Одна на двоих жизнь (СИ) - Гай Юлия

- Какое?

- Разрешите, я расскажу вам притчу? Не знаю, как у вашего народа обстоят дела с фольклором, у нас притчей называется короткая поучительная история…

- Я учился в Международном университете Кембалы, мистер Райт, мне известно, что такое притча, - улыбается Дарго.

- Так вот. Лишилось как-то овечье стадо своего пастуха и стало управляться советом баранов. Прознали об этом волки, отправили к стаду своих послов и поведали, что хотят они отныне жить с овцами в братской любви и мире. Но прежде просили волки от стада, в знак доброй воли овечьей, выдать им псов — своих давних обидчиков. И возликовали овцы в преддверие вечного мира, и припомнили, что и они не раз бывали облаяны, а то и покусаны псами, когда те, бывало, сгоняли их в сарай по пастушьему приказу. Овцы решили выдать своих псов волкам и жить вольготно под волчьей защитой. Но в мире с волками овечье стадо быстро стало редеть, ибо овцы стали лёгкой добычей. А, вскоре, зарезали «серые братья» и последнего барана.

Дарго рассматривает меня, склонив голову к плечу, так же, как это обычно делает Зэйро.

- Я представлял вас немного другим, мистер Райт, - признается Дарго, - большим… солдафоном. Никак не ожидал, что вы приметесь рассказывать врагу притчи. А знаете, сравнение морфоидов с волками даже льстит.

Кто же вы еще, как не стая волков? Только вы перебили не всех псов и не рассчитывайте, что легко доберетесь до отары.

Апрель 977 года. Штормзвейг.

Лина отправляет за мной личную машину прямо на аэровокзал. Извиняется, что не сообщила о дате конференции раньше, так как подготовка проходила в условиях строжайшей секретности. Говорит, что взяла на себя ответственность и написала для меня речь. Тоже считает солдафоном? Я сообщаю, что читать с планшета не приучен, и как-нибудь выступлю сам. Конференция проходит в загородном особняке лидера Умано, и совершенно не похожа на совет глав коалиции миров. Под особняком Ринарио настоящий бункер, где можно пережить ядерную бомбардировку. В одном из залов бункера установлены большие плазменные мониторы, в каждом из них лицо одного из членов совета. Я мельком оглядываю эти лица, в глазах рябит и от яркого света хочется прищуриться. Но все же удается узнать президента Буцалло, аргоннского принца, канцлера Талла и Его Величество Эдварда II. Остальных разглядывать некогда.

Лина представляет меня совету как эксперта по террористической безопасности и просит оценить возможности заключения мирового соглашения с кланом морфоидов. В свете сентябрьских событий в Штормзвейге на прежние условия не согласны даже самые упрямые идеалисты и демократы. Слава богу, война открыла глаза людям, от которых зависят сотни тысяч их подданных.

С очень серьезным лицом я начинаю свою речь с той самой притчи, которую рассказывал Дарго.

- Господи, какой же ты наглый, Дан! – Лина сжимает кулаки, но одновременно кусает губу, чтобы не рассмеяться. – Ты обозвал их овцами!

- А кто же они?

Возможно, я немного погорячился, сравнив коалицию с отарой, а Империю с псами, которые охраняли миры от волков, но зато расшевелил это сонное царство. А ведь они уже готовы были легализовать морфоидов. Без учета мнения оримских военных, не слушая ученых-генетиков и нейрофизиологов, не создав правовой базы с учетом особенностей этих существ. Пусть хоть сейчас задумаются, на что едва не пошли. Пока я говорил о гипнозе и суперморфоидах, Жано отправил по закрытому каналу давно подготовленные отчеты и видео терактов. Кажется, совет был впечатлен.

Потом меня, разумеется, выпроводили из бункера, и мама Лины, принимая меня за тебя, поила чаем с ее фирменным печеньем, гладила по голове «бедного мальчика» и считала шрамы на лице.

- Что собираешься делать дальше? – спрашивает Лина. Она немного дрожит от запоздалого волнения – все-таки впервые сама провела встречу глав миров, да еще в условиях полной секретности, что было особенно сложно устроить.

- Работать. Драться. И жить.

- Береги себя, - просит она, - ты играешь в опасную игру.

- Как всегда. Спасибо, буду. И ты себя береги.

- Могу я звонить тебе иногда? – она вертит в тонких пальцах бокал с шампанским.

- Конечно, в любое время, - улыбаюсь я на прощанье.

Апрель 977 года. Орима.

- Ты это видел? – Жан роняет сигарету и энергично машет мне рукой.

Журналисты на этот раз успели даже раньше разведки. По крайней мере, РУ еще не получило отчета о результатах захвата базы лефтхэнда в Шэр-Бриэне – глухом аргоннском селении, откуда ведется репортаж. На дергающихся кадрах пехотинцы с огнеметами поливают струями огня палатки и деревянные бараки. БТРы буксуют, взбивая песок до небес, с их брони спрыгивают оримские солдаты и начинают стрелять в спины отступающему врагу.

Захват основных укрытий террористов начался на следующий день после моего выступления на конференции. Зэйро не соврал. Возможно, это просто совпадение, но мне почему-то кажется, что два события связаны между собой. Мои действия провоцируют Семью делать собственные шаги. Теперь, после этих впечатляющих побед, все сразу позабудут о том, что я говорил. Морфоиды принесли победу. Мир принесли. Засветили базы лефтхэнда, давая возможность оримским самолетам атаковать неожиданно и накрыть всю эту мразь разом.

Камера выхватывает окровавленное зубастое лицо, по которому прилетает тяжелым армейским берцем. Я отворачиваюсь.

- Даже журналистов заслали, - от раздражения даже челюсти разомкнуть не могу, цежу сквозь зубы, - проплатили репортаж.

- Чего ты психуешь? – удивленно оборачивается Веньяр, которому все происходящее очень даже по душе. Готов поспорить на что угодно, прямо сейчас он мечтает оказаться в Аргонне и тоже почем зря мочить террористов.

- А ты сам не видишь? Теперь морфоиды Семьи у нас – герои. Видишь трупы тварей?

- Вижу.

На экране пехота начала деловито стаскивать тела морфоидов в кучу, вероятно, чтобы сжечь.

- Вот они какие, преданные и честные, даже своих сородичей не пожалели ради мира во всем мире! После таких кадров даже самые завзятые скептики поверят в то, какие они хорошие.

Жано немедленно выключает телевизор и, с сочувствием покачав головой, направляется к шкафчику.

- Прекращай паранойю, друг, - говорит он, доставая два стакана и припрятанную фляжку, - никто так не подумает. Не все же идиоты!

Опускаюсь на стул, чувствуя, что голова раскалывается, как никогда раньше.

Жан, уже плеснувший в стаканы чего-то крепкого, поднимает круглые от тревоги глаза:

- Эй, тебе нехорошо? Может, доктора позвать?

- Не надо, - отмахиваюсь я, - давай сюда.

После глотка коньяка становится ощутимо легче.

- Совсем ты себя не бережешь, старина, работаешь на износ. Пора остановиться и поразмыслить о вечном, - шершавая ладонь Жана коротко ободряюще сжимает мою руку.

- А защищать мир от морфоидов кто будет?

- Кстати! – вдруг вскакивает Жан и бросает взгляд на часы. – Он должен был уже прийти.

- Кто должен прийти?

- Айн момент, я сейчас! – Веньяр уносится, а возвращается не один. В приемной раздаются голоса, от которых сердце начинает биться быстрее.

Позабыв о головной боли, я встаю и распахиваю руки навстречу Мэри Сантаро, которая, подозрительно глянув на меня и мои руки, подходит и церемонно целует в щеку, приподнявшись на цыпочки.

- Извини, что без предупреждения, - говорит она, - просто была по делам в отделе и решила повидаться.

- Молодец, что забежала. Время у тебя есть? Сегодня Ви дома, и Шику, и все остальные.

- Есть, я в общем и сама хотела напроситься в гости, - Мэри никогда не ломается, за что я ее и ценю.

Следом за ней входят Жан и Кэл Ванхаус.

- Дан, - Боцман крепко жмет мне руку, - рад. Рад, что ты жив. И что могу вернуться.

Усы Ванхауса, кажется, стали еще пышнее, да и поправился капитан слегка. Полгода он провел в родном Реконе, в праздном бездействии гостя у троюродной тетушки, о которой каким-то чудом не знала контрразведка.