Гадюка - Биннур Шафак Нигиз

уйти? Как она собиралась позаботиться о себе? Как она умрет? Мне хотелось отрицать каждое ее слово, встряхнуть ее и умолять остаться, но потом я возненавидел даже мысль об этом. Лучше заставить ее остаться, а не умолять. Возможно, мне стоило раздобыть хорошую цепь и заковать ее в цепи. Именно этого от меня все и ждали. Никто бы не стал возражать.

Мое спокойстве, казалось, удивило ее.

– Ты не помогал мне искать человека, с которым я связана узами Непреложной печати, а я ведь думала, что поможешь. Как только я поняла, что ждать бесполезно, то приняла решение уйти. – При упоминании этих чертовых уз меня вдруг охватил гнев, причину которого я не понимал. Я смотрел на нее с невозмутимым видом, будто на игре в покер. – Перед тем как уйти, я решила заглянуть в этот проклятый лес, хотела убедиться, действительно видела в тот раз волка или же мне все привиделось. – Ее трясло, но я так крепко обнимал ее, что, кто бы ни увидел нас со стороны, не поверил бы, что она дрожит как осиновый лист. – Потом я увидела парня, совсем юного мальчика. Он говорил что-то странное… очень странное! – Она сходила с ума. Когда она беспомощно уткнулась лицом мне грудь, я совсем растерялся. Она застонала от отчаяния, и я тоже был в отчаянии, но не позволял себе проронить ни звука. – А потом пришла она.

– Кто? – спросил я, желая оторвать голову этому человеку, даже если он пришел спасти ее. Меня трясло от одной только мысли, что я не единственный, кто может ее защитить.

– Я, – спокойно ответил кто-то. Сначала я не узнал этот отдаленный голос, потому что все мои чувства были сосредоточены на Медузе. Даже мои чуткие уши слышали только биение ее сердца, и я отказывался даже внимать другим звукам.

Как только я увидел Кристал, мысль о том, что она могла причинить вред Медузе, сжалась вокруг моего горла, точно руки, желающие задушить. Я тут же почувствовал неудержимую неприязнь к Кристал. А ведь когда-то она была для меня обычной женщиной. Я не испытывал к ней ни ненависти, ни любви. Она была просто человеком. Я игнорировал ее, иногда даже больше, чем игнорировал, – я разбивал ей сердце, а она всегда хотела быть рядом со мной.

Но я никогда не хотел быть рядом с ней.

Я смутно помнил, как Кристал впервые появилась в Варте. Из множества женщин, которые бегали за мной, она стала первой, кто хотел не только мое привлекательное тело, но у меня не было к ней чувств.

У меня был лишь компас, который я держал в руке. Мой гнев. Я родился с ним, я существовал вместе с ним, я собирался умереть с ним. С моим верным компасом.

Но женщине никогда не стать моим компасом, моей путеводной звездой. Им был только гнев. Всегда будет гнев.

Мы с Кристал никогда не вступали в сексуальные отношения. Я не допускал этого, не хотел. Я всегда предпочитал женщин, которые желали лишь получить наслаждение и удовлетворить низменные порывы, не больше. С ними было проще. Когда все заканчивалось, мы расходились, даже не попрощавшись друг с другом. Но я знал, что Кристал захочет большего.

Меня совершенно не волновало, чего она хочет, – ей никогда не получить этого, – но Кристал всегда была настоящей занозой в заднице.

Мысль о том, что она прикоснулась к Медузе, внезапно разожгла во мне пламя праведного гнева. Я посмотрел на Кристал так, что она чуть не отступила назад, нервно поглядывая в мою сторону.

Если она прикоснулась к моей своенравной змейке, ей не избежать неприятностей. Тем более она давно напрашивалась.

– Что ты здесь делаешь? – прорычал я достаточно громко. Я почувствовал, как затряслась Медуза в моих объятьях. Наверное, для нее это прозвучало как рев, но она не слышала, как я реву на самом деле. Думаю, ее маленькое сердечко не выдержало бы, и она бы умерла от испуга. Вопрос, который все это время повторялся в моей голове, рождая устрашающие мысли, сорвался с моих губ: – Что ты с ней сделала?

– Ничего я с ней не делала, – ответила Кристал; ее голос звучал спокойно, но в глазах отражалось беспокойство. В руках она держала какую-то дурацкую палку. Когда она двинулась к нам, я вскинул одну бровь. – Я видела ее в лесу, – принялась объяснять она. С моим гневом она никогда раньше не сталкивалась, и хотя это должно пугать, Кристал была не из пугливых. – Она выглядела напуганной, – прошептала она.

Медуза обмякла в моих объятьях и сильнее прижалась ко мне, но мне показалось, что в ее хрупком теле не осталось ни капли страха. Там был гнев. Но почему?

– Что ты сделала с мальчиком? – внезапно спросила она, и ее голос прозвучал злобно, даже вызывающе. Я промолчал, хоть и не понимал, о ком она говорит. Как только почувствовал, что она собирается отстраниться от меня, я схватил ее за запястье и притянул к себе, прижимая ее изящную спину к своей груди.

– С каким мальчиком? – спросила Кристал. Какой бы безучастной она ни пыталась казаться, ее глаза выдавали правду, и я с легкостью понял, что она лжет. Это было так же легко, как сломать детскую игрушку. Вот только мне хотелось сломать ее. – Когда я ее увидела, она была очень напугана. Не думаю, что она понимает, что несет, – продолжала лгать Кристал.

Она могла обмануть Медузу, но не меня.

– Ты была там со мной, – в ужасе прокричала Медуза.

– Да, – без эмоций сказала Кристал. – Я была там.

Медуза прожигала меня взглядом, я смотрел лишь в ее кроваво-карие глаза, не обращая никакого внимания на Кристал. Она врала, я видел это, поэтому просто смотрел на свою прекрасную змейку.

– Что ты там делала, Кристал? – спросил я, продолжая наблюдать за Медузой. Ее кроваво-карие глаза сверкнули, как будто мой вопрос заинтриговал ее. Она могла бы умолять меня поверить ей, но в этом не было необходимости. Я уже верил ей.

– Пришла увидеться с тобой, – снова соврала Кристал. Она никогда не приходила сюда. Я впервые видел ее здесь.

– Что у тебя в руке? – снова спросил я.

В отличие от Кристал, моя змейка видела, что мне не по себе.

– Я танцовщица, и это мой аксессуар. Разве ты не знаешь, как я люблю играть с палочками, – ответила она, но все ее заигрывания вели только к одному: заставить меня поверить в ложь. В глубине души она знала, что я ей не верю. Знала, что никто