От лица огня - Алексей Сергеевич Никитин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сов. Секретно
Акт
24 февраля 1942 года г. Лозовая.
Мы, нижеподписавшиеся, оп. уполномоченный разведуправления НКВД УССР Белоглазкин и нач. разведки 973 стр. полка 270 стр. дивизии лейтенант Кожевников, составили настоящий акт в том, что нами в ночь с 23 на 24 февраля 42 года в р-не села Дмитровки Лозовского р-на Харьковской области произведена переброска в тыл противника разведчика «Малышко».
Операция прошла без каких-либо инцидентов. После ухода «Малышко» на стороне противника ничего подозрительного замечено не было.
Оп. уполномоченный разведуправления Белоглазкин.
Нач. разведки 973 с. п. 270 с. д. Кожевников.
Совершенно Секретно
Начальнику 2 отдела 1 управления
НКВД УССР
Ст. лейтенанту госбезопасности
т. Тимошенко
Рапорт
Доношу, что мной в ночь с 23 на 24 февраля 1942 года на участке 973 стрелк. полка 270 стр. дивизии, расположенного в р-не Лозовой, была произведена переброска в тыл противника агента «Малышко». Операция проводилась в районе с. Дмитровка во время наступления наших войск. Обстановка была вполне подходящая, так как было передвижение гражданского населения из села в село, некоторые уходили в наш тыл с линии фронта, а некоторые уходили с отступающим противником. Агент «Малышко» линию фронта противника прошел решительно и без каких-либо инцидентов. После его ухода я оставался на линии фронта остаток ночи и до 12 часов дня, после чего возвратился в Лозовую, где также, в ожидании возвращения пробыл до следующего дня.
Акт о переброске при этом прилагаю.
27.2.42 года.
Опер. уполн. 2 отдела 1 управления
НКВД УССР
сержант г/б Белоглазкин.
6.
— Вам записка, Сергей Тарасович! — у входа в Первое управление Карина остановил дежурный лейтенант. — Сейчас возьмёте или напомнить, когда будете уходить?
Карин приехал в Старобельск утром с начальником особого отдела 12-й армии и после обеда с ним же собирался вернуться в Ворошиловград.
— Напоминать мне, товарищ лейтенант, не нужно, память пока не подводит. Но записку отдайте сейчас, вдруг от красавицы юной, — он подмигнул лейтенанту, тот засмеялся и отправился в дежурку. Вернулся даже не с запиской, а с небольшим пакетом.
— Давно меня ждет?
— С неделю. А может, и десять дней. Вы же давно у нас не были.
— А что проку ездить к вам часто? Бумажные вы люди, и получить у вас можно одни бумажки. Нет бы налить ветерану, а?
Лейтенант привычно и терпеливо улыбнулся.
Карин отошел к окну. В конверте действительно была записка, адресованная ему.
Приветствую Вас,
многоуважаемый Сергей Тарасович!
Вот уже настал тот долгожданный день, когда я отправлюсь в свою «командировку».
Представляю себе, что Вы сказали бы мне: «Желаю Вам новых успехов, Илья Григорьевич».
Надеюсь, что мы еще с вами встретимся и тогда поговорим подробнее, а сейчас у меня к Вам одна просьба: так как я Ваш «крестник» и вел первые переговоры с Вами, и многое оказалось не так, как я себе представлял и Вы мне обещали, то я Вас очень прошу, позаботьтесь о моей семье /жене и матери/.
Вот, примерно и все, я, конечно, выполню свое задание любой ценой и постараюсь вернуться. Ваше доверие я оправдаю, а это для меня самое важное.
С приветом, И. Г. Гольдинов.
19.2.42 г.
P. S. Получите письмо с адресом моей жены — вышлите ей, пожалуйста, мою фотографию.
За этими короткими строчками Карин увидел многое. Видимо, не сложилось у Гольдинова близкой дружбы с разведчиками, раз с просьбой помочь семье агент обратился к нему, а не к начальнику отдела, с которым готовился к заданию. Карина это не удивило, он слышал о сложной подковёрной жизни Первого управления. И задание, видимо, пришлось ему не слишком по душе, раз пишет «не так, как представлял» и «не так, как обещали». Ну что тут скажешь, задания не выбирают, это Гольдинов и сам понимать должен.
Кроме записки, в конверт было вложено незапечатанное письмо к жене. Карин наскоро просмотрел его. Письмо как письмо, рабочие моменты, всё понятно. Только что он должен с этим письмом делать? Гольдиновым теперь занимается Первое управление, и любые контакты агента с семьей и родными через посторонних нежелательны, да и недопустимы. Только через управление.
— Тимошенко на месте? — спросил Карин дежурного, уже направляясь в комнату, которую занимал 2-й отдел.
— Так точно, у себя.
Начальник отдела прочитал записку, пожал плечами и ухмыльнулся.
— Ну, раз ты «крестный», Сергей Тарасович, придется теперь тебе заниматься семейными делами «крестника».
— Ты дурака не валяй, Михал Лукич, — решил надавить Карин. Есть время шутить, а есть — отучивать от шуток. — Записка эта — твоего агента. Возьми её и подшей в дело. А семья твоего агента осталась без кормильца, в самое, между прочим, непростое время. Мне продолжать?
— Да не надо продолжать, — отмахнулся Тимошенко. — Что ты меня за советскую власть агитируешь? Я сам агитатор — первый сорт. Но ты же понимаешь, у меня в немецкий тыл уже с полсотни агентов ушло. Мне что, собесом теперь работать? Это первое. А второе — где прикажешь искать его семью, если он сам мне написал, что не знает, где она? Ехали в Нижний Тагил, остановились в Тетюшах каких-то. Из этих Тетюшей ответа на письма нет. Может, они уехали, а может, почта не доходит.
— Есть у нас в стране, Михал Лукич, такие специальные органы, которым положено все знать. Ты им напиши, они найдут, а потом и тебе доложат. Ты же всё-таки целый начальник отдела. Не то что я, полупенсионер, — дожимал старшего лейтенанта Карин.
СОВ. СЕКРЕТНО
Начальнику горотдела НКВД
Гор. Тетюши Татарской АССР
В гор. Тетюши проживает гр-ка Терещенко Филия Григорьевна с дочерью и матерью, которая является женой нашего крупного агента «МАЛЫШКА».
«МАЛЫШКА» выполняет специальное поручение в тылу противника.
Сам «М» — младший лейтенант Красной армии.
Просим Вас обеспечить его семью через военкомат полагающимся денежным довольствием.
О принятых мерах и адрес семьи просим срочно сообщить нам.
ЗАМ. НАЧАЛЬНИКА 1 УПРАВЛЕНИЯ НКВД УССР
КАПИТАН ГОСБЕЗОПАСНОСТИ КАРЛИН
НАЧАЛЬНИК 2 ОТДЕЛА 1 УПРАВЛЕНИЯ НКВД УССР
СТАРШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ ГОСБЕЗОПАСНОСТИ ТИМОШЕНКО
14 марта 1942 года
г. Старобельск
Глава шестнадцатая
Молитвы реба Нахума
(с. Лозовая — Таганчанский лес, февраль — март 1942)
1.
Огибая холмы, дорога тянулась по размытым насыпям, рассекала поля тяжелого снега, схваченного прочной ледяной коркой. Временами она закладывала петли между чахлыми лесополосами, ускользала в балки и натужно поднималась к молочно-серому свету марта, пробивавшемуся сквозь просевшие облака. Скопившийся в них снег небесный был колючим, бурым, таким же безрадостным, как снег земной. Далекие тополя на вершинах холмов словно суровой ниткой стягивали небо и
