Горькая кровь - Рэйчел Кейн

Даже Наоми, которая выглядела совершенно холодной и прекрасной. Но ее улыбка выглядела решительной и — лишь на мгновение — лживой.

— Логично, — сказала она тогда, — что ты умрёшь от руки своего приемника. Попробуй сделать это с достоинством, Амелия.

— Я всегда любила тебя, — сказала Амелия. — Жаль, что ты никогда не была достойна этого, — ее глаза вспыхнули ярким белым серебром, она кивнула в сторону Клэр, которая стояла ближе всего. — Принесите их.

Клэр догадалась, что она имела ввиду Майкла и Ханну, поэтому махнула рукой. Мирнин принес Ханну, а Шейн притащил Майкла.

Наоми рассмеялась.

— Это твоя армия, дорогая сестра? Как трогательно.

— Это? — Амелия протянула руку к Майклу Глассу. — Теперь я верну своего птенца обратно.

Независимо от того, чем Наоми удерживала его, это сломалось с почти слышимым вихрем; Майкл схватился за голову и в течение секунды выглядел так, будто может рухнуть, но он выпрямился, вытер кровь из носа и прошел мимо Наоми, встав теперь рядом с Амелией. И рядом с Шейном тоже. Также его глаза сверкнули на Клэр, и она прочла в них ужас и горе. О, Майкл.

— И ты тоже, Ханна, — Амелия переместила свой указательный палец на Ханну Мосес. — Я освобождаю тебя. Присоединяйся к своим людям.

Мирнин отпустил её, и Ханна моргнула, пошатнувшись, и вскинула голову, глядя на Наоми. Слепая ярость в её глазах ужасала… но потом она отступила от вампиров и пошла туда, где Моника держала в страхе Джейсона своими туфлями с серебряным покрытием.

Ханна сказала:

— Надень их обратно. Это сработает лучше. — И она вручила Монике серебряный нож.

— А что насчет тебя? — спросила Моника, пока Джейсон сделал большой шаг назад.

Ханна пожала плечами.

— Если он захочет придти ко мне, то узнает, что мне больше ничего не нужно. Не от ему подобных.

Джейсон полностью отступил к первому ряду вампиров позади него.

Они толкнули его вперед, на нейтральную зону.

— Теперь, — сказала Амелия Наоми, перекрывая шипение горящих факелов и рёв пожара в пустой клетке. — Скажи мне еще раз, как ты собираешься править в моем городе, сестра. Расскажи, как добьешься послушания всех собравшихся здесь. Покажи мне.

Наоми не хватит мужества, подумала Клэр. Она повернулась к собравшимся вампирам Морганвилля, подняла руки и сказала:

— Вы знаете, что предлагает Амелия. Я дам вам свободу. Я дам вам славу. Я верну обратно мир, который вы заслуживаете. Всё, что вам нужно — это сделать один шаг вперед, только один, и вы будете свободны!

Амелия ничего не сказала. Ничего.

Никто не двинулся, даже Джейсон, который, догадалась Клэр, стал понимать, насколько сильно он облажался в своём новообретенном бессмертии.

Лицо Наоми от пылкого стало пустым, когда реальность потери ударила её. Окончательно.

— Ты упустила значимый намек, который тебе дали прежде, — сказала Амелия. — Многие из них были рядом, когда ты попала к драугам. Никто не стремился спасти тебя тогда. И никто не последует за тобой сейчас, — ее глаза сверкали серебром, ужасно красивый цвет, и она абсолютно не повышала голос. — Преклонись передо мной, сестра.

— Нет, — сказала Наоми. Теперь её трясло, будто она вот-вот рухнет, но она мрачно цеплялась за то, ради чего зашла так далеко. — Нет. Я рождена, чтобы править.

— Преклонись, — прошептала Амелия. — Я не прощу тебя, но могу сжалиться. И я сделаю это. Но ты должна преклониться.

— Никогда!

Но она поступила так. Это произошло медленно, будто она была раздавлена огромной, неимоверной тяжестью, и, на самом деле, Клэр почувствовала жалость к ней, когда та наконец рухнула на колени, склонила голову и заплакала.

Амелия приподняла подбородок Наоми, мягко поцеловала ее в лоб и сказала:

— Мы разделяем самого темного из отцов, ты и я. И я не виню тебя. Это горько, это наша кровь У тебя будет время, чтобы подумать об этом. Так много времени в темноте и одиночестве. Сотня лет, пока ты не раскаешься.

Наоми ничего не сказала. Клэр не была уверена, сможет ли она вообще что-нибудь сказать. Она закрыла лицо руками, а Амелия отвернулась от нее, чтобы посмотреть на вампиров.

— Наоми не ошиблась, — сказала она. — Я была слаба. Также я позволила вам быть слабыми, занимаясь своими страстями, как я предавалась своим, как если бы в будущем не было бы никаких последствий. Но путь моей сестры — устаревший, он уничтожит нас… Вы знаете, что лихорадочная охота приносит нам, вызывает разрушения. Морганвилль был построен для того, чтобы мы жили без подобного риска, вместе с человеческим миром, вторгающимся к нам на каждом шагу, и мы не можем быть слабыми. Мы не можем быть снисходительными.

Она сделала долгий, медленный вздох.

— Завтра вы будете сильнее, чем когда-либо могли бы быть. Не будет никакой охоты. Не будет убийств. Вы будете делить покаяние моей сестры так долго, как это будет радовать меня. Так же как и я разделю его, — она повернулась к Ханне и людям, стоящим там. — Вы можете идти. И можете передать обещание остальным в Морганвилле: мы не будем убивать. И если мы это сделаем, то наказанием будет смерть, так же, как это было для вас за убийство одного из наших. Только на равных мы можем сохранить мир. Это не в нашей природе, но это единственный способ выжить.

Ханна кивнула. Как и мэр Рэмос. Моника наконец-то надела обратно свои высокие каблуки, перекинула волосы через голые плечи и сказала:

— Вы разрушили великую вечеринку, — и она ушла, ничего больше не сказав. Клэр почти рассмеялась. Почти… а потом Амелия повернулась к ней и сказала:

— Объясни мне об этих призраках.

Это был очень долгий разговор

Клэр, Мирнин, Шейн и Майкл ушли с Площади Основателя и вернулись в офис Амелии, где рабочие уже выметали осколки стекла и забивали окно, готовясь к утру. Взглянув на незаконченную работу, Амелия переместила их в приемную, где ее помощница очистила свой стол, чтобы Основатель могла сесть. Несколько охранников Амелии принесли Оливера и расположили его на полу. Он молчал, плотно закрыв глаза. Ожоги заживали, но по всему лицу все еще были красные пятна, а его одежда больше походила на фрагменты ткани.

— Сейчас я дам несколько указаний. Биззи, убедись, чтобы они вышли сегодня вечером, — сказала Амелия. Она выглядела уставшей и очень бледной, но кроме поручений в её голосе ничего не было. — Мирнин, я хочу, чтобы ты вернулся к работе. У нас много работы по восстановлению Морганвилля. Мы не можем сделать это без тебя, и твои шансы на выживание снаружи… незначительны, в лучшем случае.

Мирнин поколебался, потом сказал:

— Я подумаю над этим.