Похититель снов - Стивен Рэй Лоухед

— До свидания, голубушка, — пробормотал Спенс. — И спасибо за поездку.

— Я и забыл, что нам придется с ней расстаться, — грустно сказал Аджани. — Я к ней привязался.

Спенс кивнул со вздохом.

Губернатор, в отличие от своих подданных, имел высокий рост и царственную осанку. Спенс легко представил, что он каким-то образом перенесся в прошлое и стоит перед индийской королевской семьей во времена Великих Моголов.

Блестел белый мраморный пол. Часть его покрывали богатые восточные ковры; стояли по углам пальмы в кованых медных горшках, по стенам, выкрашенным в миндальные цвета, висели шкуры животных, красивые поделки из нефрита и алебастра, слоновой кости и тикового дерева. Потолок украшали стилизованные изображения слонов, львов и танцующих девушек. Колонны зеленого мрамора дополняли убранство зала.

Через короткое время они сидели в одном из залов дворца, от остального пространства их отделяла красивая ширма из тонких резных пластин желтого мрамора. Красные шелковые подушки на больших ротанговых креслах позволяли путникам ощущать себя знатными гостями. Они неторопливо пили очень вкусный чай и беседовали с губернатором. Рядом стоял слуга с опахалом, а еще один держал серебряный поднос с ореховыми пирожными и сладостями.

— Я очень расстроен нападением на моего министра. Но одновременно весьма рад, что благодаря вам вернулась моя любимая слониха Амбули. Вы рассказали о беспрецедентном оскорблении власти губернатора. Я вам очень признателен и постараюсь вознаградить ваши старания. Только скажите, и я сделаю все, что в моих силах.

— Благодарим вас, господин губернатор. Ваше гостеприимство уже достаточная награда для нас, — с поклоном ответил Аджани.

— Пустяки! Надеюсь, вы задержитесь в Дарджилинге, считайте мой дом своим. Нам нечасто случается принимать таких приятных гостей, и я надеюсь на долгие разговоры с вами. — Губернатор сделал легкий жест, и слуга сорвался прочь. — Он подготовит для вас покои.

— Господин губернатор… — начал Спенс.

— Довольно титулов! — с улыбкой прервал его хозяин дома. — Для вас я просто Фазлул. Улыбался он замечательно, но немного нарочито, словно играл в игру, требовавшую от него улыбки. Спенс заметил, что взгляд губернатора то и дело обегает зал, словно он в любой момент готов вскочить и застать врасплох затаившегося убийцу. В целом Фазлул выглядел хитрым сановником, дипломатичным и располагающим утонченными манерами. Настоящий правитель древности, способный с одинаковой легкостью предложить гостям руку прекрасной дочери или зашить их в мешки из козьих шкур и сбросить со стены — в зависимости от того, какая фантазия придет ему в голову в следующий момент.

— Да, конечно, господин Фазлул, — поклонился Спенс. — Нам говорили, что где-то здесь, неподалеку, есть руины древнего дворца. Как вы думаете, мы сможем найти проводника, знающего дорогу туда?

— О, так вы археолог? Я так и подумал, как только вас увидел. Ну, тогда вы, конечно, знаете, что эти холмы хранят много тайн. У нас тут много мест, которые вас наверняка заинтересуют: дворцы, храмы, пещерные гробницы, святилища. Когда-то здесь был центр мира, знаете ли, и, хочется верить, когда-нибудь все вернется. Я прикажу нашему историку обсудить с вами вашу проблему. Он и проводника подберет, а может, и сам с вами отправится. Надеюсь, вы у нас надолго задержитесь, с вами многие захотят повидаться, но сегодня вечером я бы очень хотел вас видеть на банкете, посвященном празднованию Нааг Браспути. Это местный праздник. Очень красочный. Уверен, вам понравится.

Губернатор встал, сложил ладони вместе и поднес их к подбородку.

— Намасте, джентльмены. До вечера.

Гости встали, поблагодарили губернатора и смотрели ему вслед, пока хозяин — высокий, широкоплечий и такой важный, словно на голове у него корона — выходит в сопровождении свиты.

— Такое впечатление, что я удостоился аудиенции у короля Сиама, — сказал Спенс.

— Ты не так уж сильно ошибаешься, — тихо сказал Аджани. — Линия его царственных предков уходит в глубь веков.

— Мне он показался гордым и безжалостным человеком, — заметил Гита. — Даже в Калькутте о нем слыхали. Лучше бы он поменьше обращал внимания на нашу компанию.

Глава 17

Что говорить, губернатор произвел на путников сильное впечатление. Они успели вздремнуть, помыться и переодеться в новую довольно дорогую одежду, после чего их отвели в большой банкетный зал, одним концом выходящий на лужайку. В зале они застали собрание самых разных людей — чиновники, другие гости и сановники медленно дрейфовали по залу, а на лужайке, кажется, обосновался цирк.

Огненно-фиолетовый закат озарил окружающие горные вершины невероятными красками. С этим великолепием цветов спорили пестрые жонглеры, глотатели огня, заклинатели змей и акробаты. На длинном шесте висел вниз головой человек, описывавший непрестанные круги над лужайкой. Другие умельцы ходили по канату, а танцоры показывали чудеса грации группам аплодирующих зрителей. Молодежь смеялась, осыпала гостей лепестками цветов, а воздух наполняли звуки экзотической музыки. Горожане заполнили дворцовые лужайки, накрытые столы способствовали веселью и беззаботности.

Спенс, Аджани и Гита лавировали среди толпы и глазели по сторонам. Всеобщее внимание привлек человек, глотавший живых змей. Потом он медленно, дюйм за дюймом, доставал их из себя обратно. Змеи, похоже, были не против. Рядом расположился еще один факир. Этот неторопливо и с видимым удовольствием протыкал себя стальными иглами — щеки, горло, даже веки...

Спенс волновался. Праздник одновременно и нравился ему, и отталкивал. Он чувствовал себя деревенщиной, приехавшим в город посмотреть выступление уродов; зрелище и завораживало, и вызывало тошноту. Все вокруг казалось чуждым и странным. Пребывая на протяжении всей жизни в мире книг и научных исследований, он даже не догадывался о существовании чего-то подобного. Он просто не располагал соответствующим опытом.

Аджани старался держаться рядом с другом, объясняя, обращая внимание Спенса на действительно интересные номера. Гита тоже временами пускался в объяснения, но часто отвлекался то на одно, то на другое, так что толку от него было мало. Он с удовольствием присоединялся к танцорам, и пару раз его даже выставили на передний план. В итоге цветочные гирлянды висели на нем в три ряда. Круглое лицо Гиты сияло мальчишеским энтузиазмом; он вел себя так, словно грандиозное представление затеяли только для его удовольствия.

Когда на небе появилась первая вечерняя звезда, Спенса и его спутников отвели обратно в банкетный зал и усадили за огромный стол. С их мест открывался прекрасный вид на шумный праздник.

Им, наряду с другими высокопоставленными гостями и министром, сидевшим неподалеку, сначала подали красивые миски с розовой