Броневая рапсодия - Алексей Иванов

— Конечно, из любви к отечеству, — добавил Александр Ильич.

— Вот именно, — ослепительно улыбнулся полковник, по глаза его смотрели невесело.

Французы, в своем большинстве не заинтересованные в развязывании второй мировой войны, были настороже. Они хорошо понимали, куда клонят коричневые молодчики, что только сотрудничество с СССР, честное и постоянное, способно связать руки агрессорам и их пособникам. Тому немало доказательств видели и члены советской военной делегации.

В соответствии с программой она посетила Амьенский район, где произошло одно из первых сражений с участием сотен танков и авиации, о котором горячо спорили товарищи Лизюкова еще в академии и о котором он сам неоднократно писал в своих статьях и брошюрах.

Александр Ильич с нетерпением ожидал этого дня, чтобы воочию убедиться в правильности собственных представлений, выводов, чтобы из непосредственных впечатлений, если это необходимо, извлечь уроки на будущее. Надежды не оправдались. Не только в музее, но и на самом амьенском поле полковник Моршаль не сообщил ничего нового для советских военных специалистов. Еще раз повторил высказывания Людендорфа о том, что массовое применение танков англичанами и французами в какие-то два-три часа опрокинуло почти семь немецких дивизий, обратило их в паническое бегство.

— Этот день, — многозначительно подчеркнул Моршаль, — будет постоянно напоминать о бессмертной славе нашего оружия. Для Германии он останется днем траура.

Прошлое, как крепкое бургундское вино, пьянило полковника. Как будто с тех пор обстановка осталась неизменной, Немецкая армия усиленно готовилась взять реванш, открыто форсировалось производство вооружений: танков, самолетов, артиллерии. Когда об этом деликатно напомнили Моршалю, полковник весело парировал:

— Щит из бетона, стали и автоматического оружия надежно прикрывает грудь Франции. Только безумцы способны его атаковать!

Речь шла об известной «линии Мажино». Широко разрекламированная, она предстала перед делегацией почти сплошной стеной из железобетона с бесчисленными, хорошо замаскированными под окружающую местность, закрывающимися амбразурами для орудий, гранатометов, пулеметов, огнеметов, зенитных установок. Не окрестности на многие километры простреливались прицельным огнем, подступы были опутаны многими рядами колючей проволоки и заминированы. Целые подземные поселки соединялись между собой узкоколейными железными дорогами, чтобы обеспечивать их защитников всем необходимым.

— Здесь, месье, истечет кровью любая наступающая армия, — гордо подвел итоги осмотра укреплений Моршаль.

Мысль о том, что «линию Мажино» можно обойти, причем без особого труда, казалась ему совершенно противоестественной. Не менее противоестественными ему казались танковые части и соединения. По мнению полковника, стальные крепости гораздо целесообразнее применять в составе пехотных частей и соединений. Узнав о том, что Александр Ильич командует танковой бригадой, Моршаль искренне посочувствовал ему:

— Вам, дорогой мой, наверняка очень плохо спится от бесконечных забот об этой технике.

— Совсем наоборот, — отшутился Лизюков. — Не замечаю, как мелькают дни и недели. Влюблен в броневое дело, как вы в Верден.

— Загадочный человек, — удивился полковник. — Откройте свой секрет.

Спустя три дня делегации показывали занятие по вождению танков. Блестевшие свежей краской, но старенькие танки «рено» преодолевали различные препятствия и заграждения. Машины на довольно малой скорости весьма осторожно переваливали через гребни эскарпов, утюжили окопы, траншеи, не спеша, словно принюхиваясь к чему-то, сползали в ров.

— Не торопятся, — заметил кто-то из членов делегации.

— Месье, не хотите размяться? — любезно предложил Моршаль. — К вашим услугам могу остановить любой танк. Есть желающие?

— Могу вам доставить удовольствие. Прокачу с ветерком! — весело отозвался Александр Ильич.

Отступать полковнику было некуда. Он зычно распорядился:

— Анри, уступите место за рычагами!

Лизюков внимательно осмотрел машину. Она, конечно, уступала Т-35. Тем сильнее хотелось опробовать систему управления. Сделав пробный круг по танкодрому, чтобы проверить, как «рено» послушен рычагам и передачам, Александр Ильич повел стальную крепость через препятствия и заграждения. От рубежа к рубежу машина двигалась все быстрее. Наблюдавшие эту картину французские офицеры, сержанты, солдаты с азартом кричали:

— Давай, давай!

Перед рвом, не останавливаясь и не сбавляя скорости, танк шумно выдохнул кудрявый клуб дыма. Окутанный им перелетел на другую сторону преграды.

На исходном положении раскрасневшийся от удовольствия Моршаль с восхищением говорил:

— Это был настоящий прыжок. Мы, господа, парили в облаке. Так вот в чем ваша загадка, месье. Вы — летающий танкист. Поздравляю!

Механик-водитель Анри протянул свою широкую ладонь Лизюкову для рукопожатия. Полковник перевел бесхитростный вопрос солдата:

— Анри интересуется, почему у вас, месье Лизюков, мозоли на руках как у рабочего? Вы же офицер.

— Потому, что я управляю танками не меньше любого механика-водителя в бригаде.

…Вернувшись из Франции, Александр Ильич обстоятельно изложил свои впечатления, трезво оценил сильные и слабые стороны действий войск на учениях в Амьенском районе. Поделился своими соображениями о структуре бронетанковых частей, соединений, еще раз обосновал свое мнение о том, что считает неоправданными меры по расформированию в Красной Армии танковых корпусов. В маневренной войне именно им может принадлежать будущее в разгроме врага.

Кроме того, Лизюков считал необходимым интенсивно совершенствовать тактическую и особенно техническую подготовку командных кадров стрелковых частей и соединений, приблизить ее к условиям реального современного боя, больше проводить двухсторонних войсковых учений с участием танков, бронеавтомобилей, бронепоездов. Наконец, офицер-новатор предлагал перестроить отдельные разделы программы специальной выучки старшего комсостава с таким расчетом, чтобы дать возможность каждому командиру глубоко осознать особое значение и необычную роль нового, по его мнению, исключительно перспективного рода войск.

В одной из статей, касающейся данной проблемы, комбриг писал: «Войсковой начальник должен быть подготовлен к руководству автоброневой частью настолько, чтобы в нужный момент правильно решить, где и как он ее применит».

Сразу после опубликования этой статьи редакция журнала «Техника и вооружение» получила немало откликов на нее. Читатели, а среди них было командиры, политработники, соглашались и спорили с автором, вносили свои предложения. Письмом откликнулся и младший брат Петр, уже ставший командиром артиллерийской батареи. Он не только поделился впечатлениями о содержании материала, но и с радостью поздравил Александра Ильича с награждением орденом Ленина. «Теперь у Лизюковых, — писал он, — два ордена (Петра накануне наградили орденом „Знак Почета“. — А. И.). Настоящий семейный праздник. Но чувствуешь, как наступаю тебе на пятки?»

В конце 1940 года Александра Ильича назначили заместителем командира 36-й танковой дивизии. Офицер-коммунист старался сделать все необходимое для повышения полевой выучки личного состава подразделений, частей соединения. Он хорошо понимал: военная гроза стоит на пороге Родины…

С тревожным чувством Александр Ильич восстанавливал в памяти самые важные события последних лет, впечатления, сохранившиеся от поездки во Францию. У него не было сомнений в том, что эта страна, ее вооруженные силы могли бы долго и упорно сопротивляться немецко-фашистскому нашествию, если бы не предательство правящих реакционных сил.

Успехи фашистских войск, считал Лизюков, но существу, объясняются не столько военной мощью Германии, которую, конечно, нельзя сбрасывать со счетов, сколько слабостью ее противников, точнее их коварством, стремлением направить Гитлера на восток, против СССР. Главное теперь — быть начеку, готовиться к схватке с сильным, опытным, технически оснащенным врагом. Вот о чем он расскажет коммунистам полка, интересующимся положением в Европе. Пусть каждое его слово зовет их к утроенной бдительности.

В те дни на самом деле в воздухе все сильнее пахло пороховой гарью. Немецкие дивизии сосредоточивались неподалеку от Бреста, в восточной Польше, как соединения, предназначенные для первого удара и дальнейшего развития наступления в направлении на Минск. Впрочем, подобное происходило по всей западной советской границе от Черного до Балтийского моря.

ПЕРЕПРАВЫ В ОГНЕ

Горловину мешка в районе Соловьевской и Ратчиновой переправ через Днепр немцы всячески пытались перехватить. Там действовал сводный отряд полковника А. И. Лизюкова, которому ввиду важности дела командующий фронтом лично поставил задачу обеспечить пути питания (и в случае нужды — отхода) борющимся под Смоленском войскам.