Кровь звёзд. Мутанты - Натали Хеннеберг

— Если вы правы, Гобсон, — с трудом произнес он, — вам следовало бы убить меня. Я слишком много знаю. Если я на самом деле скрытый параноик, то я… я когда-нибудь, наверно, предам вас.

— Но вы только потенциальный параноик, — сказал Гобсон. — А ведь есть огромная разница между настоящим параноиком и потенциальным, и если вы будете честны с самим собой…

— Я опасен. Я… я чувствую, что мой мозг болен. Я… я ненавижу вас, Гобсон. Да, я вас ненавижу за то, что вы мне открыли меня самого. Когда-нибудь моя ненависть будет направлена на Немых. У меня больше нет доверия к себе.

— Дотроньтесь до парика, Бюрк.

Бюркхалтер удивленно поднял дрожащую руку к парику, но не нашел ничего необычного и вопросительно посмотрел на Гобсона.

— Снимите его.

Бюркхалтер повиновался. Ему было больно, так как присоски, с помощью которых держался парик, поддавались с трудом. Когда это ему наконец удалось, он с удивлением обнаружил, что на его голове еще что-то есть. Все так же дрожа, он нащупал шлем из тонких металлических нитей, надетый на голову. Он поднял глаза на Гобсона и прочел на его лице с тонкими морщинами… доброту и участие. На мгновение он забыл о назначении этого странного предмета и мысленно воскликнул: «Помогите мне, Гобсон! Я не хочу вас ненавидеть!»

И тут же целый поток мыслей, пронизанных сочувствием, ворвался в его мозг. Это был самый близкий союз, который он когда-либо знал: казалось, бесконечное количество рук поддерживали его мозг, как поддерживают слабого больного человека, которому нужна помощь.

— Теперь ты наш, Бюркхалтер. У тебя шлем. Ты — Немой. Отныне ни один параноик не сможет прочесть твои мысли.

За словами Гобсона он ощутил присутствие сотен других Немых, голоса которых усиливали то, что он ему говорил.

— Но… Ведь потенциально я…

Мысли сотен Немых слились воедино; они образовали мощный поток, отфильтрованный шлемами на их головах. Это единство вылилось в один сильный, здоровый и дружественный разум, готовый принять вновь пришедшего Это была наивысшая степень психоанализа, которую когда-либо мог познать телепат.

Бюркхалтер подумал: «Нужно время. Придет выздоровление…»

Гобсон стоял рядом с ним: «Я буду с тобой, пока ты не сможешь действовать самостоятельно. И даже потом мы все будем с тобой. Ты наш. Лысоголовый никогда не останется в одиночестве.»

Глава 5

Думаю, что я умру.

Я уже давно не встаю. Иногда прихожу в себя. Редко. И совсем не могу двигаться.

Я хотел бы умереть, вскрыв себе вены, но не способен на это. Да, впрочем, это и бесполезно. Пальцы не действуют, я уже не чувствую холода. Иногда на меня наплывают волны света и тепла, но они становятся все слабее и слабее. Я думаю, что это и есть смерть. Я знаю.

В небе появился вертолет. Но он прилетит слишком поздно. Он увеличивается на глазах, но я погружаюсь во тьму быстрее, чем он опускается между вершинами гор. Они нашли меня… но слишком поздно.

Жизнь и смерть кружатся в черном водовороте. Я медленно погружаюсь, и это уже конец.

В мозгу повторяется одна и та же мысль. Странная мысль, когда ты находишься на пороге смерти.

Шалтай-Болтай висел на стене.

Об этом думал Джеф Коди, разве не так?

Может быть, если бы я мог думать о Джефе Коди, может быть, я смог бы…

Но уже слишком поздно.

Коди и операция «Апокалипсис»… Вспомнить… вспомнить…

…умереть в одиночестве…

Шалтай-Болтай

И сказал Бог Ною: «Конец всякой плоти пришел пред лице мое, ибо земля наполнилась от их злодеяний…»

Джеф Коди стоял, заложив руки за спину, небо над ним было из камня. Он сделал уже несколько попыток проникнуть в электронную машину, скрывая при этом ярость, которая в нем накапливалась. Он стремился утопить в напряженной работе ту единственную мысль, в которой он сам не мог себе признаться. Передняя панель устройства была широкой, блестящей и казалась настроенной весьма благодушно. Она хранила в себе небольшой кристалл, который мог бы уничтожить все живое на планете. Но не жизнь Джефа Коди и его собратьев. Речь шла лишь о жизни нетелепатов. И только один человек мог распоряжаться этим кристаллом. Им был Коди.

Позади него нервно переминался с ноги на ногу Алленби. Не оборачиваясь, Коди произнес:

— Если индуктор вышел из строя, мы должны…

В мозгу у него появились мучительные мысли о смерти, но он сохранил их при себе.

Алленби прервал его, прежде чем картины разрушений окончательно сформировались в мозгу Коди:

— Нет. Нас опять постигла неудача, но надо продолжать. А может быть, мы никогда и не воспользуемся… этим.

Он представил себе крохотный кристалл, несущий возможное уничтожение.

— Сейчас неудача или потом, — промолвил Коди, — это ничего не меняет. Это невозможно. Никто не знает, как обычный человек становится телепатом, и никто не может создать телепатов с помощью машины. Индуктор никогда не будет действовать, и вы это знаете.

— Нет, не знаю, — спокойно ответил Алленби. — Я думаю, что его можно исправить. Джеф, вы слишком нервничаете.

Коди улыбнулся невесело.

— Мерриам продержался три месяца на этой должности. Брустер — восемь. У меня пошел шестой месяц. Вы боитесь, что я подам в отставку? Как Брустер?

— Нет, но…

— Поговорим о чем-нибудь другом, — раздраженно прервал его Коди.

Он чувствовал, как мозг Алленби не без колебаний пытается прочитать его мысли. Алленби был психологом, и Коди несколько побаивался его, особенно в данный момент. Нечто более ужасное и в то же время притягательное хранилось в его подсознании, и он не хотел, чтобы оно выплыло наружу. Усилием воли он пытался вызвать какие-нибудь привлекательные образы, чтобы скрыть от Алленби свои подлинные мысли. Сейчас они оба находились на глубине четырехсот метров под землей. Там, наверху, над ними, сосновый бор, омываемый теплым дождем. Вертолет, разрезающий лопастями воздух, в спокойном небе.

Он почувствовал, как интерес Алленби к нему постепенно угасает. Не оборачиваясь, услышал, как Алленби сделал шаг по направлению к двери.

— Я ухожу, — сказал Алленби. — Я хотел бы видеть вас в тот момент, когда вы скажете, что нас еще раз постигла неудача. Так дело не пойдет, Джеф?

— Пойдет. Я вас не задерживаю.

Алленби вышел.

Коди слышал удаляющиеся шаги, стук захлопывающейся двери. Физически он теперь был один, но поток мыслей телепатов носился в пространстве, прикасался к его мозгу. Он прочитал последнюю беспокойную мысль Алленби. Коди продолжал вызывать образы соснового леса, чистого неба, своей жены. Не поворачивая головы, он искоса посмотрел на предмет, о котором не хотел думать; он знал, что слишком много Лысоголовых следят за ним.