Почти серьезно - Юрий Никулин

Я перепугался. Стою и молчу. Жарову сказали, что я буду играть пиротехника. Жаров посмотрел на меня еще раз, вдруг громко засмеялся и одобрительно сказал:

- Во, точно. Такой может взорвать!

Началась репетиция. Я предложил режиссеру:

- А что, если после взрыва, когда пиротехник исчезнет и его начнут искать, вместо него увидят только кепку на полу?

С предложением согласились. Осмелев, я предложил поджигать шутиху не спичками, как в сценарии, а папироской, как это делает большинство пиротехников.

- А где вы возьмете папироску?- спросил Файнциммер.

- Пусть кто-нибудь из членов комиссии курит, - предложил я. - Пиротехник вытащит у него изо рта папироску, а потом вставит обратно. Будет смешно.

Режиссер и это предложение принял.

Начали репетировать. Все получалось довольно прилично. А когда пиротехник брал папироску у одного из членов комиссии, все вокруг смеялись. Такая реакция меня ободрила. Прорепетировали несколько раз.

Наконец раздалась команда:

- Тишина. Мотор...

Файнциммер тихо сказал:

- Начали.

Перед моим носом ассистентка громко щелкнула деревянной хлопушкой. Как только щелкнула хлопушка, у меня заколотилось сердце, и мне показалось, что меня пронизывают какие-то невидимые лучи, исходящие из кинокамеры. Я просто ощущал, что они, точно пунктирные линии, проходят сквозь мое тело. Ноги стали ватными.

С трудом вошел я в декорацию и обалдело остановился. Текст вылетел из головы. Стоял до тех пор, пока режиссер не крикнул:

- Стоп!- И спросил меня: - В чем дело? Какую фразу вам нужно сказать? Почему вы остановились?

- Товарищи, я извиняюсь, товарищи... - произнес я первую фразу пиротехника.

- Ну вот и хорошо, - успокоил меня Файнцимиер. - Попробуем снова. Только, пожалуйста, соберитесь. Не волнуйтесь. Приготовились...

- Тишина!

- Мотор!

- Начали!

Вбежав в комнату, я, вместо того чтобы сказать текст, заметался, задергался и стал молча открывать чемодан. Опять все слова забыты.

- Стоп! - крикнул Файнциммер и строго спросил меня: - Вы текст учили?

Я почувствовал, что режиссер спрашивает меня, стараясь подавить раздражение.

- Учил. Целых три дня, - ответил я.

Все засмеялись.

Следующие три дубля тоже оказались сорванными.

Меня сбивало требование останавливаться в условленном месте, где сделали отметку мелом. Как только начиналась съемка, я смотрел не на комиссию, а на отметку. Съемку, естественно, останавливали, и ассистент режиссера удивленно меня спрашивал:

- Неужели вы не можете смотреть угловым зрением?

А я понятия не имел об угловом зрении.

Вконец измучившись, Файнциммер сказал мне:

- Вы, пожалуйста, отдохните, успокойтесь. Попробуем сделать так. Пройдем все, как будто это съемка: со светом, с микрофоном, но без команд и хлопушки.

Включили полный свет. Дали команду начинать репетицию. Все шло прекрасно.

Как и требовалось, я вбежал в комнату, произнес первую фразу: "Товарищи, я извиняюсь, товарищи...", поджег шутиху, но, как только сказал последнюю реплику, Файнциммер крикнул:

- Быстро хлопушку!

Оказывается, вместо репетиции была съемка. Просто хлопушку решили дать в конце. Так и сняли этот кадр.

Когда я переодевался после съемки, Юрий Чулюкин (он вместе с Евгением Кареловым работал ассистентом у Файнциммера) сказал мне:

- Вам повезло, что вы снимаетесь у Файнциммера. Попали бы к Ивану Пырьеву, он бы вас за незнание текста выкинул из павильона.

Прошло несколько дней. Мне позвонил Евгений Карелов.

- Все получилось отлично, - сказал он. - При просмотре материала на вашей сцене все смеялись, и сценаристы решили написать для вас второй эпизод. Вы будете сниматься в нем вместе с Жаровым.

Так возник эпизод, когда пиротехник приходит в музыкальный магазин к директору (его играл Жаров) и демонстрирует тому свою шутиху, взрывая в магазине чуть ли не целый отдел.

Естественно, я с радостью согласился на это предложение.

Через несколько дней мне рассказали, что у съемочной группы возникли сложности и, видимо, картину в срок сдать не успеют. Рассказали мне и о том, что руководство на просмотре рабочего материала хохотало над моим эпизодом.

- Вы у нас, - сказал мне кто-то в группе, - идете козырным тузом.

Во время съемок я подружился с Михаилом Ивановичем Жаровым. Интересный человек, большой актер, ко мне, начинающему артисту, он относился по-доброму. Всегда подбадривал. Перед съемкой второго эпизода нам показали часть смонтированного материала. Впервые увидев себя на экране, я остолбенел. "Неужели я такой?" - поразился я. И голос, и выражение лица, которое я привык видеть в зеркале, - все было другим. Не считая себя красавцем, я, в общем-то, думал, что выгляжу нормальным человеком, а тут на экране полный кретин, с гнусавым голосом, со скверной дикцией. На меня это так подействовало, что я расстроился. А вокруг все были довольны и говорили: "Хорошо. Молодец!"

Оставшись наедине с Жаровым, я излил ему душу. Михаил Иванович внимательно посмотрел на меня, улыбнулся и, понизив голос, сказал:

- Это что!.. Когда я себя увидел в первый раз на экране - заплакал. Жалко мне стало самого себя. Ушел в уголочек и долго плакал. Никак, понимаешь ли, не думал, что так плохо выгляжу. Так что не расстраивайся. Наоборот, поздравляю тебя с успехом. Все получилось нормально.

Уже во время первых съемок я понял, что актер может вносить свои добавления в текст. О шутихе, которую доставал пиротехник, я сказал:

- Вот сейчас она у нас джикнет...

"Джикнет" смешнее, чем "взорвется", как было написано в сценарии. Так в картину и вошло.

"Джикнет" понравилось Жарову, и он часто, повторяя это слово, смеялся.

В ожидании одной из съемок в случайном разговоре я выяснил, что подмосковный дом, в котором мы с семьей снимали комнату на лето, недалеко от дачи Жарова.

- Ты же со мной рядом живешь, заходи в гости, - предложил Михаил Иванович.

В одно из воскресений я пошел к нему.

У Жарова оказался обыкновенный финский дом, чистенький, уютный, с небольшим участком. Для дочек Михаил Иванович сам построил в саду маленький домик с игрушками. И вообще на даче он все делал своими руками.

У меня сохранилась фотография: сидим в яркий солнечный день за столом на воздухе, пьем чай из самовара и беседуем.

Рассказывал Жаров великолепно. Вспоминал разные случаи из театральной жизни, говорил об известных актерах, о своем детстве.

- Михаил Иванович, вы же можете книгу написать!

- Да ну, книгу, - ответил Михаил Иванович. - У меня и времени нет. Да и что писать?

Прошло десять лет. Снимаясь в фильме "Кавказская пленница", я вспомнил свою встречу с Жаровым. И вот почему. Сидим мы с Натальей Варлей, которая тогда впервые снималась в кино, ждем начала съемок. Я рассказываю ей о своих встречах с людьми, о цирке, о кино, о зарубежных поездках. Она внимательно слушает меня и вдруг говорит.

- Юрий Владимирович, так вы же можете целую книгу написать! Так все интересно.

- Да ну, книгу, - отшутился я тогда, - у меня и времени-то нет.

Все-таки Жаров потом книгу написал. Я ее с интересом прочел. Правда, Михаил Иванович о своем участии в фильме "Девушка с гитарой" не вспомнил. Это и понятно. Для него участие в этой картине - дело обычное, проходное. А для меня фильм стал боевым крещением в кино.

Второй эпизод, который написали для меня Владимир Поляков и Борис Ласкин, отсняли. Где-то он стал повторением первого эпизода, но тем не менее воспринимался хорошо. И у меня возникла мысль: а что, если снять еще один эпизод, совсем короткий, в конце фильма? Огромное здание. В окнах горит свет.

В подъезд этого здания входит пиротехник с чемоданчиком в руках. Проходит секунда, другая, и вдруг во всех окнах одновременно гаснет свет. А затем отдельным кадром снять, как по Москве мчится пожарная машина.

Евгению Карелову и Юрию Чулюкину мое предложение понравилось. Файнциммер же, внимательно выслушав их, сказал:

- Стоит ли? У нас и так перерасход пленки. А потом придется заказывать отдельную съемочную смену, пробивать пожарную машину. Она не заложена в смете... Не стоит, пожалуй.

Мне до сих пор жалко, что так и не сняли этот эпизод. Получилось бы смешно. И линия пиротехника имела бы сюжетное завершение.

Закончились съемки фильма "Девушка с гитарой". Вечером последнего съемочного дня я пришел домой грустным.

- Что это ты какой-то опущенный? - спросила меня Таня.

- Да так, ничего.

- Что грустишь? Жалеешь, что кончились съемки?

- Жалею, - честно признался я, а сам подумал: "А вдруг меня больше никогда не позовут сниматься! А мне так хочется!.."

Первые два эпизода, сыгранные в кино, дались мне труднее, чем главные роли в последующих фильмах. Тем не менее я почувствовал - могу сниматься. Поверил в себя.

Прошло время. "Девушку с гитарой" выпустили на экраны, и меня первый раз в жизни узнали на улице.