Серебряный век. Портретная галерея культурных героев рубежа XIX–XX веков. Том 2. К-Р. - Павел Фокин

Исполнителем Мозжухин был чрезвычайно вдумчивым, эмоциональность его исполнения была внешняя, но все же впечатляющая. Потрясти слушателя в Борисе или поразить его какой-нибудь неожиданно сверкнувшей молнией таланта, как это удавалось П. И. Цесевичу или Григорию Пирогову, он не мог, но растрогать слушателя, безусловно, был способен. Его дарование было скорее лирическое, а не драматическое; между тем именно в последнем нуждается сильный басовый репертуар.

Высокий рост, довольно стройная фигура, хорошо поддающееся гриму лицо и удовлетворительная дикция в соединении с неплохой актерской техникой делали из него (в руках хороших руководителей) отличного исполнителя басовых партий вплоть до прекрасного воплощения партии Закса, проводившейся им с величавым мудрым спокойствием и благородством. Он безусловно импонировал в Борисе, хотя ему и не хватало трагедийного порыва; он трогал в Кочубее, хотя безусловно недобирал, так сказать, в искренности переживания; он показывал какие-то зачатки комического дара в Мефистофеле и доне Базилио. В то же время в Гремине он напоминал не важного генерала, „бойца с седою головой“, а длинноногого армейского поручика.

У него было немало типических недостатков провинциального артиста. Никакое количество репетиций не могло его отучить от боязливой оглядки на дирижерскую палочку, хотя по степени природной музыкальности своей он должен был и вовсе без нее обходиться. Временами он даже начинал дирижировать всем корпусом.

Будучи украшением многих спектаклей, Мозжухин в то же время был, по существу, единственным актером, не сливавшимся с театром духовно. Все годы он требовал признания его не первым среди равных, а первым над первыми. Став благодаря выступлениям в многочисленных благотворительных концертах довольно популярным в городе, он совершенно искренне возомнил себя преемником славы Шаляпина и потребовал для своего имени на афишах красную строку. Ему в этом, конечно, отказали, так как для этого у него на самом деле не было никаких оснований, и он ушел из театра. Тут-то и сказалось, что сам по себе он ничего сделать не мог. Его не только не пригласили ни в один из императорских театров, но и гастроли его по провинции не имели необходимого для ранга гастролера резонанса.

…Уехав за границу, Мозжухин пытался и там конкурировать с мировыми знаменитостями и даже добился выступления в парижской „Комической опере“ в роли Дон Кихота. Но печать за эту попытку с негодными средствами совершенно, как говорится, его „изничтожила“» (С. Левик. Записки оперного певца).

«Известность его как первоклассного оперного художника не подлежит обсуждению, но мне кажется он не менее значительным как и певец камерный. Конечно, это исполнение (может быть, в силу самих голосовых данных), рассчитанное на большой концерт, большую аудиторию, большое помещение, исполнение пышное, блестящее, несколько драматизированное, с выразительностью подчеркнутой, с мимикой (вполне желательной), почти с жестами, исполнение, требующее полного освещения, a giorno, – но исполнение вполне камерное, не оперное.

Характерными чертами исполнения А. И. Мозжухина является строгость артиста к самому себе и щедрая полнота художественного дарования. Все это от полной души и вместе с тем серьезно и несколько строго. Сознание артистического достоинства и уважение к слушателям накладывает и на публику некоторые обязательства. Это благородно и прекрасно, очень празднично, но никакого панибратства, разгильдяйства. Вы уверены, что певец вас не оскорбит никакой отсебятиной, приватными разговорами, не споет после Мусоргского или Моцарта пошленького романса, вообще ничем не нарушит торжественного и артистического вместе с тем настроения.

Благородство и полнота – главное впечатление от выступлений А. И. Мозжухина. Щедрость в смысле интенсивности художественной разработки и строгость к самому себе.

Репертуар А. И. Мозжухина разнообразен, но неизменно благороден. Главным образом вещи классические. И опять заслуга певца даже не в том, что он поет хорошие романсы (кто же теперь не поет, скажем, Мусоргского), а в том, что он поет только хорошие вещи. Может быть, в репертуаре А. И. Мозжухина несколько недостает представителей современных музыкальных течений последних тридцати лет (на Западе и в России), но тут судья уже сам художник…Несмотря на разносторонность своего дарования, он имеет свой стиль, знает его и понимает, насколько нужно его расширять в данном направлении» (М. Кузмин. А. И. Мозжухин как певец камерный).

МОЗЖУХИН Иван Ильич

Киноактер. В кино с 1908. Роли: Трухачевский («Крейцерова соната», 1911), адмирал Корнилов («Оборона Севастополя», 1911), Маврушка («Домик в Коломне», 1913), Ставрогин («Николай Ставрогин», 1915), Германн («Пиковая дама», 1916), князь Касатский («Отец Сергий», 1918) и др. С 1920 – за границей.

«Из актеров Московского Введенского народного дома выдвинулся И. Мозжухин. До вступления в труппу Народного дома он играл в провинциальных городах. Начав сниматься в кино в незначительных ролях, Мозжухин скоро стал одним из его ведущих актеров. Увлекшись киноискусством, он всецело посвятил себя экрану и стал бесспорно самым талантливым и самым любимым зрителями дореволюционным русским киноактером.

Исключительно обаятельный и скромный человек, хороший и чуткий товарищ, Иван Ильич, или, как его называли друзья, Ванечка, начав сниматься в 1909 г. под руководством П. Чардынина, сразу обратил на себя внимание выразительным лицом и экономным содержательным жестом. Первые большие роли в кино, принесшие ему известность, он сыграл в фильмах Е. Бауэра. С 1916 г. Мозжухин снимается в фильмах Я. Протазанова, принадлежащих к числу интереснейших в нашем дореволюционном кино» (В. Ханжонкова. Из воспоминаний о дореволюционном кино).

«Мозжухина обожали не только московские барышни и дамы. Его искренне любила вся Москва и прощала ему его нелепые проказы, вроде той, когда однажды, притворившись в трамвае помешанным, он начал восклицать во всеуслышание, что у почтенного старика, сидевшего напротив, „борода в клеточку“… Читая наизусть незамысловатые стихи Игоря Северянина „Она на цыпочки привстала и подарила губы мне“, Мозжухин вкладывал в них столько человечности, столько нежности и изящества, что публика, только что уносившаяся в метафизические высоты, бурно, неистово ликовала, как только ликует поток, сорвавший плотину» (Н. Еленев. Кем была Марина Цветаева?).

«Киноактер И. Мозжухин, будучи в зените своей славы, снимался у А. Ханжонкова. Когда половина картины была снята, он потребовал у Ханжонкова увеличения гонорара чуть ли не вдвое. Ему было отказано, и он не явился на очередную съемку. Тогда Ханжонков велел одеть в такой же костюм похожего по фигуре на Мохзжухина актера и посадил его спиной к аппарату. Оператор установил аппарат, раздался сигнал, началась съемка. Никто не знал, что будут снимать. Когда закрутилась ручка аппарата, в декорацию вошел Ханжонков и три раза выстрелил холостыми зарядами в спину сидящего актера, подменявшего Мозжухина. Тот упал со стула лицом вниз. Съемка остановилась. В сценарий были введены изменения, приглашен новый актер, который заменил И. Мозжухина. Это сделало шумную рекламу, и фильм дал хорошие сборы» (В. Комарденков. Дни минувшие).