Под Южным крестом - Луи Буссенар

Мистер Голлидей поднял случайно глаза, увидел плывущий предмет и разразился ругательствами. Не понимая, в чем дело, дон Бартоломео лепетал какие-то несвязные фразы, прерываемые предсмертной икотой. Ужас овладел им всецело, даже алчность отошла на задний план.

Близилась развязка.

Американец еще раньше привязал веревку к небольшому выступу скалы. Как ни был он силен, но у него устали руки держать мулата вместе с огромным слитком.

Он вынул из кармана большой складной нож и, яростно заскрежетав зубами, воскликнул:

— Околевай же, собака! Убирайся к черту со своим проклятым самородком!

И он так сильно ударил ножом по веревке, что она сразу оборвалась.

Португалец испустил ужасный вопль, два раза перевернулся в воздухе и, сжимая в руках самородок, полетел вниз головой. Послышался глухой всплеск, и все стихло.

Парижанин и бровью не повел.

— Одного не стало, — проговорил он саркастическим тоном. — Ах, если бы все они истребили друг друга! Туда им и дорога. Меньше было бы работы палачу.

Минуту мистер Голлидей сидел неподвижно, держа в руке нож и сосредоточенно глядя на круги, расходившиеся по воде. Обрезанная веревка вертелась и извивалась, точно змея.

Выйдя из задумчивости, он беззаботно махнул рукой, закрыл ножик, схватился за веревку и приготовился лезть в черное отверстие, зиявшее на гладкой поверхности скалистого мыса.

Но таинственная лодка, как птица, подлетела к утесу. Это не был ни плот, ни обыкновенная лодка, а то и другое вместе.

Она соединяла в себе обе системы и была очень устойчива, вместительна и быстра.

В лодке сидело четыре человека. Двое гребли необыкновенно легкими веслами, третий стоял у кормы с подзорной трубой в руках, а четвертый целился из карабина.

Человек с подзорной трубой сделал знак. Легкий дымок белой струйкой вырвался из дула ружья, резко и быстро прожужжала пуля, и мистер Голлидей подскочил, как ужаленный.

— Теперь твоя очередь! — вскричал Фрикэ в ту минуту, когда загремел выстрел. — Но, черт возьми, я, кажется, узнаю этот звук!

Он побледнел и замер от волнения. Потом вдруг отскочил назад, толкнул Жана и еще одного дикаря.

— Конечно! .. Понятно! .. Мог ли я так ошибиться? .. Это они, разумеется, они! ..

ГЛАВА IX

Дон Бартоломео ди Монте остается на дне с самородком, а Фрикэ узнает своих друзей. — В преисподней снова настает тишина. — Где причалить? — Доставание лианы. — Как австралийцы взбираются на высокие деревья за несколько секунд. — Виами отдает назад свою добычу. — Доктор Ламперриер удивляется тому, что он Нирро-Ба, и тому, что он отец многочисленного семейства. — Карманная лодка. — Кто был Жан Кербегель. — Трогательное свидание.

После выстрела американец исчез в зияющем отверстии пещеры, а таинственная лодка подъехала к подножию скалистого, неприступного мыса и остановилась как раз на том месте, где скрылся под водою синьор Бартоломео ди Монте.

Сидевшие в лодке люди, по-видимому, надеялись выловить утонувшего мулата, потому что плавали несколько минут вокруг этого места, как будто ожидая, не появится ли голова утопленника.

Ожидания не сбылись. Несчастный, не желая расстаться с золотом, не выпустил его из рук и пошел ко дну, как топор.

Сердце у Фрикэ так и стучало. В гребцах он узнал Андрэ и Князька, в человеке с трубкой — Пьера де Галя, а в стрелке — доктора Ламперриера.

Оставив бесполезные усилия спасти утонувшего, лодка приготовилась отъехать от мыса. Весла снова заработали и всколыхнули воду, как вдруг раздался веселый крик парижского гамэна.

— Пи-и-и-у-фью-ить! — просвистал Фрикэ, словно в горле у него был свисток от локомотива.

Услыхав знакомый сигнал, который однажды уже сослужил им службу во дворце магараджи Борнео, четыре друга вздрогнули так сильно, что даже лодка покачнулась. Весла замерли, и четверо пловцов посмотрели наверх, в том направлении, откуда послышался крик.

— Пи-у-фью-ить! — повторил парижанин.

Пьер де Галь встал, приставил руки рупором ко рту и окликнул молодого человека громким голосом, каким, бывало, командовал на своем броненосце:

— Эй! .. На вышке! .. Эй! ..

— Эй, лодка! .. Эй! — отвечал Фрикэ, как послушное эхо.

— Матрос! .. Сынок! .. Это ты? .. Если ты, то так и скажи… не дури, а то я упаду в воду, если это не ты…

— Конечно я, я старик… кому же больше быть? Я, Фрикэ-парижанин, ваш матрос, дорогие друзья. В воду тебе незачем падать, это вредно.

— Фрикэ! — хором закричали все четверо. — Шалун! .. Гамэн! .. Проказник! ..

Затем доктор спросил его густым басом, в котором звучали веселые ноты:

— Кем же ты здесь? Магараджей, как в Борнео, или просто императором одного из австралийских племен?

— Нет! Престол не занят и дожидается одного из вас.

— Мы сейчас причалим. Скажи, пожалуйста, куда это мы заехали?

— А я и сам не знаю. Мне кажется, вам нужно объехать мыс и причалить с другой стороны. Я пойду к вам навстречу с моими товарищами. Только смотрите, будьте осторожнее. Место здесь прескверное: водятся лихие люди.

— Мы уже заметили это. Скажи, матрос, этот негодяй, подстреленный доктором, не мерзавец ли янки с корабля «Лао-Дзы»?

— Он самый. А тот, который утонул, португалец из Макао, торговавший желтыми людьми.

— Очень приятно слышать. А теперь в путь.

Пока лодка снова выезжала на середину озера, австралийцы, затаив дыхание, лежали ничком на утесе. Их можно было бы принять за мертвых, если бы не судорожное подрагивание и стук зубов.

Туземцы не помнили случая, чтобы адские голоса разговаривали так долго и так громко. Ругательства американца, предсмертные крики мулата, звучные возгласы Пьера и басовые ноты доктора показались бедным дикарям адским концертом, а оружейный выстрел заставил их окончательно обезуметь от ужаса.

Один Жан Кербегель, успевший под влиянием Фрикэ несколько объевропеиться, — да простит мне читатель это новое и, быть может, неудачное слово, — смело встал и мужественно глядел на плывущую лодку.

— Чел-нок! — произнес он по-французски, с трудом выговаривая слоги. — Шлюп-ка!

— Да, мой друг, — отвечал ему Фрикэ, — совершенно верно: шлюпка, челнок, лодка — все, что ты хочешь. И в этой лодке едут лучшие моряки в мире. Ты сейчас их увидишь.

В Виами снова настала тишина, и дикари немного успокоились. Более смелые из них даже зашевелились. Наконец вся компания поднялась с земли и встала на ноги. Кошмар закончился.

Фрикэ, с помощью знаков и коверкая туземный язык, объяснил дикарям, что нужно сойти с мыса и подойти к тому месту берега, где он отложе и ниже. Дикари охотно согласились на предложение своего нового друга, который, благодаря белой коже, мог так долго вести беседу с богами подземного царства.