Изборский витязь - Галина Романова

Полный желания доказать князю, что он не струсил, Федя поднял меч и ринулся в гущу схватки.

Вокруг всё перемешалось. Люди сражались, мешая друг другу. Юноша растерялся - ему почему-то казалось, что противник сам налетит на него, ища сшибки. Но никто не обращал на парня никакого внимания.

Внезапно на Федина коня налетел своим конём высокий литвин.

Схватив повод вместе с прядями конской гривы, он отчаянно размахивал мечом направо-налево, словно отгонял комаров, прокладывая себе дорогу вон. Раззявив рот и что-то крича по-своему, он чуть не отрубил Фединому коню голову и поскакал прочь.

Это был его противник! Федя мигом развернул коня и погнался за литвином.

   - Стой! А ну, стой! - кричал он отчаянно-звонким голосом.

Словно связанные одной верёвкой, они вылетели из гущи боя и помчались к раскинувшемуся на всхолмии леску. Литвин на крупном тёмном коне обещал достичь его первым. Вырвавшись, он перестал размахивать вслепую мечом и припал к гриве. Пронзительный крик Феди настиг его уже на опушке леса. Словно не веря своим ушам, литвин обернулся - и осадил коня.

Юноша налетел на него, едва успев остановиться. Литвин немного опомнился - спасительная чаща была уже близко, а перед ним оказывался всего один противник, да к тому же молодой и, судя по всему, неопытный. Но и сам литвин был ещё юн - Федя, подъезжая, видел, что у его противника нет ни бороды, ни усов. Только ростом и шириной плеч он намного превосходил Князева мечника.

Они сшиблись быстро и торопливо. Оба владели мечами не слишком хорошо - у обоих это наверняка был первый поход и первое сражение. Но если литвин успел поднатореть в набегах и схватках с рушанами, то Федя ни разу ещё не поднимал меча на человека.

Литвин встал на стременах, враз оказавшись на две головы выше Феди. Даже конь его, казалось, вырос. Его меч засвистал, словно кладенец из старых сказок, что любила рассказывать нянька вечерами. «Меч-кладенец, сослужи службу - поруби вражьи головы!..»

.. .Боли Федя не почувствовал. Только почему-то седло ушло из-под него, а в следующий миг перед темнеющим уже взором вдруг невероятно близко оказалась высокая яркая трава.

Не выдержав напора русской дружины, литва дрогнула, и началось всеобщее бегство. Отчаявшиеся люди кидались в реку или рвались сквозь строй ратников. Многие бросали оружие, щиты и брони; иные, потеряв коня, не тратили времени, чтобы изловить другого, и спасались пеши. Таких легко ловили и волокли назад к обозам, по-половецки, на арканах.

Ян с изборцами заворотил отделившуюся часть обоза и пригнал её обратно.

К тому времени сражение почти закончилось. Уцелевшие в сшибке литовцы разбегались. Их преследовали по лесу и возвращались, потеряв следы беглеца или добив его в чаще. В этом случае победитель приводил коня противника, на которого была навьючена содранная с убитого бронь.

Те, кто не увлёкся преследованием и охотой на убегавших, обдирали трупы и стаскивали павших вместе. Больше всего было убитых среди не покинувших князя новгородцев - на них налетели спасавшиеся бегством литовцы и порубили многих, кровью проложив дорогу к свободе. Пал даже предводитель отряда щитный мастер Гаврила Некутин. Он ходил с Ярославом на емь и корелу, был в ополчении под Ладогой, не получил ни царапины на льду Эмайыги - и вот был сражён даже не мечом - сбит с ног и растоптан конями удиравших врагов.

Ян и Ярослав встретились там. Убитых и раненых складывали на обозные телеги, освобождая место среди добра. Ян знал Гаврилу - на вече его голос в поддержку князя часто звучал громче всех, а щит с его клеймом изборец носил с собой не первый год.

Подойдя к сложенным павшим, князь и воевода помолчали, отдавая дань павшим, потом взглянули друг на друга. Ярослав, как всегда после победы, чувствовавший просветление, хотел уже что-то сказать, но Ян вдруг отемнел лицом.

   - Где Фёдор? - спросил он.

Улыбка погасла, не успев вспыхнуть.

   - Сперва при мне был, а потом... Отстал, должно! Первый бой! - отмахнулся Ярослав. Ему некогда было занимать ум лишними заботами о юном мечнике. Если Федя не убит, он сыщется.

Ян не разделял его уверенности. У князя могли быть иные заботы, да и у него тоже. Но бой кончился, и можно было перестать быть воеводой и стать отцом, разыскивающим сына.

Фёдора нашёл какой-то ратник, возвращавшийся с добытым в бою конём. Проезжая опушкой, он увидел, что между берёз бродит конь с пустым седлом. По упряжи судя, конь был княжеского дружинника. Ратный подъехал ближе и наткнулся на юношу.

Ян не поверил своим ушам, когда услышал страшную весть. Одним прыжком, забыв о стременах, он пал на коня и ринулся к берёзам.

Конь ещё бродил там - ратник не подумал его ловить. Осадив жеребца над телом сына, Ян пал наземь и опустился перед убитым на колени.

Федя лежал лицом вниз, разметав руки. Ян осторожно перевернул его, обнимая и неверяще коснулся пальцами груди под выпирающими по-детски ключицами. Почему-то ещё оставалась уверенность, что он ещё жив, и изборец тщился прощупать биение сердца, не обращая внимания На глубокую рану на животе - меч литвина едва не разрезал тело юноши пополам.

Он всё ещё сидел, оцепенело прижав к себе тело сына и глядя на его ещё розовое и свежее, только странно неподвижное лицо, когда над его головой затопотали копыта. Подъехавший Ярослав тихо спешился и опустился на колени рядом.

   - Прости, - шепнул он, касаясь руки Яна. - Не следовало мне тащить мальчишку в бой!

Ян вздрогнул и отупело, словно во сне, обернулся на князя.

   - Он... мой первенец, - прошептал он.

Ярослав кивнул и осторожно, чтобы не потревожить мёртвого, встал и отошёл. Вспомнился свой собственный первенец, тоже Феодор, такой же крепкий живой парнишка. Он был так же горяч и задирист, так же любил детские проказы. Возможно, он не годился для трудных и, порой непосильно тяжёлых дел правления, но брат Константин тоже был тих и смирен.

Запоздало подумалось, что было бы, останься жить эти два Фёдора - Ярославич и Яневич. Стали бы они близки, как их отцы, или разбросала бы их жизнь? Что теперь гадать! Но как тяжело пережить собственного сына и осознать его потерю так поздно!

Ян ни о чём не думал. Сердце его словно остановилось со смертью Феди, и только одна мысль неотвязно билась в его голове: Елена! Как она? Жена все эти годы тихо и послушно следовала за мужем, порой по году терпела разлуки и находила радость только в детях. У них ещё оставались два сына - Михаил и Роман и дочка Иринка. Но они ещё малы, а старшего сына, надежды, наследника, нет!..

... Елена, узнав о смерти первенца, запричитала, заголосила, прижимаясь к груди мужа, словно желая вжаться в его бронь. Федю уже похоронили к тому времени, и мать даже не смогла проститься с сыном. Ян, обнимая плачущую жену, молчал, не утешая, - слова застревали в горле и самому хотелось плакать. Их дети - четырнадцатилетний Михаил, одиннадцатилетняя Иринушка и семилетний Роман, стояли тут же, впервые в жизни не радуясь возвращению отца из похода.

Это была страшная и горькая разлука, но вскоре предстояло им испытание гораздо большее.

Княжич Александр, возведённый отцом в новгородские князья и правящий городом во время частых отлучек Ярослава, быстро взрослел. Он уже выказывал рассудительность и норов под стать зрелому мужу. Сызмальства живший в своевольном и многоликом Новгороде, он лучше отца начинал разбираться в его людях, и Ярослав понимал, что сын может приручить этот город, что до него удавалось немногим. Чтобы не лишать сына самостоятельности, он перевёз остальную семью - княгиню Ростиславу и младших сыновей и дочь, - обратно в Переяславль. При Александре остались только Ян и его жена Елена. А Ярослав решил попытать счастья в другом месте.

Случай подвернулся лишь через два года - потерпев поражение в попытке прибрать к рукам Новгород, Михаил Черниговский обратился к Киеву. Взяв в плен киевского князя Владимира Рюриковича, он посадил на его место своего родственника, князя Северского. Однако того скоро выгнал освободившийся Владимир Рюрикович. Но его положение было очень шатким, и Ярослав, не теряя времени, устремился на юг. Получив поддержку брата Юрия, Великого князя Владимирского, и самого Даниила Галицкого, он собирался сесть на киевский стол, в душе полагая, после того, как он столько раз садился на новгородский стол, что прибрать к рукам скудеющий людьми Киев не составит труда.

Уходя в Киев, Ярослав прощался с Яном. Без малого тридцать лет были они рядом, изборец уже почти стал тенью переяславльского князя, и вот настало время расставаться. Ян оставался воеводой в Новгороде при княжиче Александре - здесь у него уже был свой терем и земли по границе с Псковским княжеством. Но прощался он не только с Ярославом - уходя в Киев, князь брал с собой его второго сына, Михаила. Брал в память о Феде, но не мечником, а пока просто милостником, и изборец, как ни болело у него сердце, не мог помешать сыну идти своей дорогой.