Рыцарь без позывного. Том 1 и Том 2 (СИ) - "Бебель"

Но как бы я не сосредотачивался на синем небе и городских воротах, усеянная телами земля не покидала моего зрения. Кажется, этой ночью к мерному вращению стальных катков добавится и пронзительных взгляд черных глаз умирающего титана.

Прав был замполит, когда утирал сопли «микрофонщику» после того, как тот швырнул гранату в подвал с гражданскими — солдаты в ад не попадают.

Они в нем живут.

Том-2, Глава 41: Рыцарь без позывного

Испаряясь и неестественно вытягиваясь, тени неумолимо стремились ко мне, гонимые вспышкой зародившегося солнца. Танковые катки каплями тарабанили по бетонным обломкам, плавясь под напором нестерпимого жара. Из нарастающего свечения явилась невероятно стройная фигура миниатюрной девушки. Ее чувственные, нежные, и теплые руки массировали мою грудь, опускаясь все ниже, ниже, и ниже…

— Вот так, да… Продолжай… — сонно простонал я и, открыв глаза, уставился на морщинистую мужскую рожу.

Незнакомый мужик в мешковатом балахоне мурчал себе под нос веселую мелодию и, не прерываясь от растирания моей груди липкой мазью, достал банку с копошащимися пиявками.

Заметив мой очумелый взгляд, незнакомец раздраженно цокнул языком и немедленно расплылся в заискивающей улыбке:

— Не волнуйтесь, господин, это «болотные гвозди» — они впитают ваши боли и вы почувствуете себя куда как лучше. — он поставил отвратительно теплую банку на кровать и, достав пиявку, положил ее на мою синюшнюю кожу, больше похожую на один огромный синяк.

Ловля боевых коней собственным туловищем — не самый безопасный вид спорта.

Проникнувшись нездоровым блеском в глазах мужика, я не выдержал и вместо гематомы на груди, склизкая тварь присосалась к его небритой физиономии.

— Что вы себе позволяете?!

— Слышь, дядя, я тебе эту банку в штаны высыплю, если ты еще хоть раз ко мне подойдешь! Ты как сюда залез?!

— Я прибыл по распоряжению ее светлости, миледи Жиннет… — со звучным «чпоканьем», он отодрал присосавшуюся к брови пиявку. — Вы нуждаетесь в должном уходе, господин. Быть может, еще макового молока? Чтобы успокоить нервы и унять боли? Снова заснуть и не препятствовать собственному лечению?

Старик с силой ткнул в меня флягой с чем-то вонючим и явно очень незаконным.

— Э! Ну-ка нахрен!

— Это для вашей же пользы, господин… — кряхтел дядька, пытаясь напоить меня мерзкой маковой бурдой. — Вы еще… Слишком… Слабы… Да чтож ты так вцепился?! Открой рот, кому велю?! Это ради науки!

Он запрыгнул на койку, и, усевшись на меня сверху, всеми силами пытался залить в мою глотку снотворное, приговария, что ему очень нужно узнать, почему пиявки так странно реагируют на мою кровь. Получив подушкой в лоб и коленом в пах, не в меру заботливый «Айболит» слетел с койки и грохнулся копчиком на пол. Липкая белая жидкость бесповоротно заляпала его темный шерстяной балахон, лишая поганца лоска «ученой мудрости».

— А говорили, еле дышит… Сильный гад… — проворчал он, растирая поясницу.

— Я тебе сейчас лицо обглодаю, «пиявочник» недоделанный! Пошел нахер из моей комнаты!

— Попрошу без оскорблений! Я магистр! Я сын знаний и муж науки, а не… — получив в лоб банкой с пиявками, он по-девичьи взвизгнул и с ужасом бросился собирать рассыпавшихся тварей обратно.

Натянув штаны и дождавшись, пока поехавший «муж науки» закончит собирать пиявок и бубнить бред про то, «как такой хороший экземпляр может быть таким тупоголовым варваром», «не понимающим всю ценность репродуктивных изысканий», я пинками вытолкал извращенца обратно в коридор салона.

Вечно ко мне кто-то во сне подкрасться норовит. Хоть замок вешай!

Теперь понятно, почему Лелик и Болек его недолюбливают — маньяк натуральный! Блин, еще и всю грудь какой-то вонючей дрянью намазал…

— Тот момент, когда даже хрыч кажется нормальным.

В очередной раз не найдя в карманах сигарет, я уставился на стул, возле залитого полуденным солнцем окна. На порванной кольчуге и треснувшем панцире покоилась аккуратно залатанная стеганая куртка, с пришитыми рукавами и воротом от овчинки. Похоже, этот придурок был не первый, кто прокрался в комнату этой ночью.

— Швея мотористка… — все еще влажная овечья шерсть отдавала запахом щелочного мыла.

Одевшись и проверив комнату все еще спящего Гены, который, судя по засосам на лице, тоже успел поручкаться с седым «пиявочником», я вдруг заметил, что в резиденции уж очень тихо. Ни топота дружинников, ни звона тарелок, ни стука игральных костей…

Вспомнив усеянную трупами дорогу, я быстро помотал головой и прислушался к едва различимому шуму — сквозь выходящие на улицу разбитые окна доносились чьи-то голоса.

Перед резиденцией вытянулась пестрая лента любопытных горожан. Не решаясь приблизиться к самому особняку, они топтались за декоративным ограждением, глядя на парадный вход, где у самых ступеней стояли благородные особы. Аллерия придерживала красивого трофейного скакуна, с сидящей в седле герцогиней, Грисби скучающе закатывал глаза, слушая возмущенное нытье своего «пиявочника», а князь протягивал одноногому деду целый рулон какой-то бумаги:

— Ну… Что болтать? — пожал он плечами, засунув толстый свиток за пояс старика. — Деньги не транжирь, печку мебелью не топи, девок блудных… — князь поглядел на дыру в стене салона, из которой выглядывали купальни. — С девками уж как знаешь поступай. Не понимаю, на что еще сии развалины сгодятся.

Вместо ответа дед смахнул скупую слезу и похлопал метросекcуала по плечам, так и не решаясь его обнять. Прощание давалось ему с большим трудом.

Странные они, какие-то… Рорик даже своим дружинникам руки не подает, за масть благородную переживает. А тут — на тебе! Такое панибратство и абы с кем. Или не абы?

Погоди, а что там за бумажка-то?

Заметив мое появление, двор резиденции тут же оживился. Грисби сплюнул, немногочисленные дружинники приветственно кивнули, Аллерия отвела взгляд, а герцогиня радостно пискнула и протянула руки к рыцарше, требуя, чтобы ее сняли с седла.

— Ну, началось… — послышалось ворчание Грисби, когда малявка оказалась на земле. — Таким галопом у меня даже говно скоро поседеет… Будто турнира не хватило.

Князь неодобрительно скользнул по мне взглядом и снова отвернулся к деду, инструктируя его по каким-то бытовым делам. Заметив ажиотаж у лестницы, гвардейцы в синих плащах оторвались от расчесывания своих навьюченных лошадок и сообразили что-то, отдаленно напоминающее почетный караул.

— Миледи… — прокряхтел Аарон, отпихивая от себя «пиявочника». — Я знаю, что уже утомил вас, но соблаговолили бы вы снова обдумать свое решение?

— Конечно нет! — весело замотала челкой малявка, трепетно принимая обнаженный меч из рук лорда.

Съежившись под пристальными взглядами окружающих, я нервно дернул глазом:

— Че это вы тут затеяли?

На казнь, вроде, не похоже…

Ответом стала возмущенная моська Аллерии, возникшая за спиной. Ее раздраженный шепот дохнул в самое ухо, заставляя меня невольно покраснеть:

— На колени встань, индюк простуженный!

— Чего?!

Поглядев, как малявка с нетерпением сжимает в руках дорогой меч Аарона, я быстро замотал головой:

— Э-не, я на такую фигню не подписывался, я не…

— Выкаблучиваешься, будто навоз в карман подсовывают… И так все утро тебя дожидались. — вздохнула рыцарша. — Сядь, кому велено?!

Бесцеремонный толчок под колено и сильная женская рука пресекли попытку протеста. Аарон раздраженно фыркнул, а малявка смущенно прокашлялась, забирая в грудь побольше воздуха:

— Всей полнотой своей сияющей мудрости, я, леди Жиннет из дома Гилберте, благословляю сей клинок, на дарование чести! Заклинаю быть умелым и отважным воином, выступать правым супротив неправого, защищать беззащитных и наказывать безнаказанных…

— Нет! Отказываюсь! Я уже давал присягу! Мне религия не позволяет! Я к строевой не годен!

— Я не закончила! — острие меча опасно рассекло воздух у самого моего носа. — Отказаться нельзя! Играй честно!