Пушистая магия - Neichan

Амрис вскрикнул. Долгий, мучительный, яростный звук - и он выгнулся, изливаясь в горло Северуса. Мужчина пытался проглотить все: густое, влажно-горячее, наполняющее его рот, горло, выплескивающее на губы. Он отстранился, вытирая рукой лицо, которое, однако, так и осталось влажным. Кто-то осторожно коснулся его руки, отводя ее в сторону. Кэйтас осторожно уложил мага в изножье кровати, теплый язык скользнул по губам. Мягко, заботливо - не эротично. Помогая очистить лицо, понимая страдания Северуса, зная, что, несмотря на ужасающую ситуацию, к запаху его любовника необходимо относиться с уважением. И эта нежность сломила его.Снейп начал плакать.

Гарри завыл, извиваясь на шкурах рядом с ними, жуткий звук был наполнен болью и неутоленным желанием. Котенок тянулся ко Второму, выворачиваясь из рук Люциуса, оставляя на них длинные кровоточащие царапины. Люциус сжал запястья Гарри, не позволяя юноше нанести вред самому себе. Король и Третий переглянулись, Грэйм осторожно перевернул Амриса, своего друга, мучения которого стали уже непереносимы, укладывая его на Гарри. Юноша немедленно попытался выгнуться, прижимаясь к мокрому от пота телу. Он снова захныкал, стремясь открыться исходившему от Амриса возбуждению.

Второй не понимал, кто под ним, только ощущал сжигающую страсть партнера, его рвущееся наружу желание. Золотой вер-леопард рванулся. Рыча и шипя, Грэйм и Джонас пытались заломить когтистые лапы ему за спину, чтобы обезумевший Второй не порвал юношу. Гарри открылся для нависшего над ним мужчины, обвил ногами его талию, шипя от нестерпимой пустоты, умоляя, чтобы его заполнили. Амрис зарычал.

Горло Люциуса сдавило мучительной болью, он беспомощно наблюдал за тем, как безжалостно и жестоко уничтожалось все, что было дорого прайду. Амрис скользнул в Гарри. Они двигались так, словно стремились слиться воедино, их прикосновения невозможно было даже назвать ласковыми или нежными - казалось, что эти двое буквально пожирали друг друга. Это было неправильно. Люциус почувствовал, что по его щекам текут слезы. Амрис взревел, хрипло, мучительно. Врываясь в партнера, не стремясь удовлетворить его - всего лишь пытаясь остановить разрывающую тело боль. И терпя неудачу. Боль только возрастала.

Люциус, доведенный до отчаяния, сунул в рот Второму свою окровавленную руку. Амрис почувствовал кровь, глотая, жадно слизывая ее, испытывая минутное облегчение от знакомого вкуса и запаха своего друга. Своего короля. Сила королевской крови ослабила затопившую сознание боль, он вздохнул, пытаясь прийти в себя, но как только выскользнул из тела Гарри, сумасшествие нахлынуло снова. Амрис взвыл в агонии. Его руки со снова выступившими когтями сжимались, разрывая шкуры, выдирая клоки меха.

Гарри опять прижался к Амрису, чисто инстинктивно направляя мужчину в свое тело. Они двигались вместе. Сначала грубыми рывками, затем ровнее и слаженнее. Невыносимо быстро. Задыхаясь. Рыча и разрывая друг друга.

Люциус Малфой взглянул в глаза мага, сжавшегося в руках его Провидца. Ужас в светлых глазах короля, страх на лице этого сильного мужчины стал последним, столь необходимым Северусу толчком. Он встал. С него довольно! Снейп с силой провел по лицу рукой. Оно было мокрым от слез. Он никогда прежде не позволял себе заплакать, но сейчас причин было более чем достаточно. Но слезы и приносимое ими очищение были не тем, что требовалось ему сейчас.

Сейчас...

Снейп извлек палочку из глубокого кармана своей мантии. Его пальцы сдавили гладкое дерево настолько сильно, что менее крепкая просто сломалась бы. Он стиснул кулаки так, что скрипнули сухожилия. Челюсти сжались, и кристально чистый гнев затопил его сознание.

Ему нужно...

Он поднял руку и сконцентрировался. Собрал свою неукротимую волю, направив ее на того, кто наслал эту мерзость. На того, кто осмелился причинить вред мужчине, которого он любил, и мальчику, о котором он по-настоящему заботился.

Отразить...

Он произнес слова контрзаклинания и почувствовал, как вокруг него скапливается чистая энергия. Он собирал ее, кипящую от негодования и отвращения, в шар, растущий и растущий, до тех пор, пока не вобрал в себя все: каждую частицу его ненависти, каждый обрывок проклятого колдовства.

Атаку...

Он прошипел заклинание, отсылая это искрящееся, злобное порождение назад тому, кто действительно заслуживал этого. Воздух затрещал, взрываясь и вспыхивая, и заклинание выстрелило назад, в своего создателя.

* Глава 97*

Окруживший его зловонный густой туман наконец-то начал рассеиваться. Опутавший сознание желтый удушливый поток истончился и сошел на нет. Он вынырнул из глубины. Он начал осознавать, где находится, что происходит вокруг. Болело все: лицо, руки, грудь, ноги, живот - все его измученное тело.

Что-то тяжелое лежало поверх него. Горло сдавила паника. Он почти справился с ней, когда его настиг запах. Запах боли, страха, скорби, печали, секса, ненависти. Этого было достаточно, чтобы кто угодно задохнулся. Он замер. Мужчина на нем, в нем, все еще твердый, скользящий внутри его тела это … Амрис?

Амрис. Как это произошло? Вспышка далекого воспоминания - и он понял. Он увидел, что произошло - как в фильме, как в зеркале истины. Запах искренней, ласковой, нежной любви, запах Драко, Яджи и Мансера, взрыва чувств, благоговения. Прекрасный чистый запах... затем... Что-то иное. Что-то темное, зловещее, злобное. Что-то созданное только чтобы причинить вред. Что-то, подчинившее себе чистый запах любви и счастья. Запах, говоривший об искренности желания, но принесший совсем не чистоту, а нечто омерзительное, перевернувшее привычный мир.

Что-то, что превратило его собственное желание в темное безумие, в похоть, которой не было облегчения. Гарри вздрогнул, пытаясь вырваться из ужасной западни. И тут он осознал, что натворил, пока был во власти этого... заклинания. Он увидел путь, который выбрал, путь, так и не принесший ему облегчения. Он полностью перечеркнул свою любовь, погубил ее, он требовал все больше, и больше, и больше. Он не мог остановиться, подходя к самому краю, стремясь к страданиям, к сексу, и еще большей боли. Это был настолько другой человек, что Гарри не мог винить себя... или мужчину, всхлипывающего на нем. Амриса, провалившегося в собственные кошмары. Кричащего от причиненного им горя. Амрис. Тот, кто всегда был добрым, сильным, благородным, и не заслужил, чтобы на него взвалили вину за произошедшее. Амрис, которому нужно было сказать, что он прощен, что зло причинено не им, что все пройдет и все будет хорошо. Гарри поднял руки, обнял ими шокированного вер-леопарда и...

- Мир, - произнес он.

* * *

Боль нахлынула внезапно, в тот момент, когда Дамблдор склонился над своим столом. Она застигла его в том месте, где он всегда получал только удовольствие. Директор резко распрямился. Эрекция, невероятная, мучительная эрекция. Не та, что приносит удовольствие, и даже не та, которая всегда подталкивала его взять магический кристалл и посмотреть на молодые тела, чтобы снять напряжение. Нет, это было другое. Он хотел, чтобы это прекратилось. Немедленно.