Автостопом через Африку - Григорий Лапшин

Остальные участники экспедиции получили большое количество обуви и одежды в подарок от Коптской Православной церкви — Отец Джон щедро отблагодарил работников за покраску церкви.

Как-то раз, когда мы ночевали в палатках в нашем «талибском лагере», вечером неожиданно пошел дождь. Мы вчетвером лежали в двух палатках и прислушивались к шуму дождя и раскатам грома. Неожиданно снаружи послышались шаги и кто-то стал приглашать нас на выход от имени полиции.

«Что за шутки? Две недели здесь живем — ни разу не было ни дождя, ни полиции. А теперь выбрали погоду получше, да еще и ночью!» — ворчал я, выглядывая наружу из палатки Антона.

В центре лагеря стоял стукач в плаще и с автоматом. Рядом с ним мокрый Кирилл в трусах, который ругался с офицером, вооруженным пистолетом.

Вокруг лагеря, в темноте, присев на одно колено, целились в нас из атоматов шестеро мокрых солдат без плащей. Эти уже больше всего походили на наш «спецназ» — с АКМами, штыками, дубинками и гранатами в специальной сумочке на поясе. Один из солдат даже светил на палатки лазерным прицелом какой-то неизвестной мне винтовки.

Офицер устал слушать ругань Кирилла, который еще с Египта очень нервно общался с полицейскими. Нам предложили «добровольно» пройти в российское посольство для выяснения наших личностей и проверки документов. Кирилл забрался в палатку мокрый и злой, у Антона паспорт был в посольстве Анголы, так что идти пришлось мне и Андрею. Трое солдат и стукач остались сторожить «лагерь диверсантов».

— В посольстве уже все спят. Давай придем туда утром, а то им наш ночной визит не понравиться — Сообщил я офицеру, когда мы подходили к воротам.

— Нет. К нам поступил сигнал. Я обязан проверить. — Настаивал офицер.

— Тогда звони в дверь сам. Я встану вот здесь, в стороне. — Предложил я, кутаясь от холода и сырости в куртку Антона.

На звонок вышел тот самый начальник охраны, который так невзлюбил наши рюкзаки.

Увидев меня в окружении мокрых и вооруженных солдат, он сразу понял в чем дело, и делово спросил: «Кто у вас „дженерал“ (старший)?» Дверь посольства на две минуты захлопнулась за офицером, который вовсе не обрадовался тому, что ему пришлось стать «генералом». Солдаты стали нервно бряцать оружием, переживая за командира. К счастью, смятение длилось недолго и дверь снова открылась. Русский голос сказал нам из темноты: «Все в порядке. Спокойной ночи». Тон «генерала» изменился неузнаваемо: «О-о! Извините-извините, очень сожалеем.

Извините за беспокойство, все в порядке. Можете идти спать дальше…»

Я поспешил на гору, чтобы сообщить хорошую новость товарищам и снять «оцепление». А Андрей еще задержался внизу, чтобы настрелять у мокрых солдат сухих сигарет.

На следующий день отметили день рождения В. Высоцкого в русской пельменной.

На ночь я перебрался под «родной фикус», опасаясь нового ночного налета властей на наш, теперь уже «рассекреченный» лагерь. Другие три «интернациональных бомжа» заночевали на пустующих трибунах стадиона.

Бюрократы из ангольского посольства уже вторую неделю держали у себя паспорт Антона, изготовляя ангольскую визу. Остальные ждали «счастливого» разрешения этого вопроса с Антоном, а уже по результатам хотели сдавать в посольство и свои паспорта.

Утром 26-го января проснулся оттого, что возле палатки в полный голос разговаривали дети. Оказывается, ученики из ближайшей школы сбегают с уроков физкультуры под «мой фикус», чтобы списывать друг у друга домашние задания.

На появление палатки с белым бомжем они, казалось, не обратили никакого внимания. Я спокойно собрался и ушел в любимый парк, где меня уже ждали остальные товарищи.

Сегодня решил уехать на восток, чтобы посетить еще одну южноафриканскую страну — Ботсвану. Если смотреть по карте, то большая часть территории Ботсваны приходится на пустыню Калахари. В обширной центральной области нет ни деревень, ни дорог — только сухие русла ручьев. По северо-западному краю расположены национальные парки, асфальтовая дорога соединяет их с южной столичной агломерацией и с более населенными соседними странами. Таким образом, можно сделать полный круг по стране, посетив все города и возможные достопримечательности.

Из центра столицы Намибии меня вывезла белая женщина на микроавтобусе. Потом решил пройтись пешком до выезда из города, но предместья оказались довольно протяженными.

Дорога перебиралась с одного холма на другой, и в каждой долине оказывались все новые жилые дома и фермы. Прошагал так уже не меньше четырех километров, прежде чем остановилась красная «Ауди». Ехала она всего лишь в аэропорт, но зато с кондиционером, а в жаркий полдень это очень приободряет.

Морально приготовился стоять у поворота в аэропорт несколько часов — машин дальше не видно совсем. Но первая же появившаяся, остановилась сама. Два черных брата ехали на «тойоте» в Преторию. Это значит, что нам «по пути» не меньше полутора тысяч километров.

— Что ты тут делаешь?

— Путешествую автостопом. Подвезите прямо, сколько по пути.

— Сколько ездим, впервые видим белого автостопщика! — Удивился водитель.

— Только я без денег, нет проблем? — Сразу предупредил я, ибо в Намибии и Ботсване очень развит платный автостоп.

— Из какой ты страны?

— Из России. Я путешествую автостопом уже пятый месяц…

— Ну! Раз из самой России, то залезай, подвезем бесплатно.

— А ты знаешь, где находится Россия?

— М-м… Где-то между Индией и Китаем?

— … ну, почти.

Трасса отличного качества, скорость под 140. Заехали в последний намибийский город Гобабис, чтобы обменять на южноафриканские ранды оставшиеся намибийские доллары.

— В Ботсване принимают намибийские деньги?

— Нет. Только ранды. Намибийские деньги как бумага, а южноафриканский ранд — очень крепкий.

На таможне минимум формальностей — анкета из десятка привычных пунктов, в которую попросили вписать номер машины, на которой я въезжаю в страну. Нераспечатанная виза в моем паспорте ждала своего часа еще с Замбии.

В Ботсване продолжилась такая же отличная асфальтовая трасса. Вместо пустыни по сторонам был зеленый лес из двухметровых акаций, между ними зеленели травянистые лужайки. Где же Калахари? Оказывается, сейчас начался сезон дождей и поэтому местность никак нельзя сравнить с привычной нам пустыней, Сахарой, например. «Sahara» — это «пустыня» по-арабски, а «Kalahari» — «пустыня» на местном, ботсванийском языке.

Кое-где, среди зеленых деревьев, мелькали черные лохматые спины страусов, иногда дорогу переходили стаи уже знакомых мне бабуинов. В одном месте, на сухом дереве сурово сидела большая черная обезьяна, но когда мы остановились чтобы ее сфотографировать, она неспешно слезла на землю и, плавно как балерина, удалилась за зеленый занавес.

Никаких крупных зверей или хищников в Калахари я не встретил, хотя на севере наши ребята распугивали целые стада слонов.

Поздней ночью покинул машину на развязке «Габороне — Претория» всего в девяноста километрах от столицы Ботсваны.

Прямо на «Т»-образном перекрестке стоял пустой жестяной сарай. Поскольку накрапывал дождичек, то я натянул палатку внутри сарая. «Интересно, есть ли здесь малярия?» — думал я, застегивая спальник в прохладной и сырой темноте.

Ботсванийских денег у меня нет, магазинов вокруг тоже. Позавтракал консервированными бобами и хлебом из своего рюкзака. На повороте в столицу голосовали большими кучами местные жители. В России мы называем таких «автостопщиков-за-деньги» метким определением «тюлени» — стоят большими толпами и машут ластообразными движениями.

Машины и автобусы останавливались, забирали целые толпы тюленей, но тут же другие машины, со стороны ЮАР высаживали еще большие толпы. У меня сложилось впечатление, что черные жители ЮАР каждое утро ездят в соседнюю страну на работу, а вечером, должно быть, обратно. Вот и развился здесь «платный автостоп».

Отошел от них на сотню метров и остановил машину с кондиционером и белым человеком до окраины Габороне. Пешком прогулялся до центра. Город очень зеленый, много цветов, бомжей не видно, но попрошайки есть. Мягкое мороженное на местном Арбате стоит одну местную деньгу. Во всех местных банках очереди из желающих обменять деньги. Обменял двадцать долларов в специальном окошечке «для иностранцев».

В центре города есть бесплатный музей. Внутри чучела и скелеты, снаружи — старинные поезда и вагоны. Интересно, что все двери в вагонах открыты, можно, например, посидеть в английском купе конца 19-го века.