Второй пояс. (Откровения советника) - Анатолий Воронин

Михалыч прилетел примерно к обеду, и встречать его пришлось мне самому. По стечению обстоятельств на тот момент я находился по делам службы в Бригаде, и на обратном пути заскочил в аэропорт. Обратил внимание, что февральский загар с его лица бесследно исчез. Вот, что значат русские морозы — все отбеливают.

Обнялись, разговорились.

В первый момент Михалыч вел себя несколько смущенно, что было так не естественно для его персоны. Причину такого поведения я понял сразу, как только он начал разговор о своем назначении на должность старшего советника. Не знаю почему, но он посчитал, что я его назначение воспринял как какую-то подставу или «подсидку» с его стороны. Меня это здорово развеселило, и дружески похлопав его по плечу, успокоил его:

— Михалыч, дорогой! Да ты не знаешь как я рад тому, что на эту должность назначили именно тебя, а не прислали какого-нибудь проштрафившегося говнюка из Представительства. Наконец-то и я смогу вплотную заняться своими делами и своими подсоветными. Твое назначение, лично для меня, что гора с плеч. Да ты и сам подумай, ну разве может целый полковник ходить в подчиненных у капитана? Не по уму всё это, и уж тем более, не по совести. Я готов работать под твоим чутким руководством, даже не задумываясь о том, что это хоть как-то повлияет на мой авторитет среди советников и подсоветной стороны. Ведь я же не был официально назначен на должность старшего советника, а стало быть, ничего не потерял. Денег за И. О. мне тоже никто не доплачивал. Так что, успокойся, всё будет «хоккей».

— Ну, спасибо, дорогой, успокоил ты меня, — заулыбался Михалыч. — А то я все думал, как ты отреагируешь на все это, не обидишься ли.

— Да ты что, какие такие обиды. Вместе в одном дерьме купаемся и дальше будем купаться. Тебе сейчас намного трудней придется, поскольку вся эта херь, очень даже скоро начнет подходить к своему логическому завершению. Одно дело нарисоваться здесь, и совсем другое, сверкая пятками улепетывать отсюда «нах хауз». Кто знает, какой еще фортель напоследок выкинут «духи». Да и подсоветная сторона, уже «мурзится» да косится, мол, бросаем мы их на произвол судьбы. Эти тоже могут под «занавес» подсуропить какую-нибудь такую бяку, что мало не покажется.

— Полностью с тобой согласен, — поддакнул Михалыч. — Я сегодня вечерком подробно расскажу, какие на сей счет, веяния в Кабуле происходят. Однозначно, ничего путевого. Как там дома-то дела?

— Да дома дела нормальные. Борщец там тебя сейчас дожидается. Из свежей свининки, да со сметанкой. Олег кошеварил.

— Во-о, класс! А то я с этим перелетом со вчерашнего вечера ничего не жрамши. Пару «Марусек» вот везу, а жрачки, ну совсем ни какой. Все, что было из московской закуси, всё с мужиками в «Беркуте» оприходовали, пока своего вылета дожидался. Так что уж, не обессудьте.

— «Маруськи» это хорошо. У нас, кстати, со «шнапсом» пока небольшая напряженка. Бражку поставили совсем недавно, спасибо за то командующему, который накатил мешок сахара, но она еще до конца не выбродила. Духан сейчас около виллы стоит — капитальный. А насчет того, что пожрать, можешь не беспокоиться. Несколько дней тому назад мужики из Бригады нам свиную ляжку презентовали. Вот и изгаляемся теперь по полной программе, пока мяса навалом. Специально на ночь свой движок запускали, чтобы хорошенько его проморозить. А то с нашим общим электричеством, которое то потухнет, то погаснет, оно бы уже на следующий день протухло.

Пока добирались до городка, говорили о чем угодно, но только не о делах. Михалыч рассказал о том, что творится в Союзе, какие новые веяния происходят в нашем родном министерстве и как все это может отразиться на нашей дальнейшей судьбе. Он подробно описал, как накануне Международного женского дня сподобился в своем Курске пойти за водкой в ближайший магазин, и как там едва не пострадал в драке, которую затеяли стоящие в очереди люди. До чего народ дошел, за бутылку водки готовы друг другу глотки перегрызть. И все этот пресловутый «сухой закон», что «Горбач» ввел в стране. Милое дело Афган, ни тебе очередей, ни тебе дефицита спиртных напитков. Всего навалом. Плати пайсу, и забирай, сколько сможешь унести с собой. Главное, не спиться окончательно.

Уже когда подъезжали к городку, в нашу «таблетку» едва не врезался ехавший нам навстречу БТР с сидящими на нем советскими военнослужащими. Я успел только заметить, что на броне лежал человек с перебинтованной головой. Наверняка опять на «Черной площади» был бой с «духами», и теперь этого раненого солдата, а может быть и офицера, срочно доставляли в госпиталь.

Михалыч горько ухмыльнувшись, заметил:

— Ну, вот, я и в Кандагаре.

А вечером были посиделки в «Ленинской комнате», и Михалыч рассказывал о том, что новенького слышно в Кабуле о нашей дальнейшей судьбе.

Незадолго до его возвращения в Кандагар, в Ташкенте произошла встреча руководства СССР и Афганистана. Наджибулла выступавший в качестве законно избранного Президента Респупбики Афганистан, с первых минут встречи начал клянчить у Горбачева увеличения поставок вооружения и боеприпасов. Мотивировал он это тем, что после ухода из Афганистана советских воинских подразделений, основная нагрузка по обеспечению порядка в стране ляжет на плечи афганских силовых структур. На той встрече от советской стороны присутствовал генерал Варенников, который заявил, что такая поставка вооружений осуществлена в достаточной мере, и кроме этого, уходящие из Афганистана советские войска, основную часть хранящихся там боеприпасов и часть вооружения, оставят афганским коллегам. Так что, на сей счет рафик Президент может не беспокоиться. Генерал привел конкретный пример о первых шести полках, что будут выведены из Афганистана в середине мая. Практически все боеприпасы и часть вооружения командование этих подразделений передало по акту афганским военным, и возвращаться на Родину будут «налегке».

Видя, что с этим вопросом ничего не светит, Наджиб зашел с другой стороны. На этот раз он попросил оставить в Афганистане хотя бы минимальное количество советников силовых структур, которые могли бы и дальше передавать свой опыт афганцам. Но и эта просьба была вежливо отклонена. Наджибу мягко намекнули, что за почти десятилетний срок советники силовых структур СССР обучили и натаскали достаточное количество афганских специалистов, чтобы об этой проблеме не думать вообще. Правильно ли эти специалисты используются на местах, это уже второй вопрос, который в компетенцию представителей советского государства не входит.

Наджиб попытался, было, сказать что-то в свое оправдание, но Варенников с присущей ему прямотой задал единственный вопрос, насчет того, смогут ли афганские власти гарантировать безопасное пребывание в их стране советских советников. Наджиб стопроцентных гарантий дать не мог, поскольку ручаться за весь свой народ, он не имел морального права. А коли так, то вопрос об оставлении советников в Афганистане, после ухода оттуда советского военного контингента, снялся сам по себе.