Пусть идет снег (сборник) - Морин Джонсон

– Спасибо, – сказала я, усаживаясь за стол.

– Я говорила с твоими бабушкой и дедушкой, – добавила Дэбби. – Номер мне твоя мама дала. Они волновались, но я их успокоила. И ты не волнуйся, Джубили. Я знаю, что праздники – время тяжелое, но мы попытаемся, чтобы этот стал для тебя особенным.

Мама сказала ей мое настоящее имя. Дэбби тщательно выговорила его, словно хотела показать мне, что запомнила его, доказать свою искренность.

– Я всегда рада праздникам, – сказала я. – Мне еще ни разу не было скучно.

Дэбби налила мне кофе, поставила передо мной галлон молока и огромную сахарницу.

– Я понимаю, что тебе сейчас нелегко, – сказала она, – но я верю в чудеса. Знаю, звучит глупо, но правда верю. И, по-моему, то, что ты гостишь у нас, тоже маленькое чудо.

Наливая молоко в кофе, я засмотрелась на нее и чуть не налила через край. В ванной я заметила табличку «Обнимашки – здесь!». Дэбби была доброй, но до смешного сентиментальной, хотя в этом нет ничего плохого.

– Ну, спасибо… – сказала я.

– Я к тому, что… Стюарт сейчас выглядит счастливее, чем… Наверное, мне не стоит об этом говорить, но… Он тебе, наверное, уже говорил. Он всем рассказывает, а вы, кажется, нашли общий язык, и…

– Говорил про что?

– Про Хлою, – сказала она, широко раскрыв глаза. – Не говорил?

– Какую Хлою?

Дэбби ответила только после того, как отрезала мне большой кусок торта. Очень большой. Размером с седьмую книжку про Гарри Поттера. Таким можно было бы оглушить грабителя. Но когда я его попробовала, то подумала, что размер в самый раз. С сахаром и маслом Дэбби творила чудеса.

– Хлоя, – прошептала она, – была девочкой Стюарта. Они расстались три месяца назад, и он… он такой нежный мальчик… для него это был большой удар. Она ужасно с ним поступила. Ужасно. Вчера вечером, когда ты сидела рядом с ним, я впервые за долгое время узнала в нем прежнего Стюарта.

– Я… что?

– У Стюарта очень доброе сердце, – продолжила она, не обращая никакого внимания на то, что я застыла с куском торта около рта. – Когда папа Стюарта и Рейчел, мой бывший муж, бросил нас, Стюарту было всего двенадцать. Но видела бы ты, как он помогал мне, как возился с Рейчел. Он очень хороший мальчик.

Я не знала, что сказать. Было ужасно неловко обсуждать с мамой Стюарта его расставание с девушкой. Говорят, что мама – лучший друг мужчины. Это неправда. Мама – лучшая сваха мужчины. И это не случайно.

Хуже того – если могло быть хуже, а выходит, что могло… Я была бальзамом, заживляющим раны ее сына. Ее рождественским чудом. Она собиралась держать меня здесь вечно, кормить тортом и одевать в безразмерные свитеры. Я стала бы Невестой Флоби.

– Ты ведь в Ричмонде живешь, да? – не умолкала она. – Это два-три часа езды отсюда, да?

Я уже собиралась снова запереться в ванной, но в этот момент в дверях появилась Рейчел. Шаркая тапочками, она подошла ко мне, забралась мне на колени и посмотрела прямо в глаза. Ей все еще не мешало бы вымыться.

– Что случилось? – спросила она. – Почему ты плачешь?

– Она скучает по родителям, – сказала Дэбби. – Потому что не может провести с ними Рождество из-за метели.

– Мы о тебе позаботимся, – сказала Рейчел, взяв меня за руку. Таким милым голоском – «хочешь, я расскажу тебе секрет» – разговаривают только маленькие дети. Но после слов ее мамы это прозвучало несколько угрожающе.

– Очень мило, Рейчел, – сказала Дэбби. – Пойди почисти зубы, как большая девочка. Вот Джубили чистит зубы!

Чищу, но не почистила. Не захватила с собой щетку. Я была явно не в форме, когда собирала вещи.

Я услышала, как открывается входная дверь, и минуту спустя в кухню вошел Стюарт с зимним комбинезоном в руках.

– Я только что просмотрел двести фоток в цифровой рамке, – сказал он. – Двести. Миссис Хендерсон очень хотела, чтобы я оценил, что в нее вмещается двести фоток. Я уже говорил, что их было двести?

Конец ознакомительного фрагмента.