Хранители - Матильда Грин

Женевские пробки. Роланд категорически отказался брать оплату за проживание Даны, объясняя это тем, что с него в Ростове не взяли ни копейки. Попытки Даны объяснить, что это вряд ли… и так далее, и тому подобное ни к чему не привели. Кир, который планировал оплатить её номер, только диву давался, но помалкивал. Когда они распрощались, и гости отправились к себе, а Марьян с Роландом – к нему домой, Дане удалось выяснить, что причиной их досрочного возвращения в Россию послужили какие-то непредвиденные обстоятельства в компании Кира. Несмотря на то, что перед отъездом тот всё уладил и срочные вопросы старался решать через интернет, возникли неотложные вопросы, решение которых все настойчивее требовало его личного участия. Бегемота это крайне возмущало. Он яростно обвинял Кира во всех смертных грехах, в том, что тот испортил им все путешествие, а лично ему – ещё и отпуск. Он утверждал, что Кир просто хочет поскорее вернуться к Вике, которая никак не могла вырваться, чтобы присоединиться к ним. Кир всё отрицал и очень извинялся перед друзьями за то, что их планы так резко меняются. Однако же, говорил он, они и так пробудут в Европе больше недели, почти десять дней. Бегемот, конечно, предложил Дане остаться вдвоем и погостить здесь еще недельку, но та наотрез отказалась. Ей было неловко принимать его предложение, а после отказа Роланда брать оплату за её проживание – тем более. В её глазах это было бы серьезным злоупотреблением его гостеприимством. К тому же она сама всё чаще задумывалась о том, как там обстоят дела у Наташи с записью новых и переносом старых клиентов. Но больше всего её беспокоила мысль о Татьяне и её муже, Викторе. В коротких сообщениях, которые она изредка получала от Наташи, никаких новостей о них не было. Дана считала это хорошим знаком: по-видимому, Татьяна уговорила мужа обратиться к врачу и попринимать успокоительные. Возможно, они даже прошли медицинское обследование. С другой стороны, Татьяна прекрасно знала об отсутствии Даны и могла просто не названивать понапрасну. Ведь Дана обещала по приезду сразу ей позвонить. Она то и дело собиралась написать ей, чтобы узнать, как у них дела, но что-то её все время отвлекало.

Еле продрав глаза в шесть утра, друзья торопливо загрузились в Пежо Марьян. Она спешила: путь предстоял неблизкий. Дана села рядом с ней, а мужчины вповалку дрыхли на заднем ряду. Впрочем, и она не смогла устоять перед убаюкивающим ритмом дороги и, извинившись перед владелицей машины, задремала. Проснулась она от странного видения: на неё пристально смотрел Бегемот. Его чёрные глаза гипнотизировали её, лишали воли, усыпляли и успокаивали. Покачиваясь в глубокой мягкости его взгляда, она вдруг увидела на месте его глаз те страшные пурпурные, горящие бешенством глаза убийцы, застигнутого на месте преступления. Он словно молча вопрошал, видит ли она его и, убедившись, что он не распознан, снова отвернулся и исчез, замещая свой образ невинными картинами пролетавших в окне пейзажей.

– Я уже думала, вы так и не увидите этой красоты, – сказала Марьян, заметив, как Дана подслеповато щурится на бьющие в окна лучи солнца. Впервые за всё время с момента приезда она пожалела о том, что у неё нет с собой солнечных очков.

– Мы скоро будем в Люксембурге, – сказала Марьян, – там можно вкусно позавтракать и взять с собой кофе.

– Вы не устали за рулем? – спросил проснувшийся Кир.

– Я привыкла, – ответила Марьян, – дома я много езжу на машине. В Америке нет понятия «ходить пешком». И даже со здешними баснословными ценами на бензин мне удобнее ездить за рулём.

– Как здесь красиво, – молвила Дана, любуясь виднеющимися вдали горными хребтами, окутанными легкой дымкой в свете здешнего неласкового солнца.

– Я тоже люблю этот пейзаж, – согласилась Марьян, не отрывая глаз от дороги, которая на подъезде к городу постепенно наводнялась автомобилями.

– Он какой-то нереально сказочный, – воскликнула Дана, когда они вышли из уютного кафе, где только что позавтракали, – У меня ощущение, что я попала в иное пространство, где живут волшебные существа.

– Ну или в фильм жанра фэнтези, – добавила она, чувствуя на себе взгляд Бегемота, – где люди живут бок о бок с ведьмами, колдунами, эльфами и прочими существами. Я обожаю такие фильмы.

Они уже сели в машину и тронулись.

– Знаете, и я не упускаю возможности посмотреть такие фильмы, – задумчиво сказал Бегемот, глядя в окно, – хотя бы для того, чтобы отследить, соблюдается ли в них та единственная тенденция, которая поразила меня с самого первого просмотренного мной фильма. О задачах следования такой сюжетной линии лично я догадываюсь, но знать наверняка, конечно, не могу.

– О какой тенденции идет речь? – спросил Кир, которому Дана перевела сказанное.

– О какой? Ну сами посудите. В каждом фильме такого жанра мы наблюдаем практически одно и то же: есть раса обычных людей, которые живут бок о бок с расой волшебных существ или людей, обладающих несравненно большей по сравнению с обычными людьми силой и способностями. В самом начале нам показывают какую-то предысторию, в которой представители той сильной расы по какой-то причине (которую нам не объясняют) ополчились против обычных людей и нанесли им вред. Либо давным-давно между ними была война, завершившаяся перемирием и традиционным договором, по которому более сильная раса не имеет права использовать свои способности во вред людям. Разумно? Весьма.

Остальные закивали головами, заинтересованно внимая говорящему.

– Но что мы видим далее по сюжету? Банальнейший конфликт. Более сильная раса (назовем их условно Люди-Х), которая обязана подчиняться заключённому договору, оказывается нехило притесняемой обычными людьми. Они вынуждены скрывать свои способности от обычных людей, они находятся даже в угнетённом положении. Всего лишь из-за того, что обычные люди их боятся до ужаса. Чуть что не так, им тыкают в нос этим несчастным договором, мол так и так, вы же обещали, а тот-то и тот-то вон чё творит. Они каждую минуту опасаются, что Люди-Х выкинут что-то непотребное, после чего придется их умирять, уговаривать или даже снова вступать с ними в войну. И так далее. Самый настоящий фэнтези-расизм.

– Многие фильмы такого рода и направлены на то, чтобы высмеивать расизм, – заметил Кир.

– Это верно. И всё же. Среди Людей-Х, как и среди обычных, всегда есть те, кто выбрал сторону зла, как и те, кто стремится к мирной жизни, саморазвитию и даже готовы защищать людей от своих нехороших сородичей. Но людям же наплевать. Они по привычке чешут всех одной гребенкой и за компанию опасаются как злобных, так и