Книга 1. Людомар из Чернолесья - Дмитрий Всатен

Вторая молния, блеснув в руках чернеца, понеслась к людомару, но ударилась о щит и разлетелась снопом искр.

– О! – невольно выдохнул чернец.

– Беллер Доранд говорит тебе, ты умрешь, – закричал вдруг Щитодар, бросился к змею, ловко запрыгнул ему на голову и выдрал из нее что-то черное.

– Оставь это там, где надлежит ему быть! – взревел черный маг, и едва успел увернуться, ибо Щитодар бросил в него тем, что вытащил из огнезмея:

– Забирай свое себе!

Огнезмей, тем временем, дико заревел и пал. Сын Прыгуна стал выбираться из-под грязи.

– Доранд?! Ты – Доранд!? Червь! – зарычал чернец на людомара. Еще одна молния полетела и разбилась о его щит.

Неожиданно, Щитодар поднял щит над головой и подпрыгнул. Щит его засветился золотом и вознес воина так высоко, как не смог бы прыгнуть даже Верхоход. Чернец не ожидал такой прыти и получил удар щитом. Десятки игл впились в его тело. Маг закричал: «Приди ко мне!» и рухнул вниз.

Округу сотряс дикий рык. Из-за скалы один за другим выползли три огнезмея.

– Щитодар, на скалу! – крикнул собрату Сын Прыгуна, но тот и не подумал сделать это.

Чернец обернулся черным брездом. Его плащ превратился в большой щит, а посох в громадных топор. Огненно-красные глаза зло смотрели на Щитодара.

Сын Прыгуна бросился навстречу огнезмеям, спешившим на помощь своему повелителю, напрыгнул на одного из них и тут же бросился прочь. Змеи последовали за ним. Взобравшись на скалу, он скакал перед их мордами, дразнил их и закидывал камнями – иного оружия у него не было.

Тем временем, между Щитодаром и черным брездом началась схватка. Брезд набросился на людомара, но его громадность служила ему плохую службу. Даже уставший людомар был быстрее бодрого отдохнувшего брезда. Брезд рычал и изрыгал проклятия и ругань.

Дождавшись лучшего момента, Щитодар выставил щит вперед и, что-то прокричав, прыгнул вперед. Щит его вмиг стал белым. Брезд укрылся за своим щитом, но последний был разнесен вклочья белым щитом людомара. Иглы, светившиеся ярким огнем, вошли в плоть брезда, и оба воина повалились в грязь.

Мгновение, и черный брезд дико закричал; еще миг, и крик его перерос в визг – брезд преобразился в мага; раздался истошный вопль и сквозь черноту тела мага вдруг хлынули ручейками белые лучи. Их становилось все больше и больше. Наконец, их стало так много, что белый свет покрыл все тело чернеца, поглотив его в себе.

Огнезмеи потянулись вверх и обрушились на скалу. Вдруг, половина ее, задрожав, поползла вниз. Сын Прыгуна едва не угодил в пасть чудовища, но схватился на сползавший край скалы, потом еще за один, еще и еще, и, наконец, сделав отчаяный прыжок, упал на ту часть скалы, которая выдержала удар.

Он оказалася словно бы на пике, одиноко стоявшем посреди долины.

Огнезмеи обрушили свои удары на сползшую часть каменной тверди, раскрошив ее в труху.

Людомар поднял глаза и увидел, как небосклон кружится в невероятном хороводе, где смешиваются все цвета, которые порождает небо. У него невольно закружилась голова.

Скала под ним задрожала, но выдержала первый удар.

– Эй, вы, ко мне! На меня! – кричал Щитодар, бегя в сторону огнезмеев, но они не обращали на него внимания.

Еще удар и скалистая стелла стала клониться долу. Падая, она разрушалась на части. Сын Прыгуна изо всех сил держался за край падающего пика.

Вдруг, небосвод над его головой раскололся мощнейшим взрывом, которого никогда не видывали земли Владии. Небеса, казалось, треснули на части и осыпались подобно тому, как разбитое стекло осыпается вниз.

Вспышка, исторгнутая сверху, была такой яркой, что поглотила собой и изрытую битвой равнину, и огнезмеев, и скалу, – и все что было вокруг.

Сквозь этот свет Сын Прыгуна неожиданно для себя разглядел глаза Анитры. Жрица смотрела на него и губы ее шевелились. Из глаз ее текли слезы.

Оглушенный, упал он на землю и смотрел, как скалистые обломки, медленно обрушиваются на него из ярчайшего света.

Внезапно, мир вздрогнул, и скалы унеслись вдаль.

***

– А-а! – закричала девушка и упала бы, если бы не охотницы, подскочившие к ней и схватившие ее под руки. – Все кончено… – шептала Анитра, погружаясь в забытье. – Все кончено с ним… – Она легла на землю, обняла свой живот и забылась.

***

Нагдин открыл глаза и непонимающе осмотрелся. Внешний мир был для него абсолютно нем. Пронзительная тишина звенела своим безмолвием. Скороход видел, что мелкие камешки сыплются рядом с ним. Их тонкие ручейки бежали промеж крупных валунов. Реотв наблюдал, как части брони, сорванные с чьего-то тела, медленно кружась, падали на землю с неимоверной высоты. Рядом с тобой Нагдин узрел расплющенное камнем лицо пасмаса. Его смятое силой смертельного удара лицо уже заиндевело.

Стало холодно.

Реотв сглотнул и не услышал даже своего глотка. Медленно, он приподнялся на локте и увидел неподалеку Некраса, лежащего ничком. Его ноги были раздавлены валуном.

Громадного трехцветного круга, взбивавшего небеса и притягивавшего к себе, даже и звезды, больше не было. Хотя небосклон был еще темен, но Вселенная медленно приходила в себя.

Зоркий глаз Нагдина тут же обратился на скалу, где стоял красный маг, и увидел, как его тело бьется о камни, стремительно несясь к подножию горы. Черного мага тоже не было видно. На том месте, где он стоял, была глубокая колодезеобразная дыра, в которой плескалось озеро прозрачной как слеза воды.

– Эцаних-гел, – прошептал Скороход, хотя ему казалось, что он неимоверно громко закричал это имя.

Вдруг тяжелая рука легла на плечо Нагдина. Он обернулся и увидел окровавленное лицо Крючконоса, своего верного шкипера. Левая бровь лоскутом свисала с его лица. Он что-то говорил и пытался поднять капитана. Поняв по его взгляду, что брезд его торопит к чему-то, Морской скороход посмотрел в направлении его взгляда и увидел около сотни оридонских воинов во главе с Кином, которые спешно приближались к месту, где прежде стояли лагерем.

Нагдин протянул руку и потянул Крючконоса к себе, заваливая за уступ скалы. Едва брезд завалился набок, как в каменную стену над ним ударила и сломалась оридонская стрела.

Далее нескольких сотен шагов, Нагдин не мог видеть, ибо белый пар поднимался сплошной стеной, закрывая собой всю долину.

Кин быстро шел впереди отряда своей личной охраны и был рад древней оридонской традиции, не вводить в бой истинных оридонцев. Сейчас, имея при себе всего две трети пории, он мог считать себя победителем.

Хмурый спешил вернуться туда, где находился шатер Пелеод-андин-дааба. Его ноги проваливались в размокший снег, но уже не столь глубоко, что невозможно было пройти. Холвед был сильнее магии черного андина, а потому мороз быстро схватывал растолокневший снег.

Кин спешил, ибо увидел, как птица, которая до этого кружилась в вышине, рухнула вниз. Он видел, что она пыталась дотянуть до него, но ей было не суждено это, а потому она стремительно зарылась носом в снег. Когда же воины извлекли ее, она была мертва. Глаза ее вытекли, а голову свернуло на спину и разорвало горло.

Кин спешил, а потому даже не говорил, но давал знаки и его воины бросались на выживших пиратов, добивая их мечами.

Черный маг, Хмурый его не сразу нашел, лежал сокрытый пологом шатра. В его глазу торчала странная зелено-серебристая стрела. Она вошла в глаз и вышла позади виска, а потому маг был еще жив. Когда Кин подбежал на зов воина, нашедшего Пелеод-андина, тот медленно перевел на оридонца свой единственный глаз.

– Боги-боги-боги, – стуча зубами, медленно отходил воин, с ужасом глядя в лицо мага.

Кин был удивлен не меньше, но не боялся.

Лицо мага ходило большими и малыми волнами, вздымалось шишками, и то принимало вид пасмаский, то оридонский, то холкунский, а то и брездский. Лишь его глаз, большой и абсолютно черный оставался неизменным.

«Приди ко мне!» – услышал в голове его призыв Кин. – «Приди, ибо я слаб. Храни мои силы! Стань ближе, как можно…»

Кин подошел к нему и сел прямо подле тела.

– Боги-боги-боги, – продолжал пятиться за его спиной оридонский воин.

«Я нынче видел все, что должно видеть андину здесь», – начало проявляться в сознании Кина, – «я видел записанное и его исполненье, но видел я и волю, которая вершила и писала судьбины данной земли. Острое перо видел я сегодня. Их бой был прекрасен. Побились они, как никогда не бились предрешенность и воля промеж собой, и оба пали. Не верь отныне Зиумту, не бойся Вадана, ибо переписать надлежит лиамиги Зиумта, а Вадан пришел не за тобой, но за мной. И жертва моя больше твоей, и он удовлетвориться ей, ибо не справедливо иное.

То меня радует, но слушай же. Я слышу барабаны Вадана. Они призывают меня во тьму. Так, слушай же…

Сегодня все начнется по-другому, и власть нас, магов, будет равна власти вас, оридов, ибо не может больше быть для нас ничто предписано. Пророчество исполнилось, и Зиулт изломает все свои лиамги. Он выбросит все краски, что уготовил для сих мест и для тебя. Нет больше здесь для вас от него предписанья. Лишь от тебя зависит, свершится ли вторая часть пророчества. А первая свершилась…