100 знаменитых памятников архитектуры - Елена Васильева

Вместе с тем это типичный памятник эпохи Возрождения: низко посажены окна с полуциркульными перемычками; четыре сдвоенные профилированные пилястры с капителями, украшенными резными пальмовыми листьями, делят фасад на три поля. В среднем поле – портал, обрамленный колонками и мастерской резьбой по камню. Резьба портала и фриза, пожалуй, не имеет себе равной во львовской архитектурной пластике XVI–XVII веков. Виноградные лозы со спелыми плодами, цветы, львиные маски и головки ангелов сплелись в неповторимый по красоте декоративный элемент.

Впечатляет и интерьер каплицы: купола изнутри покрыты резным орнаментом на мозаичном фоне, тускло мерцает золотая смальта в рассеянном свете, проникающем сквозь витражи световых фонарей.

Каплица Трех Святителей возведена в 1578–1591 гг. на средства того же Константина Корнякта. Автором проекта является Петр Красовский. После пожара 1671 г. она была восстановлена на средства старшего братчика Алексея Балабана.

В отличие от многих других памятников львовской архитектуры ансамбль Успенской церкви дошел до нас почти в неизменном виде. Лишь в 1759 г. была построена ризница между башней и церковью, после пожара 1779 г. частично перестроены купола и крыша церкви, да в середине XIX в. каплица Трех Святителей соединилась переходом с церковью.

Благодаря ансамблю Львовского братства и другим архитектурным памятникам эпохи Возрождения Львов стал одним из красивейших городов Украины. «Под таким уж небом и под такой уж звездой возник этот город, – писал в XVII в. львовский поэт и историк Зиморович, – что как-то невольно рождалось здесь стремление к прекрасному. И нет ремесла, в котором львовянин не сумел бы совершенствоваться».

АРХИТЕКТУРНЫЕ ПАМЯТНИКИ НОВЕЙШЕГО ВРЕМЕНИ

Эйфелева башня

Это уникальное сооружение, возведенное в самом центре Парижа, за свою более чем столетнюю историю удостоилось множества сравнений и эпитетов: «знаменитая парижанка», «старая дама», «истинная королева Франции», «самая элегантная дама Парижа» – при том, что эта «элегантная дама» весит девять тысяч тонн при «росте» в 320 метров. И при своем почтенном возрасте она по-прежнему стройна и элегантна.

По свидетельству всезнающей статистики, еще до конца XX в. дань уважения этой почтенной даме уже отдал 200-миллионный посетитель. Хотя плата за право полюбоваться Парижем с высоты башни довольна высока, гости французской столицы обычно не отказывают себе в этом удовольствии. Лувр с Венерой Милосской, «Джокондой» и другими сокровищами принимает за год в своих залах меньше посетителей, чем смотровые площадки этой железной башни на левом берегу Сены.

Правда, сегодня Эйфелева башня уже не самая высокая в мире, как это было до 1931 г., когда ей пришлось отдать пальму первенства знаменитому нью-йоркскому небоскребу Эмпайр-стейт-билдинг (381 м). Тем не менее она до сих пор является своеобразным эталоном, с которым принято сравнивать высоту других подобных конструкций.

«Чудо Парижа» прославило на весь мир французского архитектора Гюстава Эйфеля (1832–1923). Этот талантливый человек, построивший немало замечательных сооружений как во Франции, так и в других странах, нередко говорил о любимице, носящей его имя: «Мне следовало бы испытывать чувство ревности к башне. Ведь она гораздо известнее меня».

Эйфелева башня была задумана как мемориал в честь столетия Великой французской революции для парижской Всемирной выставки 1889 года. Правда, идея сооружения гигантской стальной конструкции витала в воздухе на протяжении всего XIX в., для которого причудливые металлические конструкции были олицетворением технического прогресса. А вот конкретный проект возник лишь в 1884 году. Авторами идеи «Башни в 300 метров» были сотрудники компании Эйфеля – инженеры Эмиль Нужье и Морис Кеклен при участии архитектора Стефана Совестра. Эйфелю идея очень понравилась. Он выкупил проект у своих коллег и взялся доказать всем, что его конструкции и технологии способны создать высочайшую в мире башню во славу индустриальной мощи Франции. И не ошибся. Именно его проект, присланный среди семисот других на конкурс, который был объявлен в связи с подготовкой к Всемирной выставке 1889 г. в Париже, был принят к реализации.

В июне 1886 г. Эйфель представил чертежи и расчеты в главный совет выставки, а уже в ноябре получил первые полтора миллиона франков для реализации проекта. На закладку фундамента ушло полтора года, а на монтаж – чуть меньше восьми месяцев. Таким образом, вся конструкция была возведена за 2 года 2 месяца и 5 дней, обойдясь городскому муниципалитету в 5 миллионов франков. Впрочем, эта немалая сумма окупилась менее чем за два года.

320-метровая башня воплотила в себе весь опыт, накопленный Эйфелем в области фундамента и возведения опор в зависимости от свойств грунта и ветровой нагрузки. Впервые в мировой практике ему пришлось решать множество технических проблем – использовать сжатый воздух и кессоны для укладки оснований, устанавливать 800-тонные домкраты для регулирования положения башни, применять специальные монтажные краны для работы на высоте.

Особого решения требовала сборка трех этажей – усеченных пирамид, поставленных одна на другую. Они представляют собой как бы четыре ноги, не связанные между собой по диагонали, но соединенные на разных уровнях полосами горизонтальных балок. И если в основании эти четыре опоры образовывали квадрат со стороной 123,4 м, то на вершине поперечник составлял всего 16 м, что само по себе требовало решения сложнейшей технической задачи.

Первый этаж поднимался на уровень 57 м, и он собирался с помощью кранов и лебедок. А для второго этажа с верхней планкой в 115 м Эйфелю пришлось изобрести специальные краны, установленные на рабочих платформах с рельсами. Последнюю гигантскую почти 280-метровую пирамиду рабочие собирали уже в висящих люльках. Но все расчеты были настолько точны, что в процесс сборки не потребовалось вносить никаких изменений.

Кроме способа монтажа, Эйфель решал и другие, не менее сложные технические вопросы, связанные, в частности, с прочностью башни под воздействием ветра. В результате архитектор придал боковым стойкам пирамиды такую кривизну, которая исключала даже незначительные колебания. И сегодня даже при самых сильных порывах ветра башня отклоняется от вертикали всего лишь на 12–13 сантиметров.

Впервые в Эйфелевой башне удалось достигнуть столь полного взаимопроникновения внутреннего и внешнего пространства. Этот эффект может быть оценен наблюдателем при спуске по спиральной лестнице, ведущей вниз с вершины башни, когда его точка зрения непрерывно изменяется и возникает мгновенное впечатление четырехмерного пространства.

Правда, парижане далеко не сразу признали смелое творение Эйфеля. Башня еще не была завершена, когда начались протесты. Сегодня уже стал хрестоматийным факт реакции многих видных французских интеллектуалов, которые были отнюдь не в восторге от стальной иглы, оскорблявшей, по их мнению, вкус почтенной публики. Эйфель вместе со своими помощниками только начинал уточнять детали будущего сооружения, как неожиданно был опубликован манифест под красноречивым названием «Работники искусств против башни Эйфеля». В нем, в частности, говорилось: «Мы, писатели, художники, скульпторы и архитекторы, страстные любители не нарушенной до сих пор красоты Парижа, протестуем во имя французского вкуса и французской истории и выражаем сильнейшее негодование проектом возведения в центре нашей столицы чудовищной и бесполезной Эйфелевой башни… Чтобы понять, что произойдет, достаточно хоть на мгновение представить себе высоченную, смехотворную башню, возвышающуюся над Парижем наподобие гигантской фабричной трубы, подавляя своей дикой массой собор Нотр-Дам, Дом инвалидов, Триумфальную арку, все наши униженные монументы, все наши архитектурные сооружения, которые растворяются в этом чудовищном сне. В течение многих лет мы будем видеть падающую на город, наподобие чернильного пятна, одиозную тень одиозной башни».

В числе подписавших этот манифест был и знаменитый французский писатель Ги де Мопассан. Один из самых рьяных противников проекта, он нашел потом, как рассказывают, довольно оригинальный способ прятаться от «бетоннообразного скелета»: писатель обедал в ресторане на… самой башне. «Это единственное место в Париже, где я ее не вижу», – оправдывался он.

И все же с годами к башне не только привыкли, но и привязались, полюбили ее. А с рождением авангарда башня стала эталоном эпохи, когда вызов художника обществу был единственным способом проявления своей индивидуальности. «Железное чудо» прославляли на своих полотнах такие художники, как Пикассо, Марке, Утрилло, Марк Шагал; воспевали поэты – Гийом Аполлинер, Прево, Жан Кокто, Владимир Маяковский.