Поколение победителей - Павел Дмитриев

Магазин быстро приобрел в криминальной среде дурную славу, и директор был просто счастлив. Да и с меня практически полностью снялась головная боль из‑за недостатка нормальных вещей. Цены кусались, но это было уже вполне привычное зло, с которым не так и сложно бороться. Хотя имелся и отрицательный момент: пришлось добавить в коллектив НИИ проектный отдел, чуть ли не десяток сотрудников, вооруженных кульманами, ватманом и карандашами. Проблем добавилось, зато научный руководитель остался страшно доволен: поток бумаг на выходе из конторы резко вырос, а что еще нужно для бюрократа?

Глава 11Начало гетероперехода

Последнее, что намечалось из программы срочного внедрения, – полупроводниковые лазеры из оптоволоконных приемопередатчиков SFP и GBIC[449]. Было их у меня больше двух десятков, одноволоконные, двухволоконные, одномодовые и мультимодовые… Всякой твари по паре, а то и больше, ибо экономить на расходном материале локальных и операторских сетей две тысячи десятого года смысла не имелось.

Если снять корпус, под ним обнаружится небольшая плата с парой десятков обычных элементов и одной микросхемой, которая в основном управляет параметрами излучения. Особого интеллекта в модуле нет, обычный последовательный преобразователь, но технология явно не шестьдесят пятого года. А вот если поковырять поглубже, то из кожуха можно достать сам излучающий элемент. Ничего экстраординарного в нем нет, даже лазером назвать сложно. Обычный кусочек полупроводника с p‑n переходом, из торца которого при пропускании тока излучается свет. Размер элемента заметно меньше спичечной головки. Но быстродействие умопомрачительное, гигагерцы, и мощность такова, что легко позволяет устанавливать связь по прямому волокну на сотню километров.

Не думаю, что в СССР тысяча девятьсот шестьдесят шестого года уже имелось нечто подобное, но открытие вот‑вот должно было произойти. Жорес Алферов получил Нобелевскую премию по физике именно за работы самого начала семидесятых, и темой их был тот самый p‑n гетеропереход, позволяющий передавать гигабиты в Интернете двадцать первого века[450]. Проблема, насколько помню, в подборе пар полупроводников и технологии их производства. Где‑то читал про трехслойный волновод на основе арсенида галлия, но на этом мое материаловедческое образование заканчивается[451]. Это, конечно, примерно то же самое, что сказать во времена флибустьеров: «Сокровище зарыто на Юкатане». Но при наличии работающих образцов все выглядело очень даже реально.

Но все же этот раздел техники мне был знаком куда лучше, чем первые компьютеры. Спасибо бракоделам‑китайцам, научили разбираться в вопросе несколько глубже, чем нужно для обычной эксплуатации. Пришлось привыкнуть, кроме этикетки, внимательно читать и описание, а также задавать правильные вопросы о технологии производства. Поэтому, немного покопавшись в памяти, мне даже удалось нарисовать основные схемы и параметры типа «глазковой» диаграммы. Вдобавок вспомнил умные слова – «деградация перехода», «квантовые точки», «вертикальный инжекционный», «резонатор Фабри‑Перро». Надеюсь, последний уже хотя бы изобретен и на меня не будут смотреть как на идиота[452].

Дело было за малым – найти будущего Нобелевского лауреата и уговорить его заняться нашим небольшим вопросиком. Впрочем, это не казалось серьезной проблемой. Искомый товарищ и не думал скрываться от бдительного ока спецслужб, а спокойно работал в физико‑техническом институте Иоффе, яростно копал материал для своей докторской диссертации.

…Ленинград встретил оттепелью и зарядами противного мокрого снега с дождем. Хорошо хоть самолет успел сесть нормально. Больше всего меня удивило название аэропорта «Шоссейная», даже повеяло чем‑то из детства, типа стихов Маршака про человека с Бассейной[453]. Впрочем, здание аэропорта было не менее интересным. Небольшое, как приличный дворец культуры заката империи, с ограненными почти в шестеренку колоннами и окнами в неглубоких нишах, образующих что‑то вроде фальшивой колоннады. Изнутри высокий гулкий купол, двойной свет и, как это водится в СССР, вездесущие барельефы рабочих, колхозников и прочих сомнительных личностей. Только в отличие от московской простоты тут их дополняла очень красивая роспись в глубоких синих тонах, почти как в храме. Место иконостаса занимала стилизованная карта авиационных маршрутов.

Впрочем, любоваться достопримечательностями оказалось некогда. Время было спрессовано до предела, через шесть часов обратный рейс. Поэтому мы с Анатолием почти пробежали по выложенному крупной мозаикой залу через тяжелые двери с круглыми, под иллюминаторы, стеклами к стоянке такси… И уперлись в немалый хвост – очередь желающих.

Не знаю, имела ли место локальная флюктуация по причине отвратительной погоды или город на Неве начал раньше других приобщаться к коммерческим традициям дикого капитализма. Но договориться с одним из кучковавшихся в сотне метров водителей удалось только за лишнюю десяточку. И то только со скидкой на занятость «по счетчику» в течение ближайших часов. По меркам шестьдесят шестого года, когда тариф за километр был десять копеек, это являлось полным и безусловным грабежом. Толик уже подумывал, что правильнее: дать козлу в глаз или достать корочки и показать спекулянтской роже, где раки зимуют. Но я его удержал – при нашей нехватке времени, которое само по себе было деньгами даже в СССР, позволить себе роскошь ехать за сорок копеек на автобусе мы никак не могли.

Архитектурные удивления продолжились в Физико‑техническом институте имени Иоффе. Как‑то я привык к зданиям масштаба МГУ, УрГУ, УПИ, а тут желтый двухэтажный дом, своими размерами больше напоминавший мой НИИ или даже дачу Шелепина. Хотя оказалось, что в глубине двора корпуса тянутся чуть ли не до противоположной стороны квартала, но все равно было сложно поверить, что именно здесь сделали столько блестящих открытий[454].

На секретность тут явно плевали с высокой колокольни. Тетка на вахте в ответ на наше: «Где можно найти товарища Алферова?» – только махнула рукой, показывая направление вдоль по коридору. В общем, для того, чтобы попасть в лабораторию молодого светила советской науки, достаточно было уверенного и улыбчивого лица. Проблемой оказалось найти нужную комнату на далеких задворках, за чередой длинных коридоров. Уже это не оставляло сомнений в том, что пользы от практического применения полупроводниковых лазеров никто не видел[455].

Лаборатория производила фантастическое впечатление. Огромное количество причудливо соединенных труб разных диаметров, блестящие гайки, переходники, отводки со стеклышками. Из глубины доносилось бульканье, чавканье и негромкое гудение электродвигателей. Казалось, мы попали в сон обкурившегося сантехника.

Симпатичная блондинка‑лаборантка охотно показала стоящий у окна письменный стол, над которым нависал пяток обтянутых халатами спин. Спор был в самом разгаре, но используемые в нем термины не оставляли шансов на понимание. Вежливое покашливание не помогло, пришлось натурально освободить себе перед столом кусочек пространства, поздороваться и попросить начальника уделить нам хотя бы полчаса своего драгоценного времени.

Подвижное, удивительно чувственное лицо, острый треугольный нос, высокий лоб. Слегка вьющиеся, зачесанные назад волосы. Жорес Алферов был удивительно молод и красив для уже знаменитого ученого. Особенно выделялись глаза, лукавые, с хитринкой, они как‑то по‑особенному блестели в неярком свете ламп. Во мне проснулась зависть – с таким взглядом… Это же гарантированный, стопроцентный успех у женщин! Лет пять назад я пытался научиться чему‑то подобному, но, увы, не преуспел даже с помощью специальных контактных линз.

– Добрый день, – заговорил я, – товарищ Алферов? Жорес Иванович?

– Да. – Он искренне улыбнулся, и мое задетое самолюбие еще раз тонко прошипело что‑то злобное. – Чем обязан?

– Меня зовут Петр, – протянул руку сам и представил своего спутника: – Анатолий. Можем мы поговорить с вами хотя бы полчасика?

– Х‑м… – Жорес окинул взглядом свое беспокойное хозяйство, – может быть, в курилку?

Трудно придумать более несерьезное место, чем закуток у грязного широкого окна институтского туалета. Особенно если учесть, что я так и не начал курить, а синий дымок сигарет не отбивал присутственного запаха.

– К нам недавно попали интересные материалы, – Анатолий достал из внутреннего кармана пару свернутых листочков со схемами полупроводниковых лазеров, небрежно расписанными английскими спецтерминами, и протянул их ученому.

– Мы работаем в похожем направлении. – Алферову потребовался всего один взгляд. – А откуда это у вас?

Вместо ответа мой спутник привычно предъявил красную книжечку удостоверения. Против ожидания Жорес откровенно обрадовался.