Большая Засада - Жоржи Амаду

Многое поменялось снаружи и внутри с тех времен, когда дорогу переходили с оружием в руках, и доверие между благородными храбрецами было твердой ходовой валютой. А сейчас заправляет другой народ. На лице Натариу, похожему на обожженный камень, не читались его горькие мысли, не отражалась боль утраты — он потерял ту, что была ему возлюбленной и крестницей, почти дочерью. Но кумовья, состоявшие в братстве, родившемся из ежедневного сосуществования бок о бок свободных людей, знали, о чем он говорит, что заявляет и о чем молчит.

Будь что будет, но он сдержит слово, данное молча, выполнит обязательства, взятые по ходу событий и происшествий, больших и маленьких, счастливых и трагических. Это был союз, освященный жизнью.

Эшпиридау слышал тут и там — на скамеечках для праздной болтовни на станции, в шумных кабаках, где лилась кашаса, в веселых борделях — слухи, разговоры, сплетни о несвоевременном и напряженном движении в управе, в нотариальных конторах, в казармах Бриозы, в тюрьме, на улицах Итабуны. Интриг, если верить пересудам, было великое множество.

Многочисленные, но неясные намеки не позволяли прийти к четким выводам. Капитан хотел отправиться в Итабуну, чтобы узнать толком, что же происходит, и прояснить все окончательно, но остальные трое — а потом к ним присоединилась Корока, особа осмотрительная, — не советовали ему предпринимать такую поездку. Это было бы опасно и неблагоразумно: с таким же успехом можно полезть прямо в логово врага и явиться к нему связанным по рукам и ногам.

По уверенному и взвешенному мнению Эшпиридау, если уж они послали жагунсо в Большую Засаду, чтобы убить Натариу, то в Итабуне на каждом углу его ждет бандит в засаде. Фадул Абдала и Каштор Абдуим были полностью с ним согласны. Эшпиридау поручил дочери — учительница Антония со всеми знается, все ей доверяют и уважают за ее знания и очки, которые служили им подтверждением, — собрать как можно больше информации и отправить с нарочным послание, чтобы он вручил его прямо в руки. Если нужно написать толково да еще красивыми буквами, то тут с учительницей Антонией никто не сравнится.

И даже после этого капитан бы не отступил, если бы в Большую Засаду не приехал сеу Карлиньюш Силва. Он ездил в Ильеус, чтобы представить ежемесячный отчет, и у него были конкретные новости и личные приказ Курта Койфмана закрыть склад и вернуться в головную контору. Когда пройдет горячая пора, которая вот-вот грозила наступить, то они решат, где быть складу. Зависит от обстоятельств — может, они даже оставят его в Большой Засаде.

В сопровождении трех сыновей — Жаузе, Агналду и Аурелиу — старая Ванже остановилась перед входом на веранду в доме капитана Натариу да Фонсеки:

— Разрешите, капитан? Хотела с вами парой слов перемолвиться.

Сидя на одной из деревянных скамеек и начищая парабеллум, капитан беседовал с Фадулом и Тисау. Оружие, нагроможденное в гостиной подле граммофона, привлекло внимание сержипанки.

— Садитесь, тетушка Ванже. — Натариу указал на одну из пустых скамеек. — И вы тоже. Всем места хватит.

Жаузе вернулся из Такараша с вытаращенными глазами и ушами, опухшими от всего, что ему довелось там услышать. Он был на ярмарке вместе с братом Аурелиу, куда привез на вьючном седле, притороченном к спине осла, корзину с курами и две корзины, полные плодов с их плантации. Там были тыква, шушу, машише, киабо, жило, сладкий батат. Обратно Жаузе приехал поспешно, в тревоге и смущении, увидев необычное скопление жагунсо, услыша пугающие слухи.

— Сеу капитан, вы знаете, что Жаузе услыхал на ярмарке в Такараше? Он нам рассказал, и мне просто не верится, что это правда.

Капитан поднялся, чтобы взять кружки, и налил новым гостям кашасы.

— Говори, тетушка, я слушаю…

Прежде чем сесть, он подлил кашасы в кружки негра и турка и в свою собственную, затем поставил бутылку так, чтобы она была под рукой.

— Так вот, там говорят, что мы тут все преступники, что мы незаконно занимаем чужую землю.

— Так и говорят, — подтвердил сын. — Что мы украли эту землю.

Снова заговорила Ванже:

— А еще говорят, что вышвырнут нас отсюда, что хозяева вот-вот явятся, недолго осталось…

— А с ними — жагунсо… — пояснил Жаузе.

— С жагунсо… Хозяева Большой Засады… Вот что он слышал. Жаузе хотел поспорить, но ему опять сказали — закон придет. Потому что место это отсталое, закона здесь нету. А теперь вот будет. Это правда? Скажите мне, капитан! Я только вам верю.

Капитан Натариу да Фонсека положил парабеллум на скамью и вгляделся во встревоженное лицо старой сержипанки, потом сделал глоток кашасы и вытер рот тыльной стороной руки.

— Есть люди, которые хотят, чтобы так было, тетушка. И если мы позволим, то так и будет.

— Растолкуйте, капитан, а то я что-то не понимаю.

Трое братьев, так же как Каштор и Фадул, молча слушали диалог между старухой и капитаном, медленно попивая кашасу. В воздухе повисло напряжение, такое густое и мощное, что его почти можно было потрогать рукой. Жаузе отправил за дверь смачный плевок.

— Сколько лет прошло с тех пор, как вы пришли сюда с покойным Амброзиу и всей вашей семьей? Скажите мне, был ли тогда у этой земли хозяин или она была свободной? Когда вы заняли ее, вырубили и расчистили, начали выращивать маниоку, появился ли кто-то, жалуясь и говоря, что у земли есть хозяин?

— Никто.

— И не мог, потому что хозяина не было. Сколько лет прошло с тех пор? А сейчас, когда она расчищена и засеяна, когда там стоит мельница и вы торгуете здесь и в Такараше, кто-то положил на нее глаз. Вы же видели контролеров? Кому принадлежали свиньи, которых они убили? Разве они были не Алтамиранду? Они убили и его тоже. Они сказали, что таков закон и мы обязаны ему подчиниться.

Агналду раскрыл было рот, но ему удалось сказать только «чертов этот закон», мать не дала продолжить:

— Подожди, сынок. Капитан, вы только что сказали, что они здесь водворятся, если мы это позволим, так ведь? — Она повторила, требуя подтверждения: — Если мы позволим?

— Именно так, сиа Ванже. Люди из Итабуны заключили грязную сделку и говорят, будто этот кусок земли, где стоит Большая Засада, принадлежит хозяину, что так было с самого начала. Эти два берега реки, где находятся плантации, которые посадили вы вместе с Жозе душ Сантушем, Алтамиранду и сией Леокадией, и где стоят дома, которые мы построили. Плантации и дома, которые унесло наводнение и которые мы заново засеяли и отстроили. Говорят, что у этих земель, которые были вашими и нашими, теперь есть хозяин и что он был всегда. Это записано и заверено в нотариальной конторе. Не хватает только, чтобы мы согласились.

— Согласиться, чтобы они забрали нашу землю?

— Обратите внимание, тетушка Ванже, на то, что я сейчас скажу. И вы тоже, Жаузе, Агналду и Аурелиу. Или мы говорим «ладно» и сдаемся, соглашаемся: вы работаете на своих наделах, я плачу за холм арендную плату, — или мы будем драться, чтобы защитить то, что нам принадлежит.

— Оно того стоит? — Жаузе снов плюнул. — Я никогда не видел столько жагунсо.

— Драка будет серьезная… — Капитан оглядел сержипанцев своими маленькими глазками и сказал уже тише: — Скорее всего мы проиграем. И даже так, Жаузе, я считаю, что оно того стоит, и кум Фадул, и друг Тисау думают так же. Мы решили драться.

Он задержал взгляд на лице старухи, на котором жизнь оставила свой след.

— Мы сделали Большую Засаду, мы и вы, тетушка Ванже. А еще покойные Амброзиу и Алтамиранду, покойная Меренсия, все те усопшие, что лежат на кладбище. И разве я вру? Пока я жив, никто нами помыкать не будет.

Агналду захотел было перебить его, но капитан жестом попросил терпения:

— Я закончу, Агналду, и потом ты скажешь. Каждый волен поступать так, как ему захочется, тетушка. Точно так же вы и ваши сыновья. Вы можете пойти на соглашение, уйти навсегда или чтобы потом вернуться, а можете пойти в бой.

— Что касается меня, то я знаю, что буду делать. Не будет, как в прошлый раз, когда они не позволили мне… — Агналду взорвался и перешел на крик.

Ванже заговорила снова, все тем же спокойным голосом:

— Помните, капитан, когда вы встретили нас на дороге — беглецов из Сержипи? Со мной это тогда случилось во второй раз. Уже было подобное с землей моего отца. Я понимаю, о чем думает Агналду, он этого никогда не забывал. Про других не знаю, каждый сам за себя в ответе. Но могу вам сказать, капитан Натариу, вам, который был нам как отец: от этой земли, которая была сплошным лесом, когда мы пришли, никому не отдам ни пяди. Никому. Я отсюда уйду только ногами вперед.

— Мы сделаем так, как вы прикажете, мать. — Жаузе встал. — Пойдем работать.

— Бог вам за все воздаст, капитан, — сказала Ванже и вышла вместе с сыновьями.

Аурелиу, самый младший, во время встречи не сказавший ни слова, немного задержался и спросил: