Фантастика 2025-71 - Надежда Валентиновна Первухина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это неправда! — повторил Авдей.
— Тогда почему она сумела превратиться в дракона? Ты хоть понимаешь, что обычная природная ведьма на это в принципе неспособна? Откуда в ее сознании взялся именно этот образ?!
— Ну конечно! Это же я, мерзавец-муж, дракон-эксплуататор, который ее замучил! Это вы хотите сказать?!!
— Будешь орать на меня, заколдую, — спокойно сказал тесть. — Я тебе не безропотная супруга и не читатель-фанат.
— Это кого ты тут заколдовывать решил, самурай недоделанный?!
Авдей страдальчески охнул. Мало ему тестя, так теперь из детской явилась еще и теща. Вдвоем они его совсем доконают… Татьяна Алексеевна пропажу дочки Авдею не простит!
— Авдюша, — задушевно сказала полковничиха в отставке и как-то ободряюще похлопала терзаемого сомнениями зятя по плечу, — ты не слушай этого старого бандита. Заколдует он! Я вот тебе заколдую! Что ты доводишь до стресса бедного мальчика?!
Авдей только и мог, что хлопать глазами: теща грозила тестю изящным кулаком, унизанным драгоценными перстнями, и сверкала очами не хуже своих драгоценностей! Особенно писателю в возрасте тридцати с лишком лет понравилось, как ласково теща назвала его «бедным мальчиком». Вика права: мужчины любят, чтобы их жалели и гладили по шерстке, это у них, у мужчин, просто входит в обязательный хромосомный набор.
— Танюша, — театрально развел руками Баронет. — Я тебя просто не понимаю. Речь идет о безопасности твоей единственной дочери!
Татьяна Алексеевна согнала Баронета с кресла, затребовала себе из шкафика-бара мартини и коробку с остатками шоколадных конфет, видимо, готовясь к долгой и обстоятельной речи. В образовавшуюся паузу Авдей даже невольно залюбовался тещей: грация светской львицы, законодательницы мод, европейский аристократизм и неизъяснимое очарование воспетой Некрасовым Матрены Тимофеевны в одном лице. Замужество явно пошло на пользу бывшей представительнице налоговых органов, и в свои шестьдесят Татьяна Алексеевна выглядела как Вивьен Ли (в ее шестьдесят)…
— Авдей, я к тебе обращаюсь!..
— Ох, простите! — очнулся Авдей. — Я что-то отвлекся, задумался…
— Ты, сынок, не обращай внимания на то, что тут тебе наговорил мой супруг. Точней, обращай, но не очень. Калистрат знает Вику как свою ученицу по волшбе, а я знаю ее как мать! И как мать я могу со стопроцентной уверенностью сказать, что такоес Викой произошло не из-за того, что семейная жизнь ей надоела или ты ее скукой истомил… Уверена, это случилось из-за вечной ее рассеянности и безалаберности (не спорь, Калистрат, мне лучше знать!). Наверняка она перепутала какое-нибудь заклинание, или забыла имена вспомогательных демонов, или не исполнила Тройной Магический Постулат…
Во время этой речи Баронет смотрел на супругу, скептически сморщив переносицу.
— Откуда это ты слов-то таких набралась, сокровище мое? — источая ехидство, спросил он.
Татьяна Алексеевна смутилась было, но быстро нашлась:
— С кем поведешься, мон амур, от того и наберешься.
— С кем поведешься — так тебе и надо… — тихо пробормотал Авдей. Видимо, наболело.
— Ты, Авдей, успокойся, — решительно заявила Татьяна Алексеевна и поставила опустевшую коробку из-под ассорти на полку, зацепив при этом хрупкий бушприт модели барка «Крузенштерн». Бушприт с едва слышным горестным хрустом сломался. Видела бы это Вика… — Не паникуй. С внучками я буду все время, пока Вика не вернется. Им, кстати, я сказала, что Вика поехала в родной город ухаживать за приболевшей приятельницей. Ложь во спасение, что делать! Так что не волнуйся, я пока их сама буду из садика забирать, мы с ними будем дома книжки читать, сходим в зоопарк, кукольный театр, Третьяковскую галерею…
— Ты уверена, что тебя надолго хватит? Это все-таки Марья и Дарья… — встревоженно посмотрел на супругу Баронет.
— Все будет нормально! — заявила Татьяна Алексеевна и допила мартини. — И более того, у меня есть ощущение, что Вика скоро вернется, что она по нам соскучилась… Ох, и устрою я ей по возвращении нахлобучку! Улететь незнамо куда, бросить двоих детей!
— Не надо нахлобучку! — воспротивился Авдей. — Лучше меня казните. Я ее люблю, а она, бедная, летает где-то под осенним холодным дождем… И листья желтые над ее чешуей кружатся! Это я виноват!
Золотые настольные часы эпохи барокко мелодичным гавотом пробили девять вечера.
— Так, — вскинулась теща. — Калистратушка, ну-ка скоренько вытрезви меня — мне надо девчонок выкупать и спать уложить.
Баронет вяло щелкнул пальцами.
— Спасибо. — Татьяна Алексеевна вполне трезвым жестом поправила прическу. — Я пойду. Но!..
— Да? — воззрились на нее мужчины.
— Без меня попойку не продолжайте. Ведите себя тихо. Я вернусь, на кухню вас позову, ужинать. Мясной рулет с шампиньонным соусом, ага?
— Ага!
…Мясной рулет съели быстро, при этом вульгарно подтерев благородный шампиньонный соус корками ржаного хлеба. Марья с Дарьей давно спали, приемлемое спиртное закончилось, и наступило время задушевных песен.
— Только не вздумайте орать, как мартовские коты, — приструнила мужчин Татьяна Алексеевна.
— Я вообще сижу молча, — резонно заметил Ав-дей. — У меня жена пропала, а я песни петь буду?
— Некоторые от этого даже в пляс пускаются, — неприлично для своего возраста хихикнул Баронет и получил легкий подзатыльник жениной ручкой.
— Эх, мужики, ничего-то вы не понимаете в душевной жизни, — вздохнула Татьяна Алексеевна и неожиданно красивым меццо-сопрано запела:
Старый клен, старый клен…
Мелодия была старинная и знакомая. А вот слова дальнейшие Авдей в первый раз услыхал. Баронет же начал негромко подпевать супруге, жестом предлагая и Авдею присоединиться:
Старый клен, старый клен
Стал сегодня золотым…
Я меняю хризантемы в токонома.
Я вчера был, как клен, самураем молодым,
А сегодня еле вышел я из дома!
Самурай, самурай
Точит меч, глядит в окно,
Видит он в последний раз восход над Фудзи.
Отчего, отчего, отчего ему хрено…?
Оттого, что верно служит он якудзе.
Почему, почему,
