Атаульф - Елена Хаецкая

Следующие книги о роде Рагнариса будут посвящены переломным периодам пятого века: переходу вандалов, аланов и свевов через Рейн (406), походам Алариха на Рим (401 и 410), переселению вандалов в Африку (429), войнам с Аттилой (451) и разграблению Рима вандалами — тому самому! (455); завершаться цикл будет 480-ми годами, когда готы утвердились в Галлии.

Пятый век изобилует необыкновенно сильными, интереснейшими личностями (Стилихон, Аларих, Аттила, Гензерих, Августин, Иероним и пр., и пр.), каждая из которых заслуживает самого пристального внимания. Не любя книг помпезных, посвященных царям, дворцовым интригам и пересказу в «художественной форме» того, что в куда более художественной форме изложено у древних историков — мы решили облечь все эти ключевые моменты истории в простецкую одежду «семейного романа», а к великим людям подойти поближе и вглядеться в их ЛИЦА, а не те личины, которые надела на них романическая традиция.

По поводу жанра мы долго спорили, пока наконец один из соавторов (В. Беньковский) не уронил: «Да хоть ист-панком назови — какая в сущности разница?»

Но вопросы жанра нас как писателей касаются на самом деле в наименьшей степени. Наше дело сочинять роман и плести историю рода Атаульфа, а уж как ее обозвать — над этим пусть ломают голову другие.

ПОЧЕМУ ГОТЫ? ОПРАВДАНИЕ ТЕМЫ

Примерно с 9 века исчезновение готов из истории можно считать окончательным. Народа с таким именем больше не существует.

Что же осталось от этого некогда могущественного союза племен?

Их следы, как это ни парадоксально, до сих пор можно отыскать в двух по крайней мере местах: в Испании и Крыму.

Начнем с Испании.

В 416 году римское правительство порекомендовало везеготам напасть на вандалов и аланов, расселившихся в Испании. Везеготы рекомендации вняли и в ходе войн значительная часть вандалов и аланов была к 418 году истреблена. В первой половине 5 века везеготы окончательно утвердились в Испании и основали там могущественное королевство. В наши задачи не входит подробное рассматривание истории этого королевства. Оно существовало довольно долго и пало в 718 году под ударами мавров.

Именно это событие описывается в знаменитых испанских романсах о короле Родриго (Родрике):

Войска короля РодригоПозиций не удержали:В восьмой решительной битвеДрогнули и побежали.Король покидает лагерьОдин, без охраны и свиты,И едет прочь поскорее,Тягчайшим горем убитый…

Спустя тысячу лет лингвисты и историки пытаются найти и почти не находят никаких следов былого везеготского могущества.

В «Очерках по истории языков Испании» В. Шишмарев убедительно доказывает, что непосредственное влияние готского языка на испано-романский можно считать довольно слабым. Слов, проникших в испанский язык из готского, он насчитывает около 90.

Сходный же вывод о слабом влиянии везеготов на культуру Испании делает и Рамон Менендес Пидаль («Готы и происхождение испанского эпоса»).

Готы пришли в Испанию уже сильно романизированными, поскольку перед тем много лет жили на территории Империи и довольно легко усваивали многие из ее достижений. Нормы римского права одерживали верх над германскими обычаями (динамику взаимоотношений римского и германского права в варварских правдах хорошо прослеживает А. Корсунский в «Готской Испании»). Римское кафоличество одержало в конце концов верх над готским арианством.

И тем не менее, весьма ощутимый след долгого пребывания везеготов в Испании непостижимым образом остался в сознании испанского народа. Пидаль называет это «superba gothica», готское высокомерие.

Разумеется, пишет он, хвалиться тем, что в Испании сохранилась готская раса, — пустое тщеславие. Однако после арабского нашествия германский дух получает куда более широкое представление, чем это было при романизированных готских королях. Одним из варварских обычаев, указывает автор, как бы заново возродившихся в этот период, является кровная месть, не знакомая римскому и испано-готскому праву и противная нормам Церкви. Во времена готских королей за убийство брали деньги; теперь, после арабского вторжения, вдруг начинается поэтизация кровной мести, устанавливается коллективная ответственность семьи или жителей всего населенного пункта за совершенное одним из ее членов преступление (Лопе де Вега, «Фуэнте Овехуна»), вводится судебный поединок.

Историки на исходе средневековья продолжают считать королей Кастилии и Леона прямыми потомками везеготского вождя Атанариха (умер в 381 г.) Знатнейшие вельможи и самые беднейшие идальго, как один, кичились «готским происхождением». До сих пор слово «godo» употребляется в значении «человек знатного происхождения», а латиноамериканцы называют испанца «готом» («el godo»), когда хотят подчеркнуть, что в его жилах не течет индейская кровь.

Упоминая трагедию испанского поэта Хосе Соррильи «Кинжал гота», Маркес («Сто лет одиночества») замечает: «…испанская труппа ставила пьесу „Кинжал Сорро“ — на самом деле это была трагедия Соррильи, но название ее изменили по приказу капитана Акилеса Рикардо, потому что „готами“ либералы называли консерваторов».

Вот и ломайте голову, откуда в Колумбии 20 века взялись «готы». Работа Р. Менендеса Пидаля великолепно объясняет это.

В заключение нам хотелось бы выразить признательность Наталье Николаевой (Хеледис Эльвэт, Москва) за подробные консультации по этой теме.

О следах пребывания готов в Крыму любопытно пишет проф. А. Г. Васильевский («Житие Иоанна Готского»). Он утверждает, что память о крымских готах не умерла на полуострове даже и в настоящее время (1909 г.). Если начало готской епархии в Крыму возводится ко временам Константина Равноапостольного (начало IV в.), то конец относится уже к последним годам царствования Екатерины II.

«Воспорские готы также отправляли богослужение на своем языке и читали Священное Писание в переводе Вульфилы, — пишет проф. Васильевский. — В позднейшее время мы встречаем готский язык в числе имеющих книги, когда уже нигде, кроме Крыма и, быть может, Малой Скифии, или Добруджи… не было слышно готской речи. Многое заставляет думать, что „русские письмена“, которыми были написаны отысканные св. Кириллом в Херсонесе Евангелие и Псалтырь, были именно готские письмена, что здесь слово „русский“ заменило эпитет „готский“, точно так же, как это могло быть замечено и в других случаях».

Последнее замечание («русский» = «готский») может быть, видимо, объяснено следующим образом. И готов, и славян римские источники то и дело именуют «скифами» — по месту обитания.

В другой своей работе («Записка греческого топарха») проф. Васильевский сообщает, что на Дунае еще в 9 веке можно было найти готов, говоривших на своем языке и читавших Библию в переводе Ульфилы.

Последнее замечание Васильевского на ту же тему отсылает к армянскому писателю 12 века Матвею Эдесскому, который называет Болгарию «страной готов» — еще один отзвук долгой памяти о готском народе, сохранявшейся в придунайских областях.

Готы, почти совершенно вычеркнутые советской историографией из истории России (игнорировать их полностью не удается при всем желании), готы, чья роль в Европейской истории последние 70 лет сводилась к разграблению Рима и причастности к «вандализму», в начале 20 века пользовались самым пристальным вниманием почтенных профессоров.

Для соавторов было настоящим откровением прочитать следующий пассаж Ф. Брауна («Разыскания в области гото-славянских отношений», 1899):

«В недавнем прошлом русской исторической наукой был поднят так называемый „готский вопрос“.

Готы искони жили в пределах нынешней Европейской России; из всех германских племен они были ближайшими соседями славян в эпоху, когда последние составляли еще одно этнографическое и культурное целое на верховьях Днепра и Волги; они основали впоследствии в припонтийских степях сильное государство, которое подчинило себе большую часть славянских и финских племен между Вислой и Волгой.

В виду этих данных готы не могли не обратить на себя издавна внимание ученых, изучавших древнейшую историю и быт славянского мира.

Так напомним, что уже Шафарик отмечал слова, заимствованные, по его мнению, славянами у готов и готами у славян; академик Куник, стараясь пролить свет на первые страницы русской политической и бытовой истории, никогда не теряет из виду готов и „готский период“; А. В. Веселовский прислушивается к отголоскам готской старины в скандинавских сагах, повествующих о событиях в южной России, и ищет следов готской песни и сказания в нашем былинном эпосе.