Асфоделия. Суженая смерти (СИ) - Гэлбрэйт Серина

К ощущению присутствия добавилась новая порция прикосновений, теперь от Эветьена, столь же лёгких, неторопливых, скользящих по коже, ставшей слишком чувствительной, чтобы не реагировать остро на каждое, даже невесомое. С замиранием сердца я отвернулась от Тисона, встретила пристальный, изучающий взгляд Эветьена. Он рассматривал моё лицо в копившемся под балдахином полумраке, пока Тисон продолжил покрывать короткими поцелуями мою шею, плечо, грудь. Наконец Эветьен склонился ко мне, захватывая в плен мои губы, погружая обратно в негу.

А целовались мужчины хоть и похоже, особенно сейчас, но всё же чуточку по-разному, буквально на пару тонов.

Эветьен неизменно уверенно, головокружительно и телоослабевательно, однако более-менее ровно, без бездумных крайностей.

Тисон то страстно, жадно, отчего нас обоих мгновенно уносило куда-то в отдельную реальность, то нежно, точно извиняясь за прошлый напор, трепетно до того щемящего чувства с пресловутыми бабочками, разве что порхающими не в животе, а везде.

Наверное, это и здорово, что братья разные и похожие одновременно.

В сознании, затуманенном восторженной предвкушающей эйфорией, не сразу зафиксировался момент, когда Тисон отстранился, а Эветьен начал повторять путь брата, этакой дорожкой вниз по телу, подчёркнуто неспешной, распаляющей. Младший вновь завладел губами, подчёркивая только что отмеченный контраст, и, едва старший добрался до живота, обжигая кожу горячим дыханием, накрыл ладонью грудь. Приласкал, плавно переходя от одного полушария к другому и обратно, вынуждая выгибаться, цепляться за попавшее под пальцы одеяло. Эветьен же продолжил движение вниз, развёл мои бёдра и устроился между ними. Тело выгнулось сильнее, пальцы стиснули пододеяльник, я ахнула, погружаясь всё глубже и глубже. Губы Тисона, оставив мои, принялись блуждать по верхней половине, доставшейся в полное его распоряжение.

Оба брата сводили с ума.

Постепенно.

Шаг за шагом.

Поцелуй за поцелуем.

Ласкали меня, податливую, мечущуюся, желающую в едином порыве и растянуть удовольствие, и поскорее закончить с этими пытками. Прикасались то почти невесомо, одним дыханием, словно дразня, то более настойчиво, остро до разноцветных вспышек под веками, отчего не получалось уже сдерживать стонов.

А затем наслаждение налетело вихрем, захватило, закружило, молниями прошивая тело. И отпустило, оставляя в ином состоянии неги, на сей раз блаженной, укачивающей мягко.

Надо же, сколько её оттенков существует. И отнюдь не серых.

Серый вообще не самый выразительный, не самый подходящий цвет для определения этой сферы.

Мужчины поменялись местами: Эветьен улёгся рядом, на своей половине, Тисон навис надо мной, удерживая вес на руках. Я сама охотно потянулась к нему, приподняла бёдра, ощущая, как он, выпрямившись и подхватив их, входит медленно.

Говоря откровенно, ждала я… секса втроём, когда вот прямо совсем втроём. Двойное проникновение, анальные страсти и прочая положенная случаю экзотика. Но нет, ни к чему такому мужчины явно не стремились. Тисон двигался размеренно, постепенно наращивая темп, Эветьен лежал рядом, поглаживая моё покрытое испариной тело, целовал припухшие губы, как делал брат недавно. И мало-помалу становилось неважно, что их двое, что так не сказать чтобы принято, что мне по-хорошему следовало бы терзаться вопросами падения морали и другими нравственным издержками, подчёркивающими, что я не девица облегчённого поведения. А коли не пострадаю, хотя бы проформы ради, то значит всё, пала я ниже некуда.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Да и пофиг.

Я отзывалась на каждый толчок, отвечала на каждый поцелуй, хваталась за обоих мужчин, порой не всегда понимая, за которого цепляюсь, чья рука, плечо, грудь или торс попали под мои пальцы. Нега вновь переменила оттенок, с тихого пастельного блаженства на яркую взрывную акварель, вернулось ощущение жара, томительного, растекающегося по телу тягучей карамельной волной. Правда, набрать обороты она не успела – Тисон достиг разрядки первым, замер, сильнее стиснув мои бёдра. Отпустил, отстранился, вовсе выпадая из поля моего зрения, и пока я несколько растерянно хлопала ресницами, Эветьен рывком притянул меня вплотную к себе, перевернул на бок, прижался со спины. Он двигался медленнее, да и поза большей скорости не подразумевала. И новый виток плавной этой неспешности раздражал слегка.

Хотелось быстрее.

И сильнее, чего уж греха таить.

Тисон лёг рядом со мной, поймал моё лицо за подбородок, поцеловал в губы. Рука его скользнула вниз по телу, путешествуя знакомым маршрутом, но при том не задерживаясь нигде надолго. Добралась до чувствительного местечка, приласкала, вырывая короткие стоны, заставляя извиваться между мужчинами. Я вновь цеплялась то за одного, то за другого – чаще за Тисона, ибо часто закидывать руку назад было не слишком удобно. Тонула в накатывающих волнах, усиливающихся с каждым мгновением. И забилась в кольце двойных объятий, когда оргазм накрыл с головой. Несколько толчков, и Эветьен последовал за мной, дыша тяжело где-то в районе моей шеи. Тисон убрал руку, посмотрел на меня внимательно, и я блаженно улыбнулась в ответ.

На большее сил категорически не хватало.

* * *

Утром проснулась я с обоими Шевери. Спросонья не сразу поняла, в чём дело и почему я по-прежнему зажата между двумя мужскими телами, и лишь спустя пару минут сообразила, что Эветьен всё ещё в постели и явно не торопился во дворец. Лежал себе рядом, со мной под боком, пока Тисон мирно посапывал за моей спиной, по обыкновению возложив на меня руку.

– Ты не идёшь сегодня на работу? – поинтересовалась я.

– На работу? Иду. Но отправлюсь во дворец попозже, а через несколько часов вернусь за вами.

Дурацкое оглашение. И ладно бы оно было и впрямь лишь дурацким на мой вкус, скучное светское мероприятие, обязательное к посещению, но нам-то надо ещё попробовать разыскать если не неведомого гада, то хотя бы умыкнутый им жезл.

– Как будет проходить оглашение?

– Когда все соберутся, Стефанио назовёт имя своей суженой, представит её присутствующим и получит благословение от одного из верховных служителей Четырёх. После придворных ждут танцы и прочие увеселения, а глашатаи тем временем объявят её имя по всему городу. Постепенно весть разойдётся по всей Империи, послы иностранных государств и шпионы донесут её до своих государей и тех, кто им платит. Первый выход избранницы на люди как суженой императора состоится через несколько дней. Обычно это появление в главном столичном храме на благодарении или иной службе, хотя иногда бывает посещение общественного мероприятия или благотворительной организации.

– И никто не догадается, что она… не совсем местная?

– Нет. По крайней мере, не в столице, где она известна самое большее лишь в определённых кругах и как благодетельница, желающая помогать нуждающимся. Благотворительность всегда являлась более чем приемлемым занятием что для фрайнэ высокого рода, что для императрицы.

Понятно. Там прикроют, тут подмажут, здесь подрисуют и – вуаля! – незапятнанный образ добродетельной, подходящей императору невесты готов.

– Не одобряешь? – спросил вдруг Эветьен, заметив тень гримасы на моём лице.

– Не то чтобы не одобряю… скорее плохо представляю и её дальнейшую роль, и свою, – я поднялась выше по подушке. – То есть мне же придётся вернуться ко двору, стать частью её свиты, как вещал Стефанио, и это не та вещь, от которой я могу вежливо отказаться.

– Если только ты не сможешь вернуться ко двору по причине… ожидания наследника рода.

Я максимально выразительно посмотрела на жениха.

– Что пока маловероятно, – прокомментировал Эветьен мой взгляд.

– Отчего же? – подал голос Тисон, и я сообразила запоздало, что он уже явно не спит какое-то время.

Перевернувшись с бока на спину, я встретила пристальный его, вопросительный взгляд.