Цепной пес империи. Революция - Андрей Гудков

Защитники Сената дрались отчаянно, тщетно пытаясь нас остановить. Падали бойцы, кончались патроны, но мы все неистово рвались вперед. И вот наконец ступени перед входом. Белый мрамор залит кровью и засыпан обломками. Между рухнувшими колоннами засели десятки стрелков.

– Ну, мужики! Вперед! На штурм! – скомандовал Харальд.

– Убьем тварей! – громогласным ревом отозвались наши бойцы.

Первым на ступени Сената заскочил горец. Он метнул небольшой топорик в солдата с трехцветным республиканским флагом и сам рухнул с простреленной головой.

Упавшее знамя подхватил другой мятежник. Его сразу убили. Знамя схватила девушка, но защищать ее уже было некому. Студентку сдернули с обломка колонны и, прежде чем я успел что-то сделать, размозжили голову прикладом винтовки.

Некоторые уцелевшие защитники уже бежали, напуганные яростью наших солдат и ополченцев. Другие бросали оружие, пытаясь сдаться. Не выжили ни те ни другие. Разъяренные люди никого не щадили.

В Сенат первыми ворвались я, Тирион, Генри, несколько рабочих и Харальд с двумя бойцами. Через десяток-другой секунд с другой стороны заскочил Ней Ластер со своими ополченцами. В короткой схватке мы убили последних защитников республики. Снаружи бой тоже затих.

– Все? – недоверчиво спросил Тирион.

По лестнице к нам спускались выжившие после обстрела сенаторы во главе с Адамом Гайером.

– Сударь Маэл Лебовский, вы победили, и мы сдаемся на милость императора.

Я медленно оглядел холл Сената. Везде лежали тела студентов, солдат, наших бойцов. Белоснежный мрамор был залит не успевшей свернуться кровью.

– И ради чего все это было?!

– Я не хотел крови, – поджав губы, ответил Адам Гайер. – Но я не снимаю с себя ответственности и готов ответить перед судом.

– Вас казнят!

– Если так решит суд, – спокойно кивнул сенатор.

– И это все? – зло спросил Ней Ластер. – Тысячи людей погибли только ради того, чтобы эта свинья сказала, что она не хотела крови?!

– Его будут судить, – твердо ответил я.

– Я проиграл, и вы должны достойно и с честью обращаться с побежденным противником.

– На что ты надеялся перед последним штурмом?

– Я хотел сложить оружие, но мне не дали этого сделать фанатики, – с презрением ответил Адам Гайер. – Эти глупцы хотели до конца сражаться за бредовую идею равенства и братства.

– Так ведь ты, тварь, и дал им эту идею! – заорал я. – Чем ты думал, когда кричал «Долой монархию!» толпе студентов?! Ты думал, что они будут благоразумны?! Чем ты думал, когда провоцировал толпу на бунт?!

– Так, значит, его будут судить, а потом сошлют в колонию?!

Я посмотрел на Нея Ластера. А ведь он прав. Левингстона Аврелий приказал бы казнить, в этом нет никаких сомнений. Маерханта… может быть, решился бы, но вряд ли. Да и играл герцог по правилам, почти…

А вот эта тварь очень влиятельна. Может быть, император и казнит его, но проблем от этого будет много.

– Харальд, – ровным тоном произнес я. – Мне кажется, у нас с тобой есть срочное дело на улице.

– Что? Какое еще срочное дело? – Харальд недоуменно посмотрел на меня, потом на рабочих. – Ах, это дело! Пошли.

– Мне кажется, у всех нас есть срочное дело на улице. Верно, товарищи солдаты и офицеры? И мы ведь ничего не видели?

Все дружно закивали. Самые догадливые уже выходили на улицу. Рабочие медленно обступали сенаторов.

– Лебовский! Ты не можешь так сделать!

– Это убить тебя я не могу. И приказать убить тебя не могу. Не имею права без приказа императора, – с усмешкой сказал я. – А вот показать тебе, что бывает, когда идиоты вроде тебя выпускают на волю стихию пострашнее демонов – толпу людей, – очень даже могу. Мы с императором хотели все решить мирно, путем политических интриг. Но вы же решили сыграть по-крупному. Вот и принимай свой выигрыш – толпу людей, которые ничего не знают о чести, правилах политической борьбы, но очень хорошо умеют мстить за погибших друзей.

Я повернулся и вышел из Сената, закрыв за собой изрешеченную осколками и пулями дверь. Пройдя по площади, я зачем-то повернулся и увидел, что над зданием уже развеваются новые флаги. Красное полотнище отрядов профсоюзов, полковые знамена горцев и Райхенского гарнизона, мое собственное знамя и стяг Императорской гвардии. Но выше всех, на краю уцелевшей части купола, полоскался на ветру, в лучах восходящего солнца, флаг Райхенской империи.

Всего за сутки с лишним боев в Райхене погибло шесть с половиной тысяч человек. Свыше пятнадцати тысяч было ранено, из них чуть меньше трех тысяч стали инвалидами. Большое число убитых объяснялось крайним ожесточением людей и морозом на улице. Многие раненые просто замерзли ночью, прежде чем им успели оказать помощь.

Расследование мятежа шло две недели. Каждый взятый в плен мятежник предстал перед судом. Но вскоре Аврелий помиловал всех рядовых революционеров, заявив, что, только отказавшись от мести, можно остановить цепь насилия. Этот указ сразу сравнили со знаменитым указом императора Антония «О прекращении кровопролития», остановившим гражданскую войну.

Аврелий конфисковал все имущество практически всех лидеров Сената, Ассамблеи и Союза промышленников. Немалая часть этих денег ушла на компенсации пострадавшим. За счет казны было восстановлено все поврежденное жилье. Были выплачены разовые компенсации всем пострадавшим в битве, назначены выплаты семьям погибших и инвалидам. Без деления на наших и ненаших. Семьи погибших защитников Сената получили столько же, сколько и семьи солдат, погибших во время его штурма.

Эти решения Аврелия критиковали все, но он был непреклонен. Присвоив себе практически диктаторские полномочия, император не стал железной рукой наводить порядок. Он просто навел порядок.

Сенат, Ассамблея дворян и Союз промышленников были распущены. Их полномочия серьезно пересмотрены. Политическая система страны рухнула, и теперь ей требовался капитальный ремонт.

Страна дошла до точки, за которой уже ничего не было. Только кровавый Хаос полномасштабной гражданской войны. Аврелий до последнего хотел избежать кровопролития, но в решающий момент не дрогнул.

Империя была спасена высокой ценой. А меня ждала другая битва…

Интерлюдия третья

Две правды

В маленькой камере холодно и сыро. Каменные стены вытягивают тепло, на кладке оседают капельки влаги, а вентиляция на такой глубине слабая.

В камере двое. Худощавый маг, с холодным цепким взглядом, сидел за простым деревянным столом. Перед ним на деревянной чурке сидела девушка, ее руки были вывернуты назад и прикованы к стене.

Несмотря на разбитые губы, синяк под глазом и разорванную одежду, девушка выглядела привлекательно. Черный балахон с нее давно сорвали, и она осталась только в короткой рубашке и штанах из некрашеного льна.

Маг смотрел на молодую пленницу с невольным сочувствием. Девушка его ненавидела и не пыталась скрыть свою ненависть.

– Ты ведь ровесница моей дочери…

– Ты про отродье демонов? – попыталась усмехнуться она, но скривилась от боли.

– Да. Извини, но с этим ничего поделать нельзя. Мне самому больно находиться в этой камере, – честно сказал маг, имея в виду замурованные в стенах мощные амулеты, вытягивающие магию.

– Зачем ты пришел… я уже все рассказала…

– Нет, не все. Палачи Совета магов не знали, какие тебе нужно было задавать вопросы. – Маг немного помедлил и спросил: – Зачем это все?

– Что?

– Зачем вы так упорно хотели разрушить Райхенскую империю? Вы заигрывали с полукровками и едва не погубили весь мир. Помогали Кунакскому патриархату. Создали в Райхене три культа, один за другим. Спровоцировали революцию. Пытались убить императора. Зачем все это? Ради чего?

– А ты… – пленница сплюнула кровь, – не понимаешь, тварь? Вы уничтожили нас, опозорили и стерли память о нашем клане, написав ложь! Вы, гнусные убийцы, напали на нас посреди ночи, а потом написали слезливую сказку о великой и благородной битве с Тьмой! А сами-то вы кто? Светлые маги?! Лицемерные лжецы, вы ничем не лучше нас!

– Этому тебя научили? – грустно вздохнул маг. – А как насчет другой истории? Истории про одну семью магов, жившую в красивом и тихом месте. Эта семья не была сильной или могучей. Ее члены не претендовали на звание Великих магов. Они не вмешивались в войны, а только оберегали свою землю и свой народ. А потом пришел другой клан. Сильный, опасный и жестокий. Его маги, не церемонясь, брали то, что хотели. А захотели они землю этой семьи. Они пришли и взяли ее, убив всех магов.

– Нет, не всех! Не всех вас, тварей, удалось убить!

– Верно, не всех. – В глазах и голосе мага появилась сдерживаемая доселе ярость. – Вы выжгли поля и сожгли дома. Вы убивали наших женщин и детей, решив, что вправе это сделать! Остатки моей семьи бежали в пустыню и там были обречены на смерть!