Книга 2. Ракеты и люди. Фили-Подлипки-Тюратам - Борис Черток

Первая Р-16 стояла и готовилась к пуску на новом старте, а Р-9 в это время еще пребывала на заводе в Подлипках, ожидая поставки двигателя из Химок.

Среди причин различного вида аварий, катастрофических отказов ракет при подготовке к пускам и в полете, которые накопились за 13 лет (я считаю с 1947 года), доминировали проектно-конструкторские ошибки и технологические недостатки производства. Большинство отказов, которые по современной терминологии относятся к катастрофическим, своими первопричинами имели непознанные с нужной полнотой условия работы.

Катастрофа, именно катастрофа, а не отказ, которая произошла на полигоне 24 октября 1960 года, не укладывается по своим причинам в терминологию теории надежности, разработанную для ракетной техники. Подготовка ракеты Р-16 производилась на новой, «янгелевской», позиции полигона. Стартовая позиция именовалась площадкой 41, а техническая – 42. Сороковые площадки, если отмерять по прямой, находились всего в 15-16 километрах от нашей второй площадки.

Председателем Государственной комиссии по испытаниям Р-16 был сам главнокомандующий Ракетными войсками стратегического назначения Главный маршал артиллерии Неделин. Вместе с Янгелем они решили сделать подарок к сорок третьей годовщине Великой Октябрьской Социалистической революции – осуществить первый пуск до 7 ноября!

Такова была в нашей стране традиция – подгадывать трудовые подарки к революционным праздникам, знаменательным датам или открытиям партийных съездов. С самого начала испытания новой межконтинентальной ракеты готовились в обстановке сверхнапряжения по срокам. Военные испытатели, прошедшие с нами на этом полигоне все возможные авралы начиная с 1957 года, рассказывали, что такого нарушения испытательных нормативов еще не бывало.

Среди многих причин катастрофы первая – неоправданная никакой военной или государственной потребностью спешка.

В данном случае, если стремление сделать подарок к празднику приводит к подаче на стартовую позицию не отработанной на земле ракеты, кто виноват? Первый ответчик, в таком случае, главный конструктор. Но есть еще и военная приемка, которая знает слабые места не хуже, а иногда и лучше главного. Районный инженер (он же главный военный приемщик) дал согласие на допуск ракеты к летным испытаниям. Он второй ответчик. Если разбираться дальше, то окажется, что формально эти первые два ответчика могут сослаться на поставку неотработанной системы управления, которую допустил к летным испытаниям главный конструктор системы Коноплев и соответственно его старший военный представитель. Вот уже по крайней мере четверо формально виноватых. Они вправе были сказать: «Нам нужно еще сделать то-то и то-то – устранить такие-то замечания для получения нужной уверенности». Никто из них не решился на это, хотя никому не грозили никакие юридические кары.

Председатель Госкомиссии Неделин знал ли о нарушениях в цикле отработки ракеты? Можно только предполагать, что к нему приходили соответствующие доклады. Но по каждому замечанию в таких случаях следует решение «допустить». Оно логически обосновано и закреплено соответствующими авторитетными подписями.

Такие нарушения, юридически оправданные формальным допуском к летным испытаниям, влекут за собой последующие, уже на самой стартовой позиции. В процессе предстартовых испытаний одно за другим возникали замечания, срывавшие первоначальный график подготовки. Основным мероприятием в такой ситуации являлась круглосуточная работа. Испытательная команда трое суток не покидала стартовую позицию. Мне часто приходилось бывать в таких ситуациях при подготовке к пускам ракет, когда стартовые расчеты и основной состав испытателей не имели возможностей для отдыха. Как правило, это всегда было связано с необходимостью пуска в строго определенный небесной механикой срок.

Но в данном случае астрономия была не при чем. Неделин на Госкомиссии не только не дает разрешения на отдых, а призывает к еще более самоотверженной работе перед великим праздником. Кто же мог посметь возразить Главному маршалу артиллерии, который ради укрепления обороноспособности Родины призывает не к бою, а к самоотверженной работе. Это ведь не фронт – здесь никого не посылают на верную смерть. Никакого вроде бы риска для здоровья, а тем более для жизни.

Наконец была разрешена заправка. Обе ступени ракеты заправлены токсичными, самовоспламеняющимися компонентами. Ракеты Р-12 и Р-14 с аналогичными компонентами проходили все этапы испытаний на ГЦП в Капустином Яре. Там был накоплен первый опыт эксплуатации ракет на высококипящих компонентах, требующей использования противогазов. В Тюратаме такие вонючие компоненты появились впервые. Привыкшие к безопасности кислорода и керосина военные испытатели без особого страха вдыхали ядовитые испарения нового топлива.

О том, что вдыхание испарений «высокопарящих» компонентов приводит к отеку легких, никто не думал. Противогазами не пользовались – они могли только мешать.

На последнем этапе предстартовых испытаний, уже на заправленной ракете, одно за другим появляются замечания к электрической схеме, которые надо понять и устранить. Поиски неисправностей требуют расстыковки кабельной сети и электрических проверок, при которых с помощью специальных вставок одна за другой снимаются блокировки, предохраняющие от несанкционированного запуска двигателя. Десятки испытателей облепили ракету сверху донизу. Советчики и консультанты в избыточном количестве находились на так называемой нулевой отметке», то есть непосредственно у самой ракеты. Для оперативного руководства здесь находились Янгель, Коноплев, Богомолов, Иосифьян, при них заместители и консультанты, представители других главных конструкторов.

Неделин оставался на площадке. Ему принесли стул, и он сидел в двух десятках метров от заправленной ракеты, стараясь вникнуть в суть происходящего и подавая пример бесстрашия. Его окружала военная свита. Надо быть готовым ответить на любой вопрос или выполнить новое поручение. На каждого военного начальника должен быть хотя бы один нижестоящий или просто порученец.

Сама по себе такая обстановка на стартовой позиции после заправки ракеты являлась вопиющим нарушением техники безопасности. Можно было ради великой цели обязать десяток испытателей и электриков со своими штепсельными колодками, тестерами и переносными батареями возится на борту самой ракеты. Но всех до единого, не участвующих в этой работе, руководитель испытаний обязан был убрать с площадки, не взирая на чины и звания. Это обязан был сделать, в первую очередь, начальник полигона. Но он лицо, подчиненное Неделину.

Главный конструктор ракеты Янгель, главный конструктор системы управления Коноплев, их заместители по испытаниям обязаны были прекратить всякие электрические испытания, пока не уберут со старта всех, не нужных для поиска неисправности людей. Таким правом они обладали. Они им не воспользовались.

Иногда стремление к соблюдению элементарной безопасности расценивается как трусость. Если на фронте генерал ходит не пригибаясь под пулями по окопам, его хвалят: «Вот какой он у нас храбрый!» Идущий рядом подчиненный, несмотря на смертельную опасность, тоже не будет пригибаться. Но в этом случае храбрецы рискуют только своими жизнями.

Сами испытатели настолько устали, что в какой-то мере их можно посмертно оправдать в тех или иных ошибках и необдуманных действиях. В частности, снятие всех защитных блокировок, страхующих от несанкционированного запуска двигателя второй ступени, было опасной ошибкой. Не додумали, не сообразили, спешили. «Прости их, Господи, – говорят в таких случаях, – ибо не ведали, что творили». Но разработчики электрической схемы обязаны были ведать, что творят. В условиях, когда сняты все электрические запреты на запуск двигателя второй ступени, находящийся в бункере стреляющий офицер, по так и невыясненным причинам, принял решение провести цикл приведения ПТР – программного токораспределителя – второй ступени в исходное положение. Можно только предполагать, что кто-то из заместителей Янгеля дал ему на то разрешение, если он его запрашивал по переговорной связи. Проводить самовольно такую операцию, не согласовав с руководителем испытаний, он не имел права. Тот, кто дал согласие на эту операцию, забыл или даже не знал, что надо проверить ее по логике схемы – не случится ли чего.

И случилось!

Схема предусматривала возможность выдачи резервной команды на запуск двигателя второй ступени от одной из ламелей программного токораспределителя. Это было нововведение для повышения надежности на случай, если произойдет отказ подачи такой команды по штатным каналам после окончания работы двигателя первой ступени.

Команда по приведению ПТР в исходное положение была последней и роковой ошибкой в длинной цепи событий, готовивших самую крупную катастрофу в истории ракетной техники мирного времени. По пути в нулевое положение ПТР подал питание на схему запуска двигателя второй ступени. Все имевшиеся схемные предохранительные блокировки до этого были сняты в процессе поиска неисправностей.