Обман - Джоан Вулф

— Кажется, я придумал, чем тебе заняться до рождения ребенка. Ты должна написать книгу, посвященную искусству верховой езды.

Я смотрела на Адриана раскрыв рот от изумления.

— Написать книгу? — переспросила я, не веря своим ушам.

Лицо мужа стало серьезным.

— По-моему, это будет лучшая дань памяти твоего отца. Говоря о лошадях, ты все время ссылаешься на его слова, и в этих ссылках чувствуется глубокое знание предмета. Я считаю, что передать опыт, который был накоплен твоим отцом, новым поколениям наездников — весьма достойная задача.

— О Адриан, — вздохнула я. — В самом деле, какая чудесная мысль. Благодаря этой книге отец как бы останется среди живых.

Адриан кивнул:

— Если ты напишешь хорошую книгу, он проживет столько, сколько люди будут ездить верхом на лошадях, Кейт. Подумай об этом.

— После пособия герцога Ньюкастлского в Англии не было издано ни одной толковой книги об искусстве верховой езды, — заметила я.

Адриан снова кивнул, и остаток пути до дома мы с ним серьезно и обстоятельно обсуждали эту тему.

Одна из комнат первого этажа, где когда-то обитали монашки, была заставлена багажом, который вот-вот должны были начать грузить в экипаж, — на следующий день мы уезжали в Лондон, поскольку Адриан должен был принять участие в официальной церемонии открытия моста Ватерлоо. Церемония обещала быть весьма пышной: вместе с герцогом Веллингтонским в ней собирались принять участие также регент и его брат, герцог Йоркский.

Адриан пытался уговорить меня остаться в Грейстоун-Эбби, обещая, что вернется через неделю, но я все же решила поехать с ним. И дело было не только в том, что вопреки обещаниям он мог задержаться на более долгий срок. Просто я была так счастлива с мужем, что мне не хотелось расставаться с ним даже на неделю. Кроме того, на церемонию открытия моста должна была приехать Каролина, а мне очень хотелось с ней повидаться.

Гарри в течение последних двух недель гостил у Каролины — он должен был приехать в Лондон вместе с ней, а вернуться в Грейстоун-Эбби с нами. Что касается Пэдди и Луизы, то они поженились как раз перед отъездом Гарри, так что обедать нам с Адрианом пришлось вдвоем. Остаток вечеpa мы провели в библиотеке, обсуждая построение моей будущей книги, а затем поднялись в спальню.

Этого момента я ждала весь день: мне ужасно хотелось почувствовать на своем теле руки Адриана, ощутить мощный прилив желания.

Оказавшись в постели, мы полностью отдались сжигавшей нас страсти и еще одной, даже более глубокой и могучей силе — стремлению слиться воедино, стать одним целым. Когда муж, войдя в меня, доставлял мне наслаждение, которое невозможно выразить словами, мы с ним были единым организмом. Эта чудесная связь между нами сохранялась и тогда, когда, утомленные любовью, мы тихо лежали обнявшись и моя голова покоилась у Адриана на плече.

Именно тогда я почувствовала, что наконец-то обрела дом.

Каролина, Гарри и я стояли в первом ряду зрителей неподалеку от нового моста, спроектированного Джоном Ренни и названного в честь битвы, навсегда положившей конец имперским амбициям Наполеона. Мост был украшен флагами союзников. Пушечный салют продолжался почти минуту: в честь открытия моста было произведено двести два выстрела.

Большинство представителей аристократии, собравшихся на церемонию, наблюдали за происходящим с дрейфующих по реке лодок, но я решила, что мне все же лучше остаться на берегу. В памяти еще слишком свежи были утренние недомогания, которые прошли совсем недавно. Адриан тоже пытался убедить меня, что толпы зрителей — не самое лучшее окружение для беременной женщины, но я все же настояла хотя бы на присутствии на церемонии. Муж сдался, но договорился, что мой фаэтон будет стоять в относительно безопасном месте. Другим его условием было то, что Каролина и Гарри должны поехать вместе со мной.

Стоял замечательный июньский день. На мосту ветер трепал яркие флаги. В непосредственной близости от моста на волнах мерно покачивалась баржа, на палубе которой толпились герои битвы при Ватерлоо. Причем с того места, где находилась я, судно даже казалось относительно чистым. Вдоль берега реки была развернута ярмарка. Разноцветье палаточных тентов, нарядная одежда людей — все это добавляло и без того погожему деньку какую-то особенную праздничность.

Наконец над водой пронесся гром последнего пушечного выстрела.

— Кажется, начинается, — сказал Гарри.

В ту же минуту мы с Каролиной увидели небольшую, но весьма внушительную процессию, участникам которой выпала честь первыми пройти по только что построенному мосту Ватерлоо.

Самыми первыми шли принц-регент и его брат, герцог Йоркский, формально являвшийся главнокомандующим вооруженными силами. За ними следовал герцог Веллингтонский, фактически осуществлявший функции главнокомандующего, затем маркиз Энглсийский, который в битве при Ватерлоо командовал всеми кавалерийскими частями. В Бельгии маркиз был ранен в ногу и теперь заметно прихрамывал. Позади герцога Веллингтонского и маркиза Энглсийского шел Адриан.

Разумеется, он был не один — рядом с ним шагали другие герои войны, но я смотрела только на мужа. Он не надел военную форму и хотел вообще отказаться от участия в церемонии. Свое согласие он дал лишь после того, как к нему с личной просьбой обратился маркиз Энглсийский. Среди множества улыбающихся лицо моего супруга сохраняло суровое выражение. Он шел с непокрытой головой, и его светлые, как у викинга, волосы сверкали на солнце.

Внимание людей привлекала не только его красота. В нем было что-то такое, что я за неимением более подходящего слова назвала бы благородством. Наверное, так в средние века выглядели рыцари.

— Адриан просто великолепен, не правда ли? — шепнула мне на ухо Каролина.

Я кивнула.

Толпа лондонцев, колыхавшаяся позади нас, загудела от восторга. Я невольно отметила, что при появлении регента такой реакции не было. Кое-кто, правда, выкрикнул «ура» в адрес герцога Йоркского, который пользовался большей популярностью в народе, нежели его брат. Разумеется, громко аплодировали герцогу Веллингтонскому, тепло встретили и маркиза Энглсийского. Но громче и продолжительнее всех приветствовали Адриана.

Я вспомнила рассказы мужа о том, как он плакал на поле битвы, и подумала, что вся эта церемония ему скорее всего противна. Мужчина, шагавший рядом с ним, что-то сказал Адриану на ухо, и я видела, как муж отрицательно покачал головой.

— Кейт, скажите, каково быть женой такого героя? — спросил Гарри.

Взглянув на него, я обнаружила, что глаза его смеются.