Ручной Привод - Вадим Панов

Патрон тихо стукнул по дереву, и Карбид вдруг понял, что со стопроцентной точностью копирует сцену, случившуюся в дежурке давным-давно. Только за столом сидел он сам, а оружие выкладывал Горелый. То же самое, надо сказать, оружие – древний «наган», ветеран многочисленных игр в «русскую рулетку».

«Возможно, сегодня ты избавишь мир от ангела, Карбид».

Вот что сказал тогда Горелый.

– Возможно, – хрипло произнес Герман, – сегодня ты избавишь мир от демона, Ясень.

– Не надейся, – угрюмо отозвался Виктор. – Даже если я приму решение избавить Пандору от наказания, пулю ей в башку всадишь ты. Я – комендант. Я прикажу, ты сделаешь.

«Это же надо! – восхитился Карбид. – Повторил, с точностью до интонации!»

Все возвращается, но только трагедия остается трагедией. Не хочет, зараза, превращаться в фарс. Сколько таких драм уже разыгрывалось в дежурке? Сколько молодых комендантов сидело здесь, лихорадочно обдумывая, как бы пройти по лезвию, удовлетворив Ручной Привод и одновременно сохранив верность Царству. Обдумывали и не знали, что через мгновение их мир провалится в тартарары.

«Надеюсь, Ясень, ты действительно столь крепок, каким желаешь казаться».

– Ты не сможешь мне приказать, – холодно произнес Герман.

– Хочешь остаться чистеньким? Или прикроешься Ручным Приводом? Мол, железяка хочет, чтобы я доказал свою готовность убивать?

– Я чистеньким не останусь, – вздохнул Карбид. – Я по уши замазан в своем собственном дерьме.

Мгновение. Всего одно мгновение понадобилось Виктору, чтобы понять. Но не поверить.

– Ты…

– Я привожу в исполнение приговоры своим, а ты – своим. Такое вот разделение труда. Ты надеялся, что командировка поможет тебе в карьере? А это и есть венец твоей карьеры, Ясень, или ее могила. Коменданты становятся париями в своих Царствах и никогда не возвращаются во Вселенную. Или гибнем при исполнении, или навсегда остаемся на Земле.

Горелый высказался иначе, но ведь на то он и Горелый. Карбид постарался смягчить удар, сгладить некоторые углы, но ведь все не сгладишь. Слова упали на Ясеня шипастым «моргенштерном». Взорвали. Перевернули. В глазах – пустая тоска. Руки дрожат на столе, рядом с вороненым «наганом». Очень хочется пальнуть в напарника, но патрон еще не в барабане, пока зарядишь – убежит. Нет, не убежит, конечно, потому что стрелять никто не будет.

«Коменданты становятся париями в своих Царствах и никогда не возвращаются во Вселенную. Или гибнем при исполнении, или навсегда остаемся на Земле».

Губы Ясеня дрогнули:

– Арчибальд?

– И Арчибальд, и Черепаныч. Бизон с Бандерой. Когда-нибудь – я. Ты? Думай сам. Но помни: или ты сегодня навсегда покинешь Землю, или навсегда на ней останешься.

Герман повернулся и быстро вышел из дежурки.

– Узнал правду?

Пандора улыбалась. Сверкают белые, идеальной формы зубы, лучатся большие глаза. Длинные волосы распущены, многообещающе падают на гладкие плечи. Кому обещают?

«Тебе весело, сука?»

Пик ломки, самый надрыв, «искра», опутанная проводами оголенных нервов, и она – в первом ряду партера.

«Да, урод, мне весело! Ты даже не представляешь, как мне весело!»

– Ты знала?

– Преимущества профессии, – пожала плечами женщина. – Перед отправкой на Землю нас тщательно инструктируют. На тот случай, если потребуется надавить на коменданта.

Виктор вновь, как и в первый свой визит, уселся на пол. Но теперь не присел, желая показать, что якобы на равных с пленницей, а медленно сполз по стене. Опустил плечи и подпер лоб рукой. Правой. А в левой руке холодно блеснул знаменитый комендантский «наган». О нем Пандоре тоже рассказывали.

– Но почему они скрыли?!

– Вербовщикам запрещено говорить правду.

«Вербовщикам»! Резануло грубое слово, но… по сути правильно.

«Я хотел служить, а меня банально завербовали. И сунули в помойку. В самое гнилое место во всей Вселенной».

На легендарную Землю. В колыбель всех «искр».

Цепным псом посадили у Ручного Привода. Таинственного. Проклятого.

Но ведь татуировка еще не появилась. Не шлепнулась на кожу каинова печать. А значит, есть выбор.

– Не держи зла на своих, Ясень. Ходят слухи, что кандидатуры Царствам подбрасывает Ручной Привод.

– И ты туда же.

Земля не место для раскрывшихся «искр», тут они сходят с ума. Все, черт бы их побрал. Каждая. Врач, ставший палачом. Комендант, отказывающийся говорить. «Резчик», умоляющий о втором круге. Ручной Привод гудит в подвале, и всемогущие «искры» трясет, как в лихорадке. Крутит, заставляя «почти богов» вспоминать, что они люди.

«А я? Я тоже спятил или пока держусь?»

– У меня есть доказательство.

Виктор поднял голову, устало посмотрел на Пандору, припоминая, о чем она, затем кивнул:

– Я слушаю.

– Никто еще не отказался стать комендантом.

– Мне всегда нравилось быть первым.

– Ты любил побеждать. Это другое.

Венец карьеры или ее могила? Стать лучше того, кто когда-то не простил? Показать Ему, что не окаменел за сотни лет гнетущей тоски? Что способен чувствовать. Рехнуться, как и все остальные, поверив в божественность Ручного Привода? Впервые в жизни проявить сочувствие?

Чего я хочу?

Левую руку приятно тяжелит чистенький, недавно смазанный «наган».

В дежурке дремлет готовый к употреблению телеграф.

Улыбается прощенная злейшим врагом Пандора. Мечтающая о том, чтобы навсегда стереть себя из этой Вселенной. Пандора, вместе с которой он сможет вернуться в Царство, плюнуть в морду Буша и начать карьеру заново.

Чего я хочу?

Ясень сдавил правой рукой лоб.

Не решать ничего. Сбежать, вынырнуть из тела красавчика-клона, забиться в самый дальний уголок Вселенной и тихо кружиться вокруг какой-нибудь звезды до скончания веков. До тех пор, пока Последняя Труба не выстроит все «искры» в один ряд.

– Помоги мне, – прошептала женщина. – Я хочу забыть, что натворила. Хочу забыть эту мразь – наши Царства. Хочу забыть, как исковеркала свою жизнь. Спаси мою душу, Ясень.

Чего я хочу?!

Он отыскал Карбида на крыше самого высокого больничного корпуса. На верхней палубе бетонной коробки, с которой открывался исключительный вид на электрический калейдоскоп ночной Москвы.

Герман сидел в знакомой позе: прислонившись спиной к вентиляционной трубе. Справа, под рукой, бутылка водки. Слева, положив голову на бедро Карбида, устроился толстый Агава.

– Попрощаться?

– Нет.

– Появилась?

Ясень уселся рядом и задрал рукав сорочки. На его предплечье чернели прямой крест и девиз: «Dormiunt aliquando leges, nunquam moriuntur»[8].

– Ты будешь хорошим комендантом, – улыбнулся Карбид. – Ручной Привод не ошибается.