ХРИСТОС И ЦЕРКОВЬ В НОВОМ ЗАВЕТЕ - Протоиерей Александр

Есть ли Господь среди нас, или нет? (Исх. 17, 7)

Были и искушения поклониться другим, языческим богам, более видным и привлекательным, чем невидимый Господь (см. Исх. 34, 14).

Каждое из искушений, переживаемых Иисусом в пустыне, аналогично искушениям израильского народа во время его странствия по пустыне. Как тогдашнее странствие стало парадигмой человеческого пути к спасению[752], к Обетованной земле — пути, полного трудностей и искушений, — так и Христос, снисшедший к человеку и приобщившийся к нему, повторяет этот путь исхода и странствия по пути к Обетованной земле (ср. Евр. 2, 18). Но в отличие от ветхозаветного Израиля Он преодолевает искушения и входит в Обетованную землю, ведя за собой учеников, Свою Церковь.

«История народа, повторенная в Иисусе, в Нем достигает цели: отныне вход в Обетованную землю возможен: Царство Божие здесь (4, 17)!»[753]

В то же время искушения Иисуса — это не только искушения народа, но и Его, только Его искушения как искушения Мессии, Сына Божия, принявшего человеческую плоть.

Что касается самого содержания трех искушений, то в своих различиях они покрывают практически все то «минное поле», по которому протекал человеческий и мессианский путь Христа.

В Мф. 4, 1-11, так же как и в Лк. 4, 1-13 три искушения расположены в порядке возрастания их серьезности. Если предложение сделать из камней хлебы в обоих Евангелиях занимает место первого, начального и наименее серьезного искушения, то второе и третье искушения идут в разном порядке, что косвенно указывает на различные акценты, актуальные для общин Матфея и Луки.

Из лекций архим. Ианнуария (Ивлиева):

Каков богословский смысл этих рассказов о трех искушениях: хлебом, чудом и властью? Сатана[754] предлагает[755] Иисусу Христу совершить так называемые чудеса легитимации, т. е. чтобы Он доказал, что Он истинный, законный, легитимный Христос. Каждый Мессия должен был уметь сотворить все те чудеса, которые творил Моисей, и более того, все чудеса, о которых говорилось в Ветхом Завете, т. е. доказать, что с ним Сила Божия.

Число три здесь абсолютно символичное число, оно как бы говорит о том, что иудеи требуют от Иисуса легитимных чудес. За числом три скрываются все чудеса.

1-е искушение: стать царем с помощью экономических средств, превратить камни в хлеб, накормить. Конечно, в мире есть миллионы голодных, которые приветствовали бы появление хлеба из любого источника. Христос и Сам только что был в пустыне; Он был голодным. Да и Ветхий Завет часто описывает Царство Божие в образах материального процветания... Поэтому у Иисуса Христа было много соображений считаться с предлагаемым искушением. Слава, популярность экономиста, чудотворца и сейчас будет великой, но это — слава спасителя наших чревес от голода. Это нечто совсем иное, нежели предназначение Мессии страдающего и спасающего через Свое страдание, а не через хлеб и насыщение. Иисус не отказывался признавать экономические нужды людей. Мы знаем, что когда нужно, Он кормил голодных, но не в этом смысл Его мессианства, не это дело Его жизни.

2-е искушение: броситься с крыши храма и не разбиться. Внезапное появление Мессии с небес в храме среди толпы (см. Мал. 3, 1) — тоже одно из чудес, которого ожидали от Христа. Чудесное всегда было очень привлекательно для людей... Иисус отказывается совершать такое чудо. Тем самым Он отказывает в понимании мессианства как чудотворения. Временами Иисус совершает чудеса, когда считает это нужным, когда в этом нуждаются люди, но не чудеса — главное в Его жизни.

Наконец, 3-е, самое сильное искушение — искушение властью. Совершить чудо изгнания римлян со сцены мировой истории и Самому сесть на императорский престол, создать всемирную империю народа Божия, подчинив себе все царства мира. Все станут рабами народа Израиля, во главе которого будет стоять царь-император Мессия. Конечно, Иисус знает о бедственном положении своих сограждан. Он знает, что основное ожидание от Мессии — изгнать иностранцев-римлян и освободить свой народ. Но Иисус отказывается от политического мессианства, потому что такое мессианство предполагает не преображение мира, а всего лишь смену одной человеческой власти другой. Ему предлагается возможность править созданной империй силой, наподобие Римской. Но и это не Его дело, потому что Он знает, что власть Божия, Царствие Божие в обществе никогда не могут быть навязаны извне, тем более силой»[756].

Иначе говоря, третье искушение означает не что иное, как предложение уподобить Церковь, созидаемую как Царство Христово на земле, всем другим человеческим государствам (царствам). Как известно, любое государство, даже самое демократическое и правовое, построено на принципах принуждения (даже если в нем — самые продуманные, демократичные законы), а значит, насилия. Собственно государство — это и есть аппарат принуждения, атрибут падшего, греховного мира. Греховность же этого мира определяется господством в нем сатаны. Он — князь мира сего, и любое насилие, в том числе и выраженное в виде государства, является его тенью. Сатана предлагает Христу (как он постоянно предлагал и предлагает Его ученикам) соорудить и укрепить Церковь тем сатанинским методом принуждения, который так или иначе действует как основной закон во всех человеческих государствах. Такое искушение наиболее серьезно и сильно. Поэтому оно и отвергается в наиболее решительной форме: «прочь, сатана» (ЕК).

Все рассмотренные выше отрывки Мф. составляют развернутый пролог Евангелия, включающий родословие Иисуса Христа и повествования о Рождестве, о начале проповеди Иоанна Крестителя, о Крещении Иисуса и Его искушениях в пустыне. Пролог — своего рода вступление, смысл которого — возвестить о самом факте начала земного служения Христа как о Богоявлении. Затем евангелист переходит к повествованию об общественной проповеди Иисуса. Сначала идут общие фразы:

17 С того времени Иисус начал проповедывать и говорить: покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное.. 23 И ходил Иисус по всей Галилее, уча в синагогах их и проповедуя Евангелие Царствия, и исцеляя всякую болезнь и всякую немощь в людях. 24 И прошел о Нем слух по всей Сирии; и приводили к Нему всех немощных, одержимых различными болезнями и припадками, и бесноватых, и лунатиков, и расслабленных, и Он исцелял их. 25 И следовало за Ним множество народа из Галилеи и Десятиградия, и Иерусалима, и Иудеи, и из-за Иордана (Мф. 4, 17. 23-25; ср. ).

Сюда вклинивается история призвания учеников (Мф. 4, 18-22). Вполне в вехозаветном стиле Матфей приводит здесь очередное пророчество: Ис. 9, 1-2 (Мф. 4, 14-16). Оно звучит уже как эпиграф к основной части Евангелия.

С 5-й главы начинается основная часть Евангелия, повествующая о проповеди и делах Иисуса Христа.

Показательно, о каком деянии (деле или слове) Иисуса как о первом рассказывает тот или иной евангелист. По нему можно судить об общем характере евангельского повествования и о том, какие акценты интересуют того или иного евангелиста больше других.

В Мк. первым, а потому «программным» деянием Иисуса было чудо изгнания нечистого духа (Мк. 1, 23-27) — блистательное свидетельство Его могущества и власти как победителя сатаны. Таким образом, в Мк. Иисус сразу предстает как возвещающий о Царстве Божием в действиях-чудесах-знамениях. Мк. — Евангелие действия, Евангелие победы над сатаной.

Здесь же, в Мф.[757] первым деянием Иисуса является пространная речь, поучение, получившее традиционное название Нагорной проповеди. Действительно, Мф. — это Евангелие в поучениях и наставлениях Иисуса о том, какими должны быть ученики, чтобы их собрание, Церковь стала реализацией Царства Небесного.

Нагорная проповедь изложена как Слово, торжественно провозглашаемое Иисусом, как и Моисеем, с горы. Это новый Закон для нового народа Божия.

Иисус здесь никого не обращает к новой вере — она уже обретена теми, кого Он учит. Они уже нашли «драгоценную жемчужину» и готовы отдать все, чтобы обладать ею. Они стали Его учениками.

В обращениях к слушателям чередуются «вы» и «ты». Первое употребляется в общих правилах, относящихся ко всем и всегда; второе имеет в виду конкретные примеры: они должны помочь каждому осуществлять общий закон в конкретной ситуации.

Иисус исполняет Закон Моисеев (Мф. 5, 17). Он не разрушил его, но завершая традицию пророков (ведь еще ветхозаветные пророки настаивали на этическом, а не на обрядовом соблюдении Закона), довел до абсолюта. Он переводит Закон во внутреннюю сферу, в область сердечных желаний и внутренних помышлений. Он говорит, что нужно жить перед лицом (взором) Отца, и отныне это возможно, так как Иисус есть Сын, и Он приглашает нас войти в эти отношения сыновства, которые Он разделяет с Отцом.