Ничьи котята - Евгений Валерьевич Лотош
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пусть над миром летит твоя песнь, соловей серокрылый,
Отгоняя беду, утишая сердечную боль,
Чтобы солнечный свет и тепло отогрели могилы,
Где надежды тоска схоронила в душе исподволь.
…Если боль и тоска сдавят сердце мое вдруг безмерно,
Я не стану тонуть в океане кручин и забот.
Просто вспомню я песнь соловья в оперении сером,
И согреет надеждой меня лепестков хоровод.
– И согреет надеждой меня лепестков хоровод… – Яна еще раз негромко пропела последнюю строчку и с замершим сердцем приоткрыла один глаз. – Тебе понравилось, господин?
Сай молча смотрел на странную девчонку. Вдруг он ощутил на коже жар летнего солнца и услышал ровный шелест древесной листвы, а издалека, словно наконец-то прорвавшись через невидимую завесу, донесся праздничный гул толпы. Он полной грудью вдохнул ароматный воздух – и понял, что тоска больше не затопляет его разум черным океаном безмолвия. Цепенящая боль исчезла, осталась лишь глубокая печаль по Расуме. Печаль, которая окутывает душу серой пеленой, но не сковывает тело судорогой и не тянет в пучины отчаяния.
Он присел перед девочкой на корточки и крепко взял ее за плечи.
– Кто ты, молодая госпожа? – с изумлением спросил он. – Как тебя зовут?
– Меня зовут Яна, – сообщила девочка, радостно распахивая глаза. – Яна Парака… ой, то есть Мураций. Рада познакомиться, прошу благосклонности. Дядя, а ты больше не хочешь себя убить? Да?
– Меня зовут Сай Корин. Радость взаимна, благосклонность пожалована. Для своего возраста ты слишком хорошо разбираешься во взрослых, госпожа Яна, – криво усмехнулся Сай. – Пожалуй, ты понимаешь меня лучше, чем я сам. Я не знаю. Но я очень тебе благодарен за… за песню. Спасибо.
– Яни! – раздался неподалеку женский окрик. – Ты куда запропастилась, разбойница?
Сай поднял взгляд. К ним спешила молодая женщина, рядом с которой скакал на одной ножке мальчишка того же возраста, что и девочка. Позади стояли мужчина и еще одна девочка постарше, внимательно и серьезно рассматривающая сцену.
– Она тебя не очень донимала, господин? – озабоченно осведомилась женщина. – Яни, тебе сколько раз говорить, что к незнакомым приставать невежливо?
– Все в порядке, госпожа, – покачал головой Сай, выпрямляясь. Но девочка сказала, что ее родители погибли? Неужели соврала? Нет, вряд ли. Женщина слишком молода, чтобы оказаться ее матерью. Скорее, старшая сестра. И остальные, наверное, тоже братья и сестры. Хорошо, когда есть кому поддержать тебя в беде… – Все в порядке. Ваша Яна – замечательная девочка.
– Ага, только шило у нее в заднице, – хмыкнул старший парень, приближаясь. – Ну что, шустрые вы мои, мы с Кариной по домам, а вы тут еще поболтайтесь. Яни, между прочим, твое мороженое почти растаяло. Смотри, придется с земли его слизывать.
– Цу, а давай еще раз на карусели с самолетами прокатимся? – нетерпеливо спросила Яна, выхватывая раскисший вафельный стаканчик из его руки. – Пошли, а?
Она помахала Саю рукой и побежала вниз по аллее. Мальчишка заулюлюкал, как лесной абориген, и бросился за ней.
– Ох, непоседы, – покачала головой девушка. – Пойду-ка я за ними, пока они не вляпались еще в какую-нибудь историю.
– Она хорошая девочка, – задумчиво произнес Сай. – Сестра?
– Вообще-то я ее приемный отец, – сообщил парень, непонятно его рассматривая. – Ее родители погибли. Но ты прав, господин – она хорошая девочка. Плохих детей вообще не бывает. Бывают плохие взрослые, не умеющие их как следует воспитывать.
Он погладил по голове стоящую рядом с ним старшую девочку.
– Ну что, Цу, пошли. Карусель по пути, посадим их, и мы с Карой пойдем.
Он отвернулся от Сая, но, поколебавшись, искоса бросил на него взгляд.
– Прошлое остается в прошлом, – ровно произнес он. – Печаль об ушедших следует хранить в сердце, но не в глазах. Нельзя позволять ей застилать взгляд в будущее. Неужто ты думаешь, что она хотела бы еще и твоей смерти? А если бы погиб ты, хотел бы ты, чтобы она последовала за тобой?
Сай вздрогнул, словно от удара, и раскрыл рот для ответа, но парень со спутницами уже шел по аллее. Ну и дела… Он что, тоже его насквозь видит?
Он смотрел вслед уходящим незнакомцам и чувствовал, как отпускает его страшное напряжение, в котором он жил последние дни. Подумав, он сел прямо на утоптанную землю смотровой площадки спиной к обрыву, опершись на изгородь, и закрыл глаза. Пропасть больше не манила его. Да, он бы точно не захотел, чтобы Расума последовала за ним в смерть. И если он умрет – кто станет хранить память о ней?
– И согреет надеждой меня лепестков хоровод… – пробормотал он про себя. – Спасибо тебе, молодая госпожа Яна.
Вечером, после ужина, Цукка постучалась в дверь комнаты Дзинтона.
– Входи, Цу, – откликнулся Демиург. Он сидел на пятках посреди комнаты и, казалось, медитировал. Дисплей на столе переливался радужными линиями.
– Дзи, я хотела спросить насчет Яны – там, в парке, – девушка присела на край кровати. – Что там был за человек? Он к ней приставал? Он извращенец?
– Ты за кого больше испугалась – за него или за Яну? – рассмеялся Дзинтон, открывая глаза и одним гибким движением поднимаясь на ноги. – Цу, мне жаль насильника, который попробует с ней что-нибудь сотворить. Убить она его не убьет, надеюсь, но к маленьким девочкам он больше никогда в жизни не сунется. Да и к большим, пожалуй, тоже. Но нет, здесь совсем другое, – он посерьезнел. – Наша Яна сегодня спасла жизнь человеку.
– Жизнь? – недоуменно спросила девушка. – А как?
– Он намеревался покончить жизнь самоубийством. Какая-то страшная трагедия в недалеком прошлом сломала ему психику. Предположительно смерть любимой женщины – я заметил в психоматрице характерную комбинацию возбужденных участков. Либо кто-то из родителей, либо девушка, скорее всего, второе – для родителей такая комбинация не слишком часта. Яна… успокоила его.
– И как же?
– Эффектор. Один из его компонентов, эмпатор, если точнее. Благодаря ему носитель чувствует эмоции людей, помнишь? Я подозревал, что он работает и в обратном направлении, но точное подтверждение получил только сейчас. Нейроинтерфейс ее эффектора временно подавил возбуждение на некоторых участках коры головного мозга. Обычно в подобных случаях формируется схема, напоминающая замкнутый круг: участки взаимно стимулируют возбуждение друг друга, не позволяя ему утихнуть, улечься эмоциям. Эффектор имплантировал ментоблок, заблокировавший часть очагов возбуждения, что позволило оставшимся участкам войти в затухающий ритм.
– Ничего себе… – пробормотала Цукка. – А что еще умеет эффектор?
– Много чего. Видишь ли, он далеко
