Междуречье - Гарри Тертлдав

— Хватит угрожать мне, — сказал Шарур, — лучше отвечайте на мой вопрос.

— Ты вправе спросить об этом, — Фасильяр вернула на лицо обычное выражение. — Но прежде чем отвечать, мы должны убедиться, что ты понимаешь, о чем идет речь.

— Разумеется, понимаю, — с точки зрения Шарура это был первый вразумительный ответ со стороны богов Алашкуррута. — А вот чего я не понимаю, так это того, с какой стати вы вложили так много силы в простую чашку?

— Мы не хотели привлекать к ней ничье внимание, — тут же ответила Фасильяр. — Мы полагали, что так будет безопаснее. Мы хотели, чтобы ни бог, ни человек не догадались о ее истинном содержимом. — Рот богини скривился. — Похоже, мы ошиблись.

— Мы не хотели, чтобы какой-нибудь трусливый негодяй позарился на нее, — добавил Тарсий вполне обычным тоном. — Не сработало…

— Из всего, что я узнал, следует, что чашку никто не крал, — твердо произнес Шарур. — Ее честно обменяли во время обычной торговой сделки, так она и попала в Гибил.

— Эту чашку заполучил идиот, — прорычал Тарсий. — Ее дали дураку, чья мать была свиньей, а отец — просто кусок навоза. Даже не напоминай мне о человеке, в руки которого попала эта чашка! — Лицо бога цветом напоминало его доспехи. Шарур даже подумал: а может ли бога хватить апоплексический удар. Будь Тарсий обычным смертным, такая угроза была бы для него вполне реальной.

— Смертный, ты не можешь отрицать, что эту чашку выкрали из храма, где она лежала себе спокойно. А потом ее украли второй раз и унесли подальше от дома бога. Это неправильно. Чашка должна быть возвращена нам, ее законным владельцам.

Даже во сне Шарур не забыл о вежливости и поклонился.

— Великая богиня, но ведь ты не можешь отрицать, что мы, гибильцы, и весь город Гибил пострадали из-за того, что кто-то поступил неправильно. Глупый это был поступок, намеренный или случайный, но теперь мы имеем право на возмещение убытков, или… на месть. Когда лекарь оперирует человеку глаз и в результате ошибки человек этот глаз теряет, лекарь возмещает ущерб. То же самое случается, когда в результате ошибки врача человек теряет руку или ногу. Потерпевший и его семья выбирают наказание. Не так ли?

— Мы же предложили тебе возмещение, — сказала Фасильяр. — Можем предложить больше. Приезжай в горы Алашкурру, и мы набьем твои тюки медной рудой. Мы набьем их медью. Или серебром. Или даже золотом. Наши горы богаты самыми разными металлами. Мы с радостью поделимся с жителями Гибила.

Тарсий сердито повернулся к Фасильяр.

— Нет! — крикнул бог войны богине рождения. — Нет! Все гибильцы — лжецы, все гибильцы — воры. Если они повадятся к нам в горы, они сделают наших людей похожими на них самих. Какая польза нам от того, что мы вернем чашку, а через два-три поколения наш собственный народ уподобится гибильцам? Они научат наших людей не обращать на нас внимания!

— А если мы не вернем чашку, если ее разобьют, на нас перестанут обращать внимание меньше, чем через два поколения, — горько ответила Фасильяр. — Мы ничего не можем сделать, если не будем вести дела с этим гибильцем. Есть ли у нас выбор?

— Нет, мы не будем иметь дело с Гибилом! — взвыл Тарсий.

— Конечно, не будем, если ты и дальше будешь пытаться запугать его. — Фасильяр с упреком посмотрела на бога войны.

— Это здесь ни причем, — упрямо произнес Тарсий, и в значительной степени это было правдой. — Жители Гибила слишком легкомысленно относятся к богам. Они уже считают себя равными нам. А иногда они считают себя выше богов. Но хуже всего то, что, по их мнению, им и незачем замечать богов. Они даже не пытались понять, в чем сила Энгибила и где он хранит свои запасы этой силы! Даже не подумали об этом! Они…

— Замолчи! — яростно прикрикнула на него Фасильяр. — Приди в себя, или скоро в горах останутся одни женщины. Кто тогда будет участвовать в твоих драгоценных войнах? Ведь у женщин, по-твоему, для этого ума не хватает!

Тарсий заткнулся. Шарур даже не подозревал, что Фасильяр способна на такое. И он понятия не имел, в чем заключалась угроза Фасильяр. Однако бог войны что-то знал и не захотел рисковать, продолжая спор с богиней. В общем-то, благоразумно с его стороны.

Фасильяр снова обернулась к Шаруру.

— Ну и что решишь, человек Гибила? — спросила она ровным тоном. — Что ты выберешь? Богатство, славу и жизнь в довольстве или хаос, безумие и риск?

Тарсий тоже хотел что-то сказать, но Фасильяр так взглянула на него, что бог промолчал. На месте Тарсия Шарур тоже поостерегся бы говорить. Фасильяр ждала ответа.

Шарур не хотел бросать вызов богам. Он и сам еще не решил, стоит ли ему бросать такой вызов.

— Я поступлю так, как мне выгоднее, — медленно сказал он.

И в тот же миг проснулся на крыше под звездами. Шарур так и не понял, поверили ему боги Алашкурри или махнули на него рукой. И в том, и в другом случае неизвестно, как поступят они.

Глава 12

На прилавке, рядом с весами для золота и серебра стояла простая глиняная чашка из гор Алашкурру, украшенная незамысловатым рисунком из змей. Как только Шарур проснулся, он тут же пошел вниз, проверить, на месте ли сокровище, не украл ли его Хаббазу или сами горные боги.

Нет, никто не потревожил этой ночью покой чашки. Теперь все они, и зуабиец, и Эрешгун, и Тупшарру стояли рядом, и в утреннем свете смотрели на чашку. Шарур перевел взгляд на весы. Чашка была дороже всего, что он, его отец или брат ставили на чаши весов, только ценность ее нельзя было измерить кусками металла.

— Утро. Надо решать, — проговорил Эрешгун хриплым еще сонным голосом.

— Боязно. Мне не стыдно признаться, что я боюсь, — сказал Хаббазу. Стоявший рядом с ним Тупшарру отхлебнул из кружки пива и кивнул.

— И я боюсь, — сказал Шарур. — Но я уже устал бояться. — Он имел в виду богов, но предпочел не говорить об этом