Долгая дорога домой - Пол Андерсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Затем дел у Лоренцена не осталось. Подходящих занятий для астронома почти не было. Он установил телескоп, но солнца и спутник давали слишком много света, который мешал наблюдениям. Среди торопливой деловитости лагеря Лоренцен начал испытывать тоску по дому.
Вместе с другими он отправился на единственном аэромобиле к Скамандру, чтобы изучить реку поближе и собрать образцы. Река оказалась огромной, она напоминала медленно катящееся коричневое полотно. Стоя на одном заросшем камышом берегу, ты не видел другого. Рыбы, насекомые и растения не интересовали Лоренцена; будучи зоологом-любителем, он скорее предпочитал более крупных животных, парафилона, астимакса и тетраптерия. Охота была легкой; судя по всему, никто из животных не встречал существ, подобных человеку, и когда они с любопытством подходили ближе, выстрелы из винтовки валили их на землю. Все люди носили с собой оружие, поскольку здесь водились хищники – их вой был слышен по ночам, – хотя по сути особой опасности они не представляли.
Высокие деревья здесь не росли; низкорослый кустарник, испещрявший равнины, был чрезвычайно крепким: топор почти не оставлял на нем следов, и срубить его можно было только ацетиленовым резаком. Команда биологов сообщила, что, согласно дендрохронологическому анализу, этим кустам несколько сотен лет. Человеку они пользы не принесут; чтобы получить древесину, придется привезти саженцы и использовать технологии ускоренного роста. Однако список съедобных растений и животных стремительно рос. Можно было оставить здесь человека голым в полном одиночестве – и если он хоть немного разбирался в обработке кремня, вскоре у него все наладилось бы.
Но что случилось с экипажем «Да Гамы»?
Причина не могла крыться в природных условиях Младшей. Они были не настолько чужеродными; если рассматривать диких животных и болезни, планета выглядела безопасней, чем некоторые части современной Земли. Сейчас, во время теплого сезона, дни были солнечными, а дожди – умеренно холодными; зимой будет снег, но с ним вполне справится огонь и одежда из меха. Низкое содержание углекислого газа в воздухе требовало небольших изменений в дыхательном ритме, но это происходило легко, почти машинально. Освещение было странным – то зеленоватым, то красноватым, то смесью этих двух цветов, с двойными тенями и оттенками пейзажа, перемещавшимися вместе с солнцами, – но его нельзя было назвать неприятным, и оно уж точно не могло привести к безумию. Здесь росли ядовитые растения – несколько человек покрылись сыпью, просто задев какую-то траву, – однако не требовалось большого ума, чтобы научиться избегать их. Этот мир был тихим, он говорил только вздохами ветра, шелестом дождя и раскатами грома, далекими криками животных и хлопаньем крыльев в небесах, – но после грохота цивилизации это было даже приятно.
Что ж…
Лоренцен возился со своими инструментами, измерял точные периоды обращения планеты и небесных тел. Оставшееся время он неуклюже помогал, где мог, или беседовал с отдыхавшими людьми, или играл в игры, или читал. Он не был виноват в этом безделье – но все равно испытывал смутную вину. Быть может, ему следовало проконсультироваться с Эвери. Психмен сам казался потерянным.
Прошло двенадцать суток Младшей, длившихся по тридцать шесть часов. А потом явились инопланетяне.
Глава 7
Телескоп поворачивается на своей часовой подставке. Внезапно в поле его зрения вторгаются движущиеся силуэты. Реагирует фотоэлемент, контур обратной связи удерживает телескоп нацеленным на придвигающиеся объекты. Когда они подходят ближе, срабатывает сигнализация, в тихом воздухе принимается выть сирена.
Фридрих фон Остен вскочил с койки, на которой дремал.
– Lieber Gott![15]
Он схватил винтовку и, проверив магнум на поясе, выбежал из палатки. Другие люди высовывали головы из ангаров, оторвавшись от работы, и спешили к своим постам у пулеметов.
Фон Остен добрался до командного пункта и замер на краю траншеи, подняв бинокль. Их было… да, восемь, и они уверенно шагали к лагерю. Расстояние было слишком велико, чтобы различить подробности, однако солнце сверкало на металле.
Фон Остен взял микрофон переговорного устройства и хрипло сказал:
– Всьем защьитным постам быть наготовье. Капитан Гамильтон там?
– Слушаю. Я на носу Первой шлюпки. Они выглядят… разумными, верно?
– Йа, верно.
– Ладно. Полная готовность. Держите их на прицеле, но не стреляйте, пока я не скажу. Это приказ. Что бы ни случилось, не стреляйте, пока я не скажу.
– Даже если они будут стрельять в нас?
– Да.
Вой сирены изменился. Готовность всем постам! Общая тревога!
Лоренцен выбежал из своей бытовки. Лагерь пришел в торопливое смятение, слышались крики и топот ног, клубы поднятой пыли затмевали блеск оружия. В небо взмыл аэромобиль, чтобы изучить положение с высоты птичьего полета. Или тетраптерьего? – глупо подумал Лоренцен. – Здесь нет птиц. Это не наш мир.
Он вошел в ангар. Там уже собрался десяток человек, не обученных военному делу и направленных сюда преимущественно для того, чтобы не мешались под ногами. К Лоренцену повернулось круглое лицо Эвери; проникавший в окно свет Лагранжа I придавал ему мертвенно-бледный оттенок.
– Местные? – спросил он.
– Э-э… наверное. – Лоренцен прикусил губу. – Полдесятка или около того, пешком. Ч-ч-чего мы б-б-боимся?
Из темного угла возникло длинное, худое лицо Торнтона.
– Нет смысла рисковать, – ответил он. – Нельзя угадать, какие у этих… существ… намерения или способности. «Итак, будьте мудры, как змии…»
– «…И просты, как голуби»[16], – закончил Эвери. – Но разве это про нас? – Он покачал головой. – Человек – еще подросток. И это реакция… ребенка. Страх неведомого. Со всей нашей мощью мы продолжаем бояться. Это неправильно.
– «Да Гама» не вернулся, – с нажимом произнес Торнтон.
– Не думаю, что… простые аборигены, никогда не покидавшие планету и даже не имеющие городов, могут… быть тому причиной, – возразил Эвери.
– Но какая-то причина была, – заметил Лоренцен. Ему стало холодно. – У них может быть оружие… б-б-бактериологическое…
– Говорю вам, это детский страх. – Голос Эвери дрожал. – Однажды мы все умрем. Нам следует тепло приветствовать их и…
– И, надо полагать, побеседовать с ними? – Торнтон улыбнулся. – Вы хорошо владеете лагранжским, Эвери?
Повисло молчание. Шум снаружи стих, и весь лагерь замер в ожидании.
Лоренцен посмотрел на хроном на своем запястье. Тот отсчитывал минуты: одна, две, три, десять, тридцать – время тянулось невыносимо долго. В ангаре было жарко, жарко и пыльно. Пот стекал по телу под одеждой.
Вечность продлилась час. Потом взвыла сирена. Отбой… выходите… но будьте настороже.
Лоренцен почти выбежал из ангара. Он оказался достаточно близко к тому месту, где стояли инопланетяне, чтобы добраться туда прежде толпы.
Полукруг мужчин,
