Мгновения вечности - Бхагаван Раджниш

Все журналисты, которые приехали сюда, кроме одного или двух, наслаждались общением, они полюбили это место, и хотели приехать сюда снова.

Личная жизнь

В тысяча девятьсот восемьдесят пятом году впервые Раджниш говорит о личной жизни. В Июле были напечатаны три книги, которые составлены из бесед, которые он вел, сидя в зубоврачебном кресле. Во время интервью, он отвечал на многие личные вопросы.

— Кто вы?

— Я просто обычный человек. Я считаю ваших спасителей человечества, ваших пророков, ваших посланцев Бога чокнутыми. Эти люди видели галлюцинации. Они не были в здравом смысле. Что уж говорить о том, что они просветленные. Их нельзя даже отнести к нормальным людям. Они больные. А священники — представители таких сумасшедших.

Я обычный здоровый человек. Я считаю, что быть здоровым, это, значит, находиться в своем бытие, быть целостным, просветленным. Это не делает вас выше других. Это делает вас уникальными, вот почему вас нельзя отнести ни к какой категории. Каждый просветленный человек по-своему уникален.

Все испытанное мной превратило мою жизнь в благословение. И сделало жизни тысяч других людей благословением, радостью. Я не делю человечество, и не вызываю ненависть в нем. Я не стал причиной множества сражений и войн, насилия.

Я не представляю никакой религии. Я меня есть религиозный опыт, и я — собственный авторитет.

— Что делает вас такими особенными? Почему вы стали лидером? Вы говорите людям разные вещи, и они следует тому, что вы говорите им, но почему вы стали их лидером, а не кто-то другой?

— Спросите у них сами, потому что я не их лидер. Я не говорил им, что они — мои последователи. Я не просил их, чтобы они приехали сюда и были здесь со мной. Это их дело, это их трудность, они сами отвечают за это. Я очень безответственный человек. Я не могу отнимать ответственность у других и брать ее на себя. Достаточно того, что я отвечаю за себя. Поэтому если вы хотите узнать, спросите сами о моих последователей, почему они выбрали лидером меня.

— Удивляет ли вас, что они следует за вами?

— Это удивляет меня безгранично. Это действительно чудо. Я не чей-то лидер, но полмиллиона людей почему-то считает себя моими последователями.

— Вам это нравится?

— Нет, не нравится ни капли. Мне это не нравится. Мне нравится дружба, а обожание ставит одного человека выше других, на пьедестал. Я меня же нет эго, и я не выше чем кто-то другой, я не более свят, чем они.

Но меня определенно удивляет это. Они обожают меня они, должно быть, совсем сумасшедшие! Что я могу с этим поделать. Скажите мне. Мне просто приходится мириться с этим.

— Возможно, вы сделали несколько ошибок. Ошибаются ли просветленные?

— Я совершил множество ошибок. Но это делает меня более человечным. Человека легче любить, чем любить единственного рожденного сына Бога на Земле.

Никогда не пользуйтесь этим словом: совершенный. Здесь все несовершенное. Так и должно быть, кроме идиота Папы поляка. Они идеальны и непогрешимы.

Только идиоты могут претендовать на свою непогрешимость. Мудрецы говорят: «Может быть, так и есть. Мы не знаем точно, да, у нас были проблески. Мгновения ясности, иногда были такие мгновения, когда мы могли сказать: это есть То, но Ничто не вечно под Луной!».

Если вы спросите меня, сколько раз я испытал это состояние: «Это есть То!», скажу вам, что сегодня я могу испытать это, а завтра могу испытать еще в большей степени, и я могу подумать: «Боже мой, вот теперь это действительно все есть То!» Но постепенно, когда это будет происходить все больше и больше, больше и больше, больше и больше, вы отбросите эти слова и перестанете говорить: «Все есть То!»

Так всегда происходит, нет полной остановки. Никогда нет полного совершенства.

Знание — это процесс.

С моей точки зрения все находится в состоянии постоянных перемен, только сами изменения неизменны. Все остальное меняется. Если вы живы, вы меняетесь. Если вы мертвы, конечно, вы измениться не можете. В тот миг, в который вы перестаете меняться, вы умерли. Многие люди умирают в возрасте тридцати лет, они могут после этого прожить еще пятьдесят лет, но это не жизнь. Я буду жить до последнего вздоха. Я буду постоянно меняться. Я буду расти. Нет конца и края этому процессу. Небо может иметь границы, но у сознания нет границ.

— Медитируете ли вы много часов в день?

— Двадцать четыре часа. Потому что... Мне придется вам это немного объяснить. Другие религии предписывают медитацию на несколько минут, получасовые медитации, концентрации, молитвы, но с моей точки зрения эта идея кажется такой профанацией, не стоит думать, что можно медитировать пол часа, а все оставшееся время находиться в немедитативном состоянии. Это невозможно. Можно точно так же сказать: «Дышите пол часа в сутки, а все остальное время не дышите, забудьте об этом, а завтра утром начнете дышать снова!»

Медитация — это нечто, что должно стать вашим спутником. И поэтому мой метод таков, он ничего не нарушает. Например, я говорю с вами, мой метод таков: когда я говорю с вами, я полностью осознаю, о чем я говорю, и с кем я говорю. В каждом жесте моей руки присутствует осознанность.

Поэтому вы можете делать все, что вы делаете, вы можете идти по улице, или плавать в озере, но вы должны продолжать осознавать, что вы делаете. И тогда вы можете медитировать двадцать четыре часа в сутки. До тех пор, пока вы не сможете медитировать двадцать четыре часа сутки, вся ваша полумедитация будет просто игрушкой, вы будете просто обманывать себя.

— Можете ли вы сказать что-то о блаженстве?

— Я был в блаженстве практически тридцать три года. Ровно столько Иисус жил на Земле. Шанкара тоже жил на Земле тридцать три года, Вивекананда тоже жил тридцать три года. Я был в блаженстве тридцать три года, столько жил Иисус. И мне кажется, вы выбрали правильное время для того, чтобы спрашивать меня том, что такое блаженство. На этот вопрос практически невозможно ответить, но помните о том, что я говорю: почти что.

Когда вы выйдете из своего эго, вы перестанете страдать, мучиться, все эти чувства покинут вас. А когда нет эго, остается только блаженство.

Я закрываю глаза, и оно есть, я открываю глаза, и оно есть, я иду, и оно рядом, я сплю, и он спит вместе со мной. Я больше не отделен от него. Я совершенно счастлив в настоящее мгновение, настолько счастлив, что могу благословить весь мир, тем не менее, мое блаженство не исчерпалось.

— Почему же вы пытаетесь попытаться с миром?

— Потому что оно растет. Оно приносит доход. Чем больше вы делитесь своим блаженством, тем больше у вас радость, тем больше она растет, это совершенно другая экономика, вы можете понять это. В обычной экономике правило таково: если вы делитесь деньгами, их количество уменьшиться.

А в высшей экономике, а именно этой экономикой я занимаюсь, чем больше вы делитесь, тем больше существование вливает в вас. Это подобно колодцу. Вы пьете воду из колодца, а в него течет новая вода отовсюду. Если вы перестанете пить воду из колодца, вода начнет застаиваться, она станет затхлой, от нее можно даже отравиться.

Блаженством нужно делиться. Причем не из сострадания. И поэтому я говорю, что это приносит даже доход. Я делюсь своим блаженством не просто из сострадания. Но просто потому, что блаженство, когда делишься, прирастает. Чем больше им делишься, тем больше оно растет. Оно подобно дождевому облаку, полному дождевой воды. Облако должно вылить куда-то свою воду, иначе оно станет тяжелым, обремененным.

Да, говорю я вам, если вы не будете делиться своим блаженством, оно будет застаиваться, и скоро начнет протухать, и исчезнет. Вы должны делиться с ним, если хотите, чтобы оно продолжало пребывать в вас, жить в вас, прирастать, расширяться. Я империалист в этом смысле. Я не верю ни в какие ограничения.

— Недавно вы сказали, что большая часть людей, ставших просветленными, умерли вскоре после этого. Как же вы умудрились так долго оставаться с нами после этого? Я вам так благодарен.

— На самом деле это я должен быть вам благодарен. Любовь к вам и ваша любовь позволили мне оставаться с вами. Любовь — духовное питание.

Те, кто умерли после того, как стали просветленными, умерли из-за того, что думали, что нашли то, что искали, и теперь больше нет никакого смысла жить дальше. Но я смотрю на это дело так. До того как я нашел, причины не было, но после того, как я нашел, причина появилась, и тогда вы начали приходить ко мне. Я не передавал вам своего послания, не писал писем. Но, тем не менее, из далеких земель вы начали приходить ко мне, как будто бы вы всегда принадлежали мне.

Теперь я стал вашей частью, а вы стали моей частью. Смерти будет очень сложно отнять меня у стольких людей, от вашей любви, я защищен со всех сторон.

Любовь — это противоядие смерти, а не жизни.