Статьи из "Арабесок" - Николай Гоголь

деревни и города

Их развезут по первой зимней дороге русские разносчики во все отдаленные города и деревни; они приятно займут в долгие вечера и ночи наших уездных барышень, по крайней мере приятнее, нежели наши самодельные романы.

Всё же гораздо лучше, нежели [самодельные] романы [русско<й?>] нашей самодельности, разве

РЕЦЕНЗИИ, НЕ ВОШЕДШИЕ В «СОВРЕМЕННИК»

(Первоначальные варианты рукописи)

Летописи русской славы.

Памятная книжка в роде календаря, в котором под каждым числом каждого месяца ознаменование случившихся в тот день сражений и все подвиги нашего победоносного войска.

После «книжка»: в которой означено когда и в какие дни случались сражения взятия городов и

Памятная книжка в роде календаря, в котором под каждым числом каждого месяца ознаменование случившихся в тот день сражений и все подвиги нашего победоносного войска.

После «подвиги»: русского

Детский Карамзин.

Издается периодически, в месяц до двух тетрадей.

После «тетрадей»: всё издание [объявлено из] состоит из

Русские классики. Часть I. Кантемир.

Намерение очень хорошее — издать Кантемира и других старых писателей наших.

Несколько издателей

Довольно дорого и неудобно.

После «неудобно»: держа<ть>

Неудобно потому, что у нас не привыкли к такому мелкому расчету, и всякой будет ожидать лучше всей книги, чтобы куп<ить>.

скорее

На тетрадки обыкновенно разлагаются в Европе огромные издания, для того чтобы облегчить взнос денег для читателей, которые NB все почти люди бедные.

сочинения

В месяц выходит тетрадь из 10 печатных листов довольно густой печати; при них множество картинок и вся тетрадь обходится по два рубли.

10 печатных листов к

В месяц выходит тетрадь из 10 печатных листов довольно густой печати; при них множество картинок и вся тетрадь обходится по два рубли.

После «листов»:

а. гораздо

б. таких

В месяц выходит тетрадь из 10 печатных листов довольно густой печати; при них множество картинок и вся тетрадь обходится по два рубли.

После «при них»: более

Это можно назвать у нас дешевым.

После «дешевым» начато: Издатели классиков

История поэзии С. Шевырева.

Замечательное явление в нашей литературе.

Одно из замечательных явлений

В первый раз является наш русский оригинальный курс Истории всемирной поэзии.

у нас в России [нашего же писа<теля>]

В первый раз является наш русский оригинальный курс Истории всемирной поэзии.

Истории поэзии всех веков

Из всех доселе писателей наших, преимущественно заним<авшихся> кри<тикою>, бесспорно Шевырев первый, которого имя останется в летописях нашей литературы.

Из всех наших когда-либо сущ<ествовавших>

Из всех доселе писателей наших, преимущественно заним<авшихся> кри<тикою>, бесспорно Шевырев первый, которого имя останется в летописях нашей литературы.

После «доселе»:

а. [существовавших] бывших наших критических писателей

б. исключительно занимавшихся у нас критикою

В следующем томе поместим обстоятельный разбор этого важного сочинения.

а. Об это<м>

б. В скором времени надеемся представить

Он и она.

Романы в нашей литературе завелись теперь трех родов: романы пятнадцатирублевые, всегда почти толс<тые>, длинные, солидные, в 4 частях по 300 страниц в каждой, другие романы средней руки, романы восьми- и шестирублевые, тоже иногда в четырех частях, но бывают и в двух.

После «родов»: Одни романы толстые в чет<ырех>

Романы в нашей литературе завелись теперь трех родов: романы пятнадцатирублевые, всегда почти толс<тые>, длинные, солидные, в 4 частях по 300 страниц в каждой, другие романы средней руки, романы восьми- и шестирублевые, тоже иногда в четырех частях, но бывают и в двух.

После «руки»: тоже иногда в четырех частях

Романы в нашей литературе завелись теперь трех родов: романы пятнадцатирублевые, всегда почти толс<тые>, длинные, солидные, в 4 частях по 300 страниц в каждой, другие романы средней руки, романы восьми- и шестирублевые, тоже иногда в четырех частях, но бывают и в двух.

После «иногда»: в двух

Этого сорта дешевые романы пишутся обыкновенно людьми молодыми; в них много романтического, не бывает недостатка в восклицаниях, и чрезвычайно много точек.

После «молодыми»: к ним принадлеж<ат>

Этого сорта дешевые романы пишутся обыкновенно людьми молодыми; в них много романтического, не бывает недостатка в восклицаниях, и чрезвычайно много точек.

После «романтического»: сценического

Наконец следуют романы пяти- и четырехрублевые; эти состоят большею частию из трех частей, иногда из двух, но эти части уже никак не бывают больше 60 или 90 страниц, а иногда иная часть удается так странно, что в ней всей всего-навсего бывает страниц 36. После «частию из»: двух

Это русские самородки, и предводитель сего последнего инвалидного войска есть А. А. Орлов, на<д> которым очень любят подшучивать петербургские журналисты.

После «самородки»: и родоначал<ьник>

Это русские самородки, и предводитель сего последнего инвалидного войска есть А. А. Орлов, на<д> которым очень любят подшучивать петербургские журналисты.

этого

Разбираемый роман принадлежит к первому роду, то есть к романам пятнадцатирублевым, хотя автор, как видно из первых страниц, часто бывает очень нетерпелив и никак не посидит на месте и не займется долго одним лицом.

После «автор»:

а. часто бывает

б. как са<…?>

Помнится только, что какой-то граф и какой-то студент таскаются по улицам в каком-то городе, чуть ли не в Москве, берут Катю и увозят, потом опять берут Катю и, кажется, опять увозят.

После «таскаются»: в каком-то городе кажется

Недовольные.

Стихи местами хороши, везде почти непринужденны, но комического, [а это-то главное], почти нет.

Стихи довольно легки

Путешествие к святым местам.

Путешествия в Иерусалим производят действие магическое в нашем народе.

Для нашего народа путешествия в Иерусалим вообще имеют магическое действие

Почти такое производит на них впечатление <путешествие> в Цареград, как будто невольная признательная черта, сохранившаяся в русском племени, за тот свет, который некогда истекал оттуда.

После «Цареград»: Предметы вообще драгоценные для них, к которым они уже чувствуют невольное благоговение

Почти такое производит на них впечатление <путешествие> в Цареград, как будто невольная признательная черта, сохранившаяся в русском племени, за тот свет, который некогда истекал оттуда.

После «черта»:

а. в грустной

б. природе

Почти такое производит на них впечатление <путешествие> в Цареград, как будто невольная признательная черта, сохранившаяся в русском племени, за тот свет, который некогда истекал оттуда.

После «свет»: который получили мы оттуда

Нередко русской мещанин промышленник сколько-нибудь ученый, бросив дела, отправлял<ся> сам в Иерусалим и Цареград и даже издавал книгу, которую жадно покупали у разносчиков, пропуская множество картин, висящих на шнурочке у него на плечах, несмотря на то, что многие из них разрисованы всякими красками.

После «сколько-нибудь»: наслышавшись и начитавшись

Нередко русской мещанин промышленник сколько-нибудь ученый, бросив дела, отправлял<ся> сам в Иерусалим и Цареград и даже издавал книгу, которую жадно покупали у разносчиков, пропуская множество картин, висящих на шнурочке у него на плечах, несмотря на то, что многие из них разрисованы всякими красками.

висящих у него на плечах на шнурочке

Нередко русской мещанин промышленник сколько-нибудь ученый, бросив дела, отправлял<ся> сам в Иерусалим и Цареград и даже издавал книгу, которую жадно покупали у разносчиков, пропуская множество картин, висящих на шнурочке у него на плечах, несмотря на то, что многие из них разрисованы всякими красками.

После «многие из них»: исписаны [красками] в желтую краску

Прочие книги русский народ читает для <того> только, чтобы прочитать что-нибудь в случае показать себе и другим, что он может прочесть по верхам то, что другой читает по складам — без малейшего внимания к содержанию книги.

После «книги»: читают