Балтийцы сражаются - Владимир Трибуц

Четыре дня эта лодка пробыла на Лавенсари и, основываясь на информации катерников, выйдя из бухты острова, сразу же погрузилась под воду, держа курс на южный Гогландский маяк. Систематически подвсплывая, командир "малютки" Н. В. Дьяков осматривал море в перископ. Все вокруг было спокойно. Ни одной записи в журнале! Дьяков не увидел врага ни на воде, ни в воздухе, не обнаружил и их оборонительных средств. Внимательное прослушивание под водой не дало никаких, даже приблизительных данных о наличии мин. Через сутки "малютка" вернулась на Лавенсари, зарядила аккумуляторы и снова - в район Гогланда. За 12 суток "М-97" прошла 310 миль, из них лишь 50 - в надводном положении.

Значительно отличался по сложности задачи, длительности пребывания под водой и воздействию сил противника боевой поход другой подводной лодки "Щ-304", которой командовал капитан 3 ранга Я. П. Афанасьев. Кстати, эта подводная лодка была построена на средства молодежи, собранные в 30-е годы комсомольцами по инициативе В. В. Маяковского.

9 июня Афанасьев получил разрешение на выход в море. Но теперь "Щ-304" ушла вместе с лодкой "Щ-317", которой командовал капитан-лейтенант Н. К. Мохов, с ним же отправился командир дивизиона капитан 2 ранга В. А. Егоров.

В памяти надолго сохранились первые дни наступления подводников, которое развертывалось вопреки тому, что гитлеровцы продолжали на всю Европу разглагольствовать о том, что блокированные "остатки Балтийского флота ни на что не способны".

Афанасьев сообщил с Лавенсари, куда он пришел со своей "щукой" утром 11 июня и задержался там меньше чем на сутки, о том, что первые дни боевого похода протекали, можно сказать, безмятежно. Афанасьев благополучно простился с провожавшим его охотником у Большого Тютерса. К двум часам 13 июня лодка прошла на максимальной глубине четыре линии минного заграждения, отмеченного на нашей оперативной карте между отмелью Большого Тютерса до банки Неугрунд. Особенно трудно пришлось командиру штурманской боевой части старшему лейтенанту И. А. Бартеньеву.

Затем к исходу суток "Щ-304" всплыла западнее маяка Родшер и начала зарядку аккумуляторов. Никто лодку не беспокоил, и в 8 часов утра следующего дня она погрузилась у восточной кромки избранной позиции. Стремясь сэкономить как можно больше электроэнергии, экипаж с согласия командира ограничил бытовое ее потребление, отказавшись даже от горячей пищи. Это делали люди, которые перенесли трудную зиму и весну на крайне скудном береговом пайке и еще не оправились от тяжелых лишений и голодной блокады.

Так увеличились энергетические ресурсы для более длительного и скрытного поиска противника. В ночь на 15 июня (пора самых коротких белых ночей) командир обнаружил вражеский Транспорт. Груженое судно шло курсом на маяк Поркаллан-Каллбода. Афанасьев попытался сблизиться для атаки, но это ему не удалось. Транспорт успел повернуть на север и скрылся в шхерах.

Командир ободрил матросов:

"Теперь мы знаем, где проходят суда, а это главное. Дождемся встречи... "

Расчет был верным. Еще до полудня вахтенный офицер срочно вызвал Афанасьева к перископу. Он прильнул к окуляру. Большой транспорт в охранении пяти сторожевых катеров. Курс - Таллин. Судно было загружено основательно, даже на палубе громоздилась, боевая техника.

Афанасьев мгновенно принял решение. Его помощник капитан-лейтенант В. А. Силин произвел расчеты. Лодка оказалась на самой подходящей позиции - между катером охранения и судном. Залп! Две торпеды угодили в транспорт, и он стал быстро тонуть.

Победы и потери часто перемежались в эти июльские дни сорок второго. И все же Кронштадт был необычно оживлен после зимы. В больших корпусах штаба флота разместился ряд учреждений: и руководство охраной водного района Главной базы, и штабы разных подразделений, и типография. Но всего оживленнее в Купеческой гавани, где обосновались подводники. Кроме подводных лодок в этом месяце мы из Ленинграда перебазировали в Кронштадт эскадренные миноносцы "Грозящий", "Стройный", "Сильный", "Славный" и канонерскую лодку "Красное знамя". Корабли эскадры, находясь в Кронштадте, могли в кратчайший срок выйти в море для поддержки тральщиков или торпедных катеров, а канонерскую лодку мы вскоре направили на Лавенсари для поддержки дозорных и тральных сил.

Наши удары множатся

Минул первый год Великой Отечественной войны. Мы отлично понимали, что задачи, поставленные перед КБФ Военным советом фронта, прямо отвечали общему стратегическому замыслу Верховного Главнокомандования - повсюду изматывать и уничтожать силы врага, срывать его планы и создавать условия для перелома в ходе войны.

В эту пору мы активизировали боевую деятельность сил флота, в первую очередь подводных лодок. Причем их позиции выбирались вблизи берегов противника, а это имело важное практическое и военно-политическое значение: пребывание здесь наших подводников свидетельствовало об уязвимости противника не только в открытом море.

Сообщение капитана 2 ранга В. А. Егорова о прорыве "Щ-317" в Балтику послужило сигналом для отправки в боевые походы других подводных лодок. 12 июня разрешение выйти в море получил командир "Щ-406" капитан 3 ранга Е. Я. Осипов.

16 июня "Щ-406" вышла из Кронштадта на Лавенсари, а прибыла туда лишь 21 июня. Произошло это потому, что контрольное траление обнаружило минное заграждение противника в средней части Финского залива, северо-западнее Деманстейнских банок. Осипову приказали задержаться в районе Шепелевского маяка, и "Щ-406" пролежала там на грунте почти четверо суток.

23 июня "Щ-406" начала форсировать Финский залив. А через два дня во время зарядки аккумуляторов гитлеровцы с воздуха обнаружили лодку. Самолет пикировал на корабль, ведя пулеметный огонь, сбросил бомбы. Лодка быстро ушла под воду. Все же несколько бомб разорвалось у кормы с левого борта. Погас свет, вышло из строя электрическое управление горизонтальными и вертикальными рулями, в трюмах показалась вода. Существеннее всего было повреждение перископа: командиру перестали служить "глаза" корабля.

Впрочем, умелый штурманский электрик старшина 2-й статьи Лапшонков скоро исправил один из перископов. Были бы быстро устранены и другие повреждения, если бы "Щ-406" могла всплыть на поверхность. Но все работы пришлось делать под водой. В продолжение двух суток за кораблем неотступно следовали, то и дело возобновляя бомбежку, катера противника.

Осипов продолжал вести корабль на запад самыми малыми ходами. Конечно, не тратили энергию на камбуз.

В часы преследования всякие шумы на лодке прекращаются, экипаж буквально замирает на своих местах, поднимать перископ нельзя. В этих условиях особенно неоценима роль акустика. Он прослушивает шумы в воде и на поверхности моря. Лодочные акустики в большинстве были виртуозами. Таким на "Щ-406" был Николай Кучеренко. Осипов скоро убедился, что он не только хорошо улавливает шумы, но и тонко различает их, определяет класс корабля, точно указывая пеленг преследователя.