Хроники Чистокровного - Александр Робский

посчитали чудиком. Сын же, продолжил за отца и собрал отряд. В него входили — Кирэ — младший брат Дианира, что вечно хотел быть похожим на брата, Янав — бог Войны, Нара — бог Огня, Аве — Богиня воды и Аниретаке — Богиня Мудрости. Они поклялись ещё в детстве, что спасут своих родителей от злого рока… и у них получилось собрать достойное войско. Правда вот, что в то время, что в наше, власть опьяняет и подбрасывает в твой ум ложные мысли. Царь Пантеона решил, что Дианир собирает войска, дабы свергнуть его. Он пригрозил ему, что бы тот сдался, и принял свою участь как отступника… казнь.

— Казнь⁈ — опешила я, — В смысле⁈

— В прямом… либо казнь, либо Царь Пантеона идёт войной на Дианира и его друзей.

— Что за маразм! Он же спасти всех хочет!

Почему–то на мои негодования, Мефисто лишь улыбнулся.

— Ева, ты ещё юна… поверь, в будущем, многие действия шести рас будут казаться тебе абсурдными, и не логичными. Так мы устроены… такова наша суть.

— Ха! Я точно не буду дурочкой! — гордо подняла носик верх, — И⁈ Дианир дал по орехам этому Царю Пантеона?

Улыбка сошла с лица Мефисто, и он ответил:

— Нет… он решил сдаться и идти на казнь.

— ЧТО⁈ — я вскочила с дивана, — Почему⁈ Его дело правое!

— Что бы защитить, — махнул рукой Мефисто, дабы я села обратно на диван, что я в принципе и сделала, — Иногда, у нас просто нет выбора. Если идти против Царя, это бы означало подвергнуть всех тех Бог, что пошли за Дианиром, на кровопролитную войну… на войну против тех, кого они хотят защитить. Это шло в разрез с идеалами этой группы. Поэтому, Царь пообещал не трогать группу Дианира, если тот отдаст свою жизнь… и вот, Дианир явился на площадь города «Гоморра», где предстал перед всеми Богами. Он сложил свою голову на плаху, где палачом выступил Царь Пантеона… секира была поднята, глаз Царя наметился на шею врага, замах… но голова так и не слетела с плеч, а камень жизни не был вырван из груди Дианира, — голос Мефисто стал жутким, а его выражения лица могло напугать, — Дианира спасла алая луна. Её кровавый свет окутал весь город, пленя взгляд каждого бога и заставив их души покрыться толстым слоем инея. «Смотрите», — закричали все боги , — Явился тот, про кого все забыли!«… да, он пришёл. Пришёл исполнить то, что было им обещано. Он выглядел как тьма, что обрела формы и разум. И лишь алые глаза можно было отчетливо разглядеть в этот несносном мраке. Он не желал, что бы на него смотрели. Эти низшие создания не достойны лицезреть создателя всего живого… и свершилось, наступил 333–ретий день, а в божьем мире настал ровно 333–третий год с первого пришествия Единого. И в ту секунду, мир Божий познал настоящее отчаяние. Он исполнил сказанное. Убивал лишь тех, кого породили Первородные. Ярость и Безумие Баркота не знало меры. За столь долгое время, болезнь 'безумие» пожрало большую часть его разума, делая его всё больше и больше — Единым. Гоморра окрасилась в алые тона. Пролилась кровь. Крики Богов разносились по всей необъятной планете… «Кричите, — сказал Единый, — Дай те же насладиться вашим отчаянием, дайте же увидеть в ваш глазах угасающий свет самой жизни!».

Мефисто рассказывал так красочно, так убедительно, так пугающе, что я вся побледнела, а перед глазами возник город, в котором танцевали сотни тысяч теней, что молили о пощаде…

— Дианир выступил против Единого вместе со своими воинами… и с разгромом проиграл. Никто и ни что не могло противостоять существу, что может рвать своей силой саму ткань реальности. И перед тем, как уйти, Единый обрёк Дианира на страшное испытание. Он схватил его отца и мать… и за дерзость, предложил Дианиру выбор. Одного на дно морское, где он будет жить вечно, пока не умрёт от старости и одиночества, а второму — быстрая смерть… и Дианир сделал выбор. Он любил свою мать больше жизни, как и его отец. Поэтому Единый сжёг мать Дианира в алой ауре, а его отца он похоронил вместе с городом Гоморрой под толщей соленого океана. Боги в тот день проиграли, а Дианир окунулся в омут безумия и мщения. Сжимая в объятьях труп своей материи, что с каждой секундой обращался в тлен, и глядя на необъятный океан, где на веки вечные заточён его отец, он поклялся… поклялся, что найдёт, и убьёт Единого во что бы это ему не встало!

— А⁈… Что⁈… — стали мои глаза влажными, — Как так то?… За что⁈… И… ты так рассказываешь, словно сам там был!

— Да, был, — грустно усмехнулся Мефисто, — Мне было тогда лет десять отроду, а может и двенадцать. Мы с моим братом, Вельзевулом, вместе наблюдали за шествием Единого… как и наша мать, Первородная Богиня Элишь. В тот день она нас и покинула, сказав, что больше нас не любит, и что бы мы держались от неё как можно подальше. Но на самом деле так она нас оберегала. Ведь если бы Единый узнал про её любовь к двум огненным детям, он бы нас уничтожил точно так же, как первых Богов.

— СТОЙ!!! — вскочила я вновь с дивана, а разум дрожал от возбуждения, — То есть… твоя мама — это Первородная Элишь! И соответственно… Единый твой дед?

— Не сказал бы, что Единый хоть раз думал о подобном, но, в какой–то степени — да, всё так.

— АХРИНЕЕЕЕТЬ!!! — схватилась я за голову, — Вау! Да ты крут, Мефисто!

Не верю! Жуть! Я как будто оказалась в фильме, где наступил неожиданный поворот! Круто!

— Мне продолжать, или на этом всё?

— Продолжайте, господин Мефистофель! — села я на диван, а мои глаза пылали от восторга.

— Эм… господин? — я начала моргать, намекая, что бы он продолжил, — Ладно, промолчу. После шествия Единого, все Боги признали Дианира, как нового лидера. Они все поняли, что он был прав, а они — были неверующими глупцами. Но вот в планах Дианира не было и мысли о том, что бы кем–то править. Он должен был найти Единого, и отомстить… но всё же любовь к своему народу взяла верх, и он пообещал им, что