Бестия - Рут Ренделл

Дочитав биографическую справку до конца, Берден выключил свет и, глядя в темноту, задумался над прочитанным. В 1944 году Десмонд Флори погиб во Франции, за восемь месяцев до рождения дочери Наоми. Через два года Дэвина Флори отправилась в путешествие по Европе и Ближнему Востоку, вторично вышла замуж в 1951 году. Остальное Берден уже не помнил, ни имени нового мужа, ни названий ее работ.

Все это не играло роли. То, что Дэвина Флори была столь известной особой, теперь имеет не больше значения, чем если бы она оказалась тем, что Берден называл «обычным человеком». Возможно, убийцы не имели понятия о том, кто она такая. Многие, с кем Бердену приходилось иметь дело в своей работе, даже не умели читать. Преступник или преступники, совершившие убийство в Тэнкред-хаусе, видели в ней всего лишь женщину, владеющую драгоценностями и живущую в изолированном месте. Она и ее муж, а также дочь и внучка беспомощны, никто их не охраняет, так что этого было достаточно.

Когда Уэксфорд проснулся, первое, что он увидел, был телефон. Обычно взгляд его утыкался в маленький черный будильник фирмы «Маркс и Спенсер», который либо издавал резкий неприятный звон, либо готов был вот-вот зазвонить. Он не мог вспомнить номер телефона больницы в Стоуэртоне, но констебль Маунтджой наверняка позвонила бы, если бы что-нибудь случилось.

На коврике под дверью среди почты лежала открытка от Шейлы. Четыре дня назад она отправила ее из Венеции, куда ездила с этим человеком. Открытка изображала мрачный интерьер церкви в стиле барокко, кафедру проповедника и нависающий над ней занавес, вероятно мраморный, но столь искусно сделанный, что он выглядел как ткань. Шейла писала: «Только что посмотрели Гесути, самую забавную и любимую церковь Гэса. Прошу не путать, как он выражается, с Гесоти. От каменного пола мерзнут ноги, и вообще здесь холодно. Целую — Ш».

Из-за него она становится такой же манерной, как и он. Уэксфорд задумался: что означает эта открытка? И что же это за забавная церковь?

Сунув в карман бумаги о Дэвине Флори, он поехал на работу. Там уже начали вывозить часть мебели и оборудование, чтобы организовать выездное следствие в Тэнкред-хаусе. Все следствие будет вестись оттуда. Районный уполномоченный Хинд сообщил, что один из промышленников Кингсмаркхэма, изготовитель оргтехники, предлагает им в качестве добровольной помощи, причем бесплатно, компьютеры, ксероксы, лазерные принтеры и вспомогательные материалы к ним, матобеспечение и факс.

— Его директор по производству — председатель местного отделения консервативной партии, — добавил Хинд. — Зовут Пэджет, Грэм Пэджет, он недавно звонил мне. Говорит, что именно так надо проводить в жизнь политику правительства — борьбой с преступностью должен заниматься каждый.

Уэксфорд хмыкнул.

— С такой поддержкой нам это под силу, сэр.

— Да, очень любезно с его стороны, — рассеянно ответил Уэксфорд. Решив пока туда не ехать, он, чтобы не терять зря времени, возьмет с собой Бэрри Вайна и разыщет эту женщину по имени Биб.

Все должно было быть ясно в этом деле. Либо это убийство с целью ограбления, либо убийство в процессе ограбления. Два бандита украли машину и отправились за драгоценностями Дэвины Флори. Возможно, они читали «Индепендент он санди», правда, там ничего не говорилось о драгоценностях, разве что только об обручальном кольце, которое носила Дэвина. Вероятнее всего, они могли что-нибудь прочесть в «Санди пипл». Если умеют читать. Несомненно, что это бандиты, причем знающие эти места. Один знал все, другой, его сообщник, кореш, мог не знать, они познакомились в тюрьме…

Кто-то связан со слугами. Может, с Гаррисонами? Или с этой Биб? Она живет в Помфрет-Монакорум, а значит, может ездить домой по проселочной дороге. И Уэксфорд представил себе проселочную дорогу, по которой уезжали убийца и его сообщник. Что ж, это наиболее вероятный путь их отхода, особенно если учесть, что один из них, должно быть, хорошо знает местность. Уэксфорд почти слышал, как один говорит другому, что это лучший путь, чтобы не наткнуться на случайного бродягу.

Лес отделял Помфрет-Монакорум от Тэнкред-хауса и Кингсмаркхэма, да и от остального мира тоже. Дорога позади леса вела в Черитон и Помфрет. Сохранились полуразрушенные стены аббатства, церковь, разоренная Генрихом VIII, а позже Кромвелем, стояла в стороне, так что все местечко состояло лишь из кучки домов и небольшого муниципального здания. Вдоль дороги на Помфрет в ряд стояли три сложенных из валуна домика, крытых шифером.

В одном из них жила Биб, хотя ни Уэксфорд, ни Вайн не знали, в каком именно. Единственное, что сказали им Гаррисоны и Гэббитас, так это, что он стоит в ряду, который называется Эдит-коттаджес.

На среднем домике, прикрепленная к камню над окошком на верхнем этаже, висела табличка с этим названием и датой — 1882. Дома нуждались в покраске и потому выглядели не лучшим образом. Над каждой крышей торчала телевизионная антенна, а из окна спальни левого домика высовывалась «тарелка». У стены правого домика стоял велосипед, а за воротами перед газончиком был припаркован фургон «форд-транзит». В саду среднего дома виднелся деревянный сарайчик на бетонном основании, вокруг цвели желтые нарциссы, в садиках домов справа и слева цветов не было, а тот, у двери которого они заметили велосипед, и вовсе зарос сорняками.

Поскольку Бренда Гаррисон сказала, что Биб ездит на велосипеде, они для начала решили заглянуть в правый дом. Дверь открыл молодой человек, высокий, очень худой, в голубых джинсах и фуфайке американского университета, настолько выношенной, застиранной и полинявшей, что на сероватом фоне различались лишь буквы «у» от «университета» и заглавные «с» и «т». У него было девчоночье лицо, вернее, симпатичной девчонки-сорванца. Наверное, юноши, исполнявшие роли героинь в драмах шестнадцатого века, очень походили на него.

— Привет, — произнес он, но как-то медленно и сонно. Он растерялся и посмотрел мимо Уэксфорда на стоявшую напротив машину, затем осторожно взглянул ему в лицо.

— Следственный отдел Кингсмаркхэма. Мы ищем женщину по имени Биб. Она живет здесь?

Молодой человек изучал удостоверение Уэксфорда с большим интересом. Или даже с беспокойством. На лице его вдруг появилась ленивая улыбка, отчего он стал больше похож на парня. Откинув со лба длинную прядь черных волос, он сказал:

— Биб? Нет. Не здесь. В соседнем доме. В среднем. Это насчет убийства в доме Дэвины Флори? — поколебавшись, спросил он.

— А как вы узнали об этом?

— Передавали утром по телевидению, — и добавил, словно это могло интересовать Уэксфорда: — В колледже мы проходили ее книгу. У меня был курс по английской литературе.

— Понятно. Большое спасибо, сэр. Мы больше не побеспокоим вас.

Пока не предъявлено официального обвинения, в полиции Кингсмаркхэма ко всем обращались «сэр» или «мадам», или по имени. Так соблюдались вежливость и одно из правил Уэксфорда.

Если молодой человек походил на девушку в мужском одеянии, то Биб вполне могла бы быть мужчиной, во всяком случае, природа обделила ее женскими признаками. Возраст ее также оставался загадкой. Ей могло быть и тридцать пять, и пятьдесят пять. Темные короткие волосы, красноватое блестящее лицо, словно только что тщательно вымытое мылом, ногти на крупных руках подстрижены лопаткой. В одном ухе поблескивала маленькая золотая сережка.

Когда Вайн объяснил, зачем они пришли, она кивнула и затем добавила:

— Я видела по телевизору. Невозможно поверить.

Голос был хрипловатый, ровный, на редкость невыразительный.

— Можно пройти?

Вопрос этот не показался ей обычной формальностью. Прежде чем медленно кивнуть, она, казалось, обдумала его с разных точек зрения.

Велосипед ее стоял в прихожей у стены, оклеенной обоями горохового цвета, выцветшими до бежевого. Своей обстановкой гостиная напоминала обиталище очень старой женщины, в ней стоял специфический запах камфоры, тщательно сохраняемой и не очень чистой одежды и чего-то сладкого; чувствовалось, что окна открываются редко. Войдя в комнату, Уэксфорд ожидал увидеть в кресле ее древнюю мать, но ошибся — в гостиной никого больше не было.

— Для начала скажите, пожалуйста, ваше полное имя, — сказал Вайн.

Если бы вдруг Биб предстала перед судом, вынесшим ей окончательное и безапелляционное обвинение в убийстве и у нее не было бы адвоката, то вряд ли можно представить себе более осторожное поведение. Она взвешивала каждое слово. Свое имя произносила медленно и как бы неохотно, запинаясь перед каждым словом.

— Э-э-э, Берил, э-э-э, Агнес, э-э-э, Мью.

— Берил Агнес Мью. Насколько мне известно, вы работаете неполный рабочий день в Тэнкред-хаусе и были там вчера днем, не так ли, мисс Мью?

— Миссис. — Она перевела взгляд с Вайна на Уэксфорда и повторила еще раз, с ударением: — Миссис Мью.