Стена глаз. Земля - пустыня. Флаг в тумане - Сэйте Мацумото

— Кадота был всего лишь стажер, ничего о дипломатической работе не знал, он выполнял наши распоряжения.

— Простите, я слышал, что Кадота сопровождал первого секретаря Ногами в Швейцарию, когда последнему порекомендовали лечь в больницу. И мне хотелось бы из его уст узнать о пребывании Ногами в Швейцарии.

Мурао как бы равнодушно глядел куда-то вдаль, но за деланным безразличием он явно пытался скрыть охватившее его беспокойство.

— Короче говоря, ты хочешь встретиться с Кадотой?

— Да, но прежде я хотел бы расспросить вас о нем.

— К сожалению, должен тебя разочаровать. Кадота умер. — На губах Мурао появилась чуть заметная усмешка. — Я слышал, что по окончании войны он вернулся в Японию, подал в отставку, поселился у себя на родине, на Кюсю, но вскоре заболел и умер, — ровным голосом добавил Мурао.

— Такие слухи дошли и до меня, — спокойно ответил Соэда, — но редакция через свое отделение в Саге выяснила, что Кадота вовсе не умер, а уехал из города в неизвестном направлении.

На лице Мурао появилось смятение. Соэде показалось, будто он услышал даже испуганное восклицание, которое Мурао с трудом удалось подавить.

— Не знаю, — нервно произнес наконец Мурао, — не знаю. Этого не может быть. Я слышал совершенно точно, что Кадота умер.

— Но его родной брат, который и сейчас живет в Саге, с удивлением говорил, что в Токио распространились слухи о смерти Кадоты, хотя он просто уехал в неизвестном направлении.

— Я вижу, вы значительно продвинулись в выяснении судьбы Кадоты, и вам нет необходимости о чем-либо спрашивать меня. Путь уж ваша газета его разыскивает, — с усмешкой сказал Мурао, всем своим видом давая понять, что его абсолютно не интересует какой-то там бывший стажер.

— Да, я и намерен разыскивать Кадоту, а вас прошу описать лишь его характер.

— Честный человек, добросовестно выполнял все поручения. Ничего к этому добавить не могу.

— Кадота, по-видимому, очень заботливо относился к господину Ногами, — сказал Соэда.

— Почему ты так думаешь?

— Но ведь именно он вызвался сопровождать Ногами в Швейцарию, когда тот заболел.

— Ничего удивительного. Просто Кадота был самый молодой и более свободный. Остальные же не могли позволить себе роскошь сопровождать Ногами, они буквально были завалены работой. В таких случаях используют самого молодого и незанятого, только и всего. Нет, Кадоту с Ногами не связывали какие-то особые отношения.

— Скажите, Ногами в самом деле умер от чахотки?

— Да.

— Умирая, он находился в полном сознании?

— В полном ли сознании? Этого я не знаю, — необдуманно ответил Мурао.

Мурао, проявлявший до сих пор удивительную осторожность, совершил непростительную ошибку, на которую и рассчитывал Соэда, задавая этот вопрос.

— Не знаете? Это как же понять?

— Что ты имеешь в виду? — ответил вопросом на вопрос Мурао, поняв, что попал впросак.

— Но как же, Кадота был в Швейцарии с Ногами до конца. А вы ездили туда за останками покойного, и Кадота, разумеется, должен был сообщить вам о последних минутах Ногами.

Мурао отвернулся, между его бровей залегла глубокая складка.

— Поэтому вы должны были знать о состоянии Ногами перед его кончиной.

— Мне сказали, что он был спокоен, — выдавил наконец из себя Мурао.

— Значит, Ногами находился в сознании. А вы сказали, будто не знаете.

— Запамятовал, но теперь припоминаю: Кадота в самом деле говорил, что Ногами умирал спокойно и в полном сознании.

Теперь наступила очередь задуматься Соэде. Интуиция подсказывала, что Кадота ничего Мурао не сообщал о последних минутах Ногами. Доказательством тому была внезапная растерянность Мурао и его совершенно необдуманный ответ.

Да, собственно, Кадота и не мог ему ничего сообщить, ведь Ногами же не умер.

— Кадота вернулся в Японию тем же пароходом, что и вы? — спросил Соэда.

— Нет, он отплыл позднее. Я, как дипломат, был отправлен на родину на английском судне. Кадоте же поручили привести в порядок дела, поэтому он отбыл на месяц позже остальных.

Мысленно Соэда «приведение в порядок дел» связал со «смертью» Ногами. Недаром Кадота по возвращении в Японию сразу же подал в отставку со своего поста в министерстве иностранных дел и скрылся настолько бесследно, что даже распространился слух о его смерти.

— Послушай, — обратился Мурао к Соэде, приходя наконец в себя, — почему ты так настойчиво расспрашиваешь о Ногами?

— Господин Мурао, говорят, что Ногами жив.

— Что?! — воскликнул Мурао, но удивление его было не вполне искренним. Вероятно, он ожидал этих слов от Соэды. — Странно, не знаю, кто распространяет подобные слухи. Разве недостаточно, что о его смерти официально сообщило министерство иностранных дел и информация об этом была опубликована в прессе?

— Мне это известно.

— Еще бы! Но сообщение о смерти дипломата не может быть ошибочным, ведь это было официальное правительственное сообщение.

— И все же есть основания утверждать, что сообщение министерства иностранных дел было ошибочным.

— Какие же это основания?

— Самые определенные: Ногами видели в Японии.

— Чепуха! Кто мог его видеть?

— Я не могу пока и не имею права назвать сейчас имя человека, который видел Ногами, но такой человек есть.

— Но верно ли это? Мало ли в мире встречается двойников. Впрочем, к чему эти разговоры. Послушай, Соэда, у меня нет никакого желания продолжать эту нелепую беседу. Ведь жена Ногами уверена в его смерти, останки дипломата доставлены в Японию. Прошу тебя ради спокойствия родных: прекрати это бессмысленное расследование.

— Вы так думаете? Тогда позвольте задать вам еще один вопрос.

— Не хватит ли? Я приехал сюда отдыхать и с самого начала не хотел с тобой встречаться, это жена настояла…

— Прошу прощения, но все же позвольте задать вам еще один вопрос. Речь идет об убитом Тадасукэ Ито, который тоже служил вместе с вами в представительстве в качестве военного атташе. Вы, должно быть, знаете из газет об этом убийстве.

— Да, знаю, — резко ответил Мурао.

— Скажите, а что он из себя представлял в ту пору, когда служил в представительстве?

— Что за странная любознательность? То говори ему о характере Кадоты, теперь об Ито. — Мурао иронически рассмеялся.

— Я хотел бы выяснить некоторые детали, связанные с деятельностью Ито.

— Ваша газета изучает обстоятельства его убийства?

— В некотором смысле, поскольку газету не могут не интересовать и такого рода события.

— Но ты ведь работаешь не в отделе уголовной хроники, а, если не ошибаюсь, в отделе политической информации.

— Верно, но иногда для более успешного изучения дела мы сотрудничаем с другими отделами. Убийство Ито — как раз такой случай. Убийца пока не найден, и нашу газету интересует Ито как человек — это облегчит розыск преступника.

— Вы кого-нибудь подозреваете?

— Нет. Пытаемся лишь нащупать нити, ведущие к убийце.

— Что я могу об Ито сказать? Одним словом, типичный армейский офицер.

— Что это означает?

— Военный до мозга костей — другого слова не подберешь.

— Значит, он верил в победу Японии?

— Безусловно!

— И все же его взгляды должны были отличаться от взглядов тех военных, которые находились в самой Японии. Он служил за границей, причем в нейтральной стране, где особенно четко можно себе представить военную ситуацию. По своему положению он мог дать объективную оценку происходивших событий. Правда, в Японии существовала так называемая морская группировка, которая считала, что поражение Японии в войне неизбежно.

— Ито был не моряком, а армейским офицером.

— И поэтому верил в победу?

— В фанатичной вере в победу Японии как раз проявлялась его ограниченность, он служил в нейтральной стране, но вполне пришелся бы ко двору в нашем посольстве в Германии.

В голове Соэды что-то начало проясняться.

— Значит, в самом представительстве были противостоящие друг друг группировки?

— …

— Это так, господин Мурао?

— В точности я этого не знал. — Мурао попытался уклониться от прямого ответа.

— Неужели? В таком случае позвольте изложить свои соображения на этот счет. В ту пору в нейтральной стране активно действовали разведки как стран оси, так и союзных держав. Причем на морскую группировку в Японии рассчитывала Англия. Ведь японский военно-морской флот традиционно считался настроенным проанглийски… Будучи значительно ближе к морской группировке, чем к армейской, Ногами противостоял военному атташе Тадасукэ Ито. Верно ли мое предположение, господин Мурао?

Мурао вдруг повернулся спиной к Соэде.

— Я не вправе ограничивать твое воображение. Каждый волен предполагать все, что ему заблагорассудится. Но скажи мне все же, Соэда: почему ты так упорно копаешься в прошлом Ногами? Тебе кто-то это поручил? Если да, то кто?