Вейгард - Андрей Егоров

– Так-то лучше, здоровяк, – сказал я, – может, мы даже подружимся.

Он взмахнул головой и фыркнул. Надеюсь, этот жест выражал у него одобрение.

– А ну вперед!

Занеся над головой Мордур, я понесся через толпу сражающихся. Вражеский воин. Я рубанул его по шее. Брызнула кровь, и он рухнул. Я помчался дальше, рубанул снова – еще один вражеский солдат повержен, и еще… И еще один. И еще од… Опс. Кажется, ошибочка вышла. Последний был моим воином, я неоднократно видел его на марше. Я воровато огляделся, но никто, к счастью, не заметил моей оплошности.

Тут я увидел, что в меня прицелился из арбалета вражеский солдат. Прищуренный глаз, указательный палец спускает курок… В следующее мгновение, перехватив Мордур левой, я поймал арбалетный болт демонической рукой. От изумления воин раскрыл рот и застыл как каменное изваяние. Тут кто-то подсуетился и рубанул его по спине, рот вражеского воина распахнулся еще шире, и он осел на землю.

Отбросив болт, я ударил коня в бока, направляя его в самую гущу боя. Атаковать сверху было намного удобнее, тем более что в детстве я прошел школу верховой езды.

Несколько точных ударов мечом!

Пожалуй, после этого боя я смогу сказать, что король Дарт Вейньет воевал успешнее всех своих людей. Пусть им станет стыдно!..

Я увидел, что справа на меня несутся, разбрасывая дерущихся, две кобылицы – единороги. Глаза их смотрели в землю, а два крупных рога нацелились точно на меня. «Лошадки» вознамерились меня проткнуть. Я ударил коня в бока, но перед нами вдруг оказалась целая куча-мала, протиснуться через которую не представлялось возможным. Припав к шее жеребца, я принялся рубить воинов Вилла направо и налево и, бросив взгляд в сторону, убедился, что столкновение неизбежно. Тогда я вынул ногу из стремени и прыгнул. Конь заржал от резкой боли, когда рога кобылиц пронзили его крупное сильное тело. Я откатился в сторону, прежде чем жеребец стал заваливаться на землю. Он замотал головой, разбрызгивая кругом клочья кровавой пены.

Я обежал умирающего, не желая наблюдать за его агонией, вонзил Мордур в спину одного из воинов Вилла, размахивающего громадным цепом, и оказался лицом к лицу с кобылицами. Точнее – лицом к их мерзким мордам! Одна из них мотнула головой, намереваясь боднуть меня, за что и поплатилась. С тех пор как я вернул себе подобающую особе королевской крови внешность, к лицу я относился очень и очень трепетно. Я отвел удар гардой и сделал резкий выпад. Клинок вошел в звериный глаз, а через него проник в мозг. Единорожица задергалась, словно ее кусала тысяча зловредных насекомых, закрутилась на месте, едва не сбив с ног подругу.

Второе животное яростно атаковало меня, намереваясь отомстить за подругу, я увернулся, перекинул Мордур в левую руку и, схватив рог демонической рукой, сломал его. Кобылица завизжала совсем не по-лошадиному и ринулась куда-то сквозь толпу, сбивая воинов с ног мотающимся из стороны в сторону крупом.

– Хорошая вещица! – рявкнул я и поцеловал свою правую руку.

За этим занятием меня застал вражеский воин, вооруженный двумя кривыми саблями. Он поначалу опешил, потом скривился, как от зубной боли, и ринулся на меня. Я грациозно отскочил в сторону, пропуская его мимо, и приложил кулаком по спине. Бедолага по инерции пролетел шагов двадцать, повалив множество сражающихся, как с моей, так и с чужой стороны. Моя демоническая рука радовала меня все больше!

Я принялся раздавать пинки и затрещины, рубить мечом всякого, кто был недостаточно расторопен, и вдруг увидел Кара Варнана. Он крушил воинов Виллгарда с яростью, достойной берсеркера. Его двуручный меч описывал широкие полукружия, ломая кости, разрезая на части тела. Варнан рычал, как раненый зверь, впрочем, он и был ранен. Я заметил, что плечо у него залито кровью, а на правой руке сочится кровью глубокий порез. Что было в полном порядке, так это его бронзовый гульфик. Он сверкал на солнце так, что глазам было больно, вызывая восхищение и зависть у врагов. Воин с мечом в правой руке и кинжалом в левой внезапно вынырнул из толпы и ринулся к Варнану. Великан явно его не замечал.

– Эй! – крикнул я и метнулся вперед.

Враг услышал меня. Великолепный двойной финт оказался безрезультатным, негодяй ловко отбил атаку и даже предпринял ответную. Рубанул меня мечом слева, а когда я попытался отвести его Мордуром, резко ударил меня снизу в живот кинжалом. Хорошо, что реакция у меня просто идеальная. Я отпрыгнул назад, получив едва ощутимый укол. Помахивая клинками, он снова рубанул слева – наверное, в его арсенале был только один прием, которым он пользовался, неизменно достигая успеха. Когда кинжалом он ткнул меня в живот, я подался вперед, уводя лезвие по круговой спирали вниз и вправо, и в возвращательном движении чиркнул наглеца по горлу. Не выпуская оружия, он прижал обе руки к ране и попятился назад. Я шел на него в боевой стойке, опасаясь, что он успеет что-нибудь предпринять против Варнана, но он упал на колени, а затем рухнул мне под ноги.

Я повернулся. И увидел неподалеку удивительную картину. Скрытые внутри сияющих полусфер Ламас и незнакомый колдун в лиловых одеждах стояли друг против друга. Между ними пульсировала, переливалась сила, тянулись прозрачные, извивающиеся как змеи нити. От лилового колдуна распространялось над полем боя едва различимое свечение. Воины наталкивались на полусферы и отскакивали от них как мячики. Колдуны были сейчас недосягаемы. Они боролись друг с другом. Ламас весь дрожал от напряжения, по его лицу струился пот, на шее вздулись жилы, его пальцы беспрестанно шевелились.

«Ну дает Лемутрок Анджей Моргенштерн Август Симеон!» – подумал я, вспомнив настоящее имя Ламаса.

Тут на меня налетел какой-то свихнувшийся вражеский воин, и мы покатились по земле. Он силился достать мечом до моего горла, но я удерживал опасную сталь, поймав ее на клинок, потом вывернулся и воткнул Мордур ему под подбородок.

Уже в следующее мгновение я сражался сразу с несколькими воинами. Свалка достигла своего апогея. В самом центре поля началась такая рубка, что от звона стали я оглох, а от снопов искр ослеп. Я уже не разбирал, куда попадаю мечом. Я чувствовал себя не фехтовальщиком, а дровосеком, рубящим лес. Брызги крови, как щепки, разлетались в разные стороны, текли со лба, застилали глаза липкой пеленой.

Потом линия противника дрогнула. Часть воинов Вилла, включая внезапно утративших боевой дух единорогов, побежали, в надежде спастись. Другие достойно приняли смерть. Мы шли вперед по трупам. Раненые хрипели под ногами. Я споткнулся о лошадиный круп, едва не упал, но удержался на ногах. Подняв Мордур над головой (кровь, стекая с клинка, лилась по руке), рыча, как дикий зверь, я шел вперед. Я чувствовал бешеную ярость и непомерную мощь в себе и за собой. Моей силой был кровавый, яростный прибой, что катился за мной, – мои солдаты, смертельная часть меня…