Весь Роберт Маккаммон в одном томе - Роберт Рик МакКаммон

титулы, как и положено дворянству нижнего мира. Мэтью попалась картинка, изображавшая аистоподобного графа Мальтуса. Текст сообщал, что это чудовище — специалист по строительству башен для хранения боеприпасов и оружия. Текст уверял читателя, что у этого демона невыносимо грубый голос.

Мэтью перелистнул страницы. Дальше шли князь Ситри и маркиз Фенекс, герцог Вепар и царь Велиал. Граф Ренов, князь Вассаго, царь Заган и герцог Саллос. Еще страницы — и новые демоны, предстающие в своих до отвращения нечеловеческих, но человекоподобных формах: король Ваал, герцог Барбатос, князь Сиир, маркиз Андрас, граф Мурмур, герцог Астарот, президент Кайм, герцог Дантилион, маркиз Шакс и так далее, и так далее. Требовались стальная рука и железные нервы, чтобы разглядывать эти мерзкие гравюры и читать тексты о потусторонних ужасах. У каждого демона — своя специальность. Король лжецов. Повелитель трупов, заставляющий их двигаться. Насылатель безумия, создатель бурь, губитель городов и достоинства людей, властитель духов мертвых, сеятель горьких семян зависти и раздора. Демон, превращающий людей в волков, ворон и созданий ночи. Повелитель огня, способный сжечь что угодно до чистой золы.

Переворачивая страницы дальше, Мэтью с еще большим ужасом увидел, что в проклятой книге не только описываются демоны ада, но содержатся заклинания и обряды, долженствующие в конце времен вызывать их из глубоких пещер, дабы выполняли они желания людей. Зал внезапно показался ему куда как тесным и темным, жутко темным. Хотелось отбросить эту книгу прочь, выпустить из рук, пока она не обожгла кожу до волдырей, и все же…

Все же…

Она его зацепила. Его, который видел, как искусно злодей представил ведьмой невинную женщину — в городке с названием Фаунт-Ройял. Его, который ни капельки не верил ни в демонов, ни в ведьм, ни в ужасные создания ночи. Его, который считал факты — фактами, а суеверия — пережитком прошлого века. Его, кто выступал защитником женщины по имени Рэйчел Ховарт и ни на грош не верил в демонов, летающих на воздушных вихрях. Во все подобные фантазии.

Но… вероятно, владелец этой книги в них верит?

И верит так сильно, что поделился экземпляром со своим партнером Саймоном Чепелом, который — наверное, из отвращения или своеобразного чувства юмора — превратил ее в хранилище ключа?

Мэтью срочно требовалось выйти из этого зала. На свет, на воздух.

Он взял с собой «Малый ключ» и прошел на балкон через решетчатые двери. Лицо обдало светом и ветром с океана. Пахло солью, солнце играло на мелкой ряби. По обоим углам белых каменных перил с балюстрадами стояли тумбы, а на них — белые каменные морские коньки величиной едва ли не с настоящую лошадь — великолепная работа скульптора. Мэтью, прижимая книгу к боку, сделал долгий глоток соленого воздуха, наполняя легкие, чтобы в голове прояснилось. Он не очень понимал, на что наткнулся, но что наткнулся на что-то ценное — у него сомнений не было.

И тут он увидел, что она там, внизу, сидит на своей скале, скрестив ноги. Та, которую называют Штучкой. Обнаженное коричневое тело поблескивало, длинные волосы отливали чернотой, как вороново крыло, лицо было обращено к далекому горизонту, где бьются волны о неведомый берег. Для них она — Штучка. Для него… возможно, Красивая-Девочка-Которая-Сидит-Одна. И еще — очередная душа, за которую надо бороться. Спасти. Освободить, если получится. Поступать так — это его натура, и то, что он в этом порочном собрании алчных назвался Натаном Спейдом, ее не изменило. И не может изменить. И не изменит.

— Добренькое утречко! — сказал голос у него за спиной, и другой тут же докончил: —…пацан!

Мэтью резко обернулся навстречу братьям, выходящим на балкон из сумрака библиотечного зала. Ему показалось, что сумрак вышел вместе с ними, и солнце пожухло в своем влажном и нежном жаре.

— Спейди собственной персоной! — промолвил Мэк с холодной ухмылкой на лице — распухшем и с заплывшими глазами, как и у его близнеца.

У обоих в руках были бутылки, прихваченные в библиотеке со стола с выпивкой, и Мэтью решил, что они напиваются с самого восхода солнца, который был около двух часов тому назад. Если только не занимались этим всю ночь, а сейчас пришли пополнить запасы.

Оба брата были в бриджах от своих красных костюмов, у обоих мятые серые рубашки прилично забрызганы вином. Рукава закатаны, толстые руки кабацких задир готовы к драке.

— …и в единственном числе, — закончил Джек.

Он остановился в дверях, а Мэк подошел почти нос к носу с Мэтью. Да, таким выдохом можно было каменного морского конька свалить с ног, и Мэтью пришлось собрать волю в кулак, чтобы не отступить от этого кислого огня.

— И где же твоя метательница ножей? — спросил Мэк.

— Девалась куда-то, — ответил ему Джек.

— Какая жалость, — пригорюнился Мэк.

— Да просто горе, — вздохнул Джек.

— Ты себе представляешь, как это обидно? Такой молодой, такой красивый, такой воспитанный, такой умный-преумный… и забыли его тут, совсем одного.

— Совсем-совсем, — поддержал его Джек, глотнул из откупоренной бутылки и тоже вышел на балкон. Глаза у него сузились в щелочки.

— Одного-одного.

У Мэтью сильно забилось сердце. На вспотевших висках застучал пульс.

Величайшим усилием воли он сохранил равнодушное выражение лица, даже когда Таккеры встали от него по обе стороны и уперлись плечами, сковывая движения.

— Я как раз собирался на завтрак, — сказал он. — Так что позвольте?

— Мэк, — сказал Джек, и глотнул еще раз, дернув кадыком. — Кажется, Спейди нас не любит.

— И не уважает ну ни на сраный грош, — согласился Мэк, тоже глотнув как следует. — А ведь такой светский джентльмен. У меня чувство, будто он думает, что лучше всех.