Миры Филипа Фармера. Том 07. Темный замысел - Филип Фармер

— Это получалось потому, — ответил Фрайгейт, — что, начав в них разбираться, я тут же обнаруживал их слабые места. А кроме того, у меня была возможность увидеть, что происходило с людьми, которые пробовали применить эти средства на практике. Большинство этих религий и учений оказывали какое-то благотворное действие на тех, кто ими увлекался. Но это было очень далеко от того, что они обещали. А те, кто пробовал их на себе, дурачили себя, воображая, будто результаты куда как велики.

— Ну а я полагаю, у тебя на самом деле не было такой уж острой нужды в них, — задумчиво сказал Нур. — Я думаю, это происходило от того, что ты сам в глубине души очень боялся измениться. Ты жаждал изменения, и ты же его опасался. И страх брал верх.

— Это я тоже знаю сам, — сказал Фрайгейт.

— И тем не менее не сделал ничего, чтоб побороть страх.

— Ну, не так уж совсем ничего. Но мало.

— И недостаточно.

— Да. Однако по мере того как я мужал, я стал делать больше успехов. А здесь я приобрел еще больше.

— И все же недостаточно?

— Нет.

— Но что хорошего в самопознании, если нет воли к действию?

— Немного, — отозвался Фрайгейт.

— Тогда тебе надо найти дорогу, чтоб заставить свою волю преодолеть ее нежелание действовать.

Нур помолчал, улыбаясь, его маленькие черные глазки ярко блестели.

— Конечно, ты скажешь мне, что все это тебе известно. И тут же спросишь, не смогу ли я указать тебе такой путь. А я отвечу, что сначала ты должен разрешить мне показать его тебе. А пока ты еще не готов, хоть и думаешь, что уже. А может, ты и никогда не будешь готов, что достойно сожаления. У тебя есть возможности.

— У всех есть возможности.

— В одном смысле это так, в другом — нет.

— Может, разъяснишь?

Нур почесал свой огромный нос тонкой рукой, а затем швырнул окурок через всю палубу за борт. Потом взял свою бамбуковую флейту, поглядел на нее и положил рядом.

— Когда придет время, если оно, конечно, придет.

Он искоса поглядел на Фрайгейта:

— Ты чувствуешь себя отверженным? Да, я знаю, что ты особенно остро реагируешь на отказ. И это одна из причин, по которым ты всегда стараешься избегать ситуаций, в которых можешь оказаться отвергнутым. Вот почему для меня полная тайна, почему ты решил стать писателем-фантастом. Впрочем, так ли это? Ты решил продолжать трудиться в избранной тобой области, невзирая на то, что тебя отвергли. Хотя, согласно твоим же собственным рассказам, ты делал длительные перерывы перед тем, как предпринять следующую попытку. И все же ты стоял на своем.

Впрочем, как бы там ни было, это ты сам должен решать, потерять ли тебе мужество из-за того, что я отказал тебе сейчас, или нет. Попытайся попозже еще раз. Когда будешь сам уверен, что ты — подходящий кандидат.

Фрайгейт надолго замолк. Нур поднес флейту к губам, и из нее поплыл странный стон, то затухающий, то усиливающийся. Нур никогда не расставался со своим инструментом, когда бывал свободен от вахты. Иногда он довольствовался коротенькими темами, вероятно лирическими. В другое время он садился, скрестив ноги, на баке и сидел так часами, закрыв глаза и держа в руках безмолвную флейту. В такие часы все уважали его просьбу не мешать ему.

Фрайгейт знал, что в это время он понижался в нечто вроде транса. Но пока, за все время плавания, Фрайгейт спросил его об этом только один раз.

— Тебя это не касается. Пока, во всяком случае, — ответил Нур.

Нурэддин ибн Али эль-Халлак (Свет Веры сын Али Брадобрея) очень интриговал Фрайгейта. Нур родился в 1164 году н. э. в Кордове, захваченной мусульманами в 711 году н. э. Мавританская Иберия была почти что апофеозом сарацинской цивилизации, которую Нур застал во всем ее блеске. Христианская Европа, в сравнении с блистательной культурой мусульманского мира, все еще пребывала в Темных Веках. Искусство, наука, философия, медицина, литература, поэзия процветали в крупных центрах исламских государств. Города Запада — иберийская Кордова, Севилья, Гранада и города Востока — Багдад и Александрия не имели себе соперников. За исключением далекого Китая.

Богатые христиане посылали своих сыновей в университеты Иберии получать образование, недоступное в Лондоне, Париже или Риме. Сыновья бедняков отправлялись туда же и ради учения просили милостыню. Из этих школ христиане возвращались домой, чтоб сложить то, что они приобрели, к ногам одетых в мантии господ.

Мавританская Иберия была удивительной и великолепной страной, управляемой людьми, сильно различавшимися между собой по характеру религиозных и догматических взглядов. Некоторые из них были нетерпимы и свирепы. Другие мыслили широко и были настолько веротерпимы, что делали христиан и евреев своими визирями, покровительствовали искусствам и наукам, приветствовали чужестранцев, надеясь почерпнуть у них знания, и были мягки в религиозных вопросах.

Отец Нура занимался своим ремеслом в большом дворце вне Кордовы, неподалеку от города Мединат-аз-Захра. Во времена Нура город этот славился по всему миру, но в дни Фрайгейта от него не осталось и следа. Нур там родился и научился ремеслу отца. Однако он мечтал стать чем-то большим, а поскольку был умен, его отец использовал свои связи со всеми знакомыми богатыми клиентами, чтобы продвинуть сына, обнаружившего склонность к литературе, музыке, математике, алхимии и теологии. Нур был отправлен в лучшую школу Кордовы. Там он и жил, общаясь с богатыми и бедными, с малыми и могущественными, с христианами с севера и черными нубийцами.

Именно там он встретил Мухидэддина ибн эль-Араби. Этот молодой человек стал величайшим поэтом своего времени, певцом любовной лирики, и эхо его стихов позже можно было обнаружить в песнях Прованса и франкских трубадуров. Богатому и красивому юноше понравился бедный и невзрачный сын брадобрея, и он в 1202 году пригласил Нура сопровождать его в паломничество в Мекку. Во время путешествия через Северную Африку они встретились с группой персидских иммигрантов — суфиев. Нур уже был знаком с их учением, но разговор с персами решил его судьбу — он стал изучать суфизм. Однако тогда он еще не нашел ученого, который согласился бы рассмотреть его просьбу и взять его на испытание. Нур продолжил путешествие с эль-Араби в Египет, где фанатики обвинили обоих в ереси, и они чудом спаслись от гибели.

После завершения хаджа в Мекку они отправились в Палестину, Персию и Индию. На это ушло целых четыре года, после чего они вернулись в свой родной город, проведя в пути еще год, чтоб достичь его. В Кордове оба некоторое время пробыли учениками у женщины-суфии Фатимы бинт-Валийа. Суфии считали мужчин и женщин равными, что скандализировало ортодоксов. Те были уверены, что мужчины и женщины встречаются только ради сексуальных целей.