На исходе алого заката (СИ) - Джолос Анна

— Да, спасибо. Ванесса, скажи, пожалуйста, твой отец завтра утром будет дома?

Она теряется на секунду.

— Ну… да, должен быть дома.

— Мне нужно с ним увидеться. Могу я прийти часов в десять?

— Конечно, приходи, дорогая, — тепло отзывается она. — Мы всегда тебе рады, ты же знаешь.

— Спасибо, Вэнс…

Сбрасываю вызов и смотрю в лобовое. Стеклоочистители фольксвагена работают на износ, мельтеша перед глазами.

— Ты уходишь к Заку сегодня? — обращаюсь к сосредоточенной на вождении Роуз.

— Попозже ночью, он просил зайти.

— Ясно, — откидываю голову на спинку сиденья. — У нас есть виски или бурбон?

Онил косится на меня с опаской.

— Есть. Рид ещё тогда умудрился забить всю полку до отказа.

Мои губы непроизвольно растягиваются в улыбке. Кто бы сомневался.

— Отлично.

До её дома, в котором, к слову, я живу уже около месяца, мы добираемся минут за сорок. Блу Бэй сегодня стоит. Пробки. Оно и не мудрено, стихия разбушевалась ни на шутку, но мне всё нравится…

Мы с Роуз сидим в гостиной. Я лежу у неё на коленях, она медленно перебирает пальцами мои волосы и слушает. Всё от начала до конца… Впервые за пять лет я рассказываю кому-то о той стороне своей жизни, которая была скрыта ото всех.

Рассказываю том, как прошло моё знакомство с Ридом. О том, как тяжело мне было сосуществовать с ним в одном доме. О нападении в переулке и всех тех событиях, от которых берегла раньше её нежные уши. Про свой первый прыжок с парашютом, про то, как мы с Ридом впервые поцеловались и как со временем нам обоим сорвало крышу… Говорю и о том, как он порвал со мной. Как я в порыве отчаяния чуть не переспала на выпускном с Исайей.

Я всё говорю и говорю, не в силах остановиться, а по её лицу извилистыми тропинками бегут слёзы. Дрожащими пальцами она гладит меня по щеке и молча слушает. Не задавая вопросов. Не прерывая меня до тех пор, пока я сама не останавливаюсь.

И да, тяжелее всего даётся рассказ о том, что происходило на вокзале и после. Потому что это был едва ли не худший период моей жизни.

Нет, пожалуй, всё же самый худший…

— Господи, Джен, прости, прости меня, — шепчет она, всхлипывая.

— Роуз, — я беру её руку и целую холодные пальцы.

— Прости за то, что не была рядом. Прости, что разорвала наше общение.

— Перестань, тебе тогда было не до меня, — с грустью вспоминаю я тот день, в который потеряла свою подругу на долгих два года.

— Я не должна была так поступать, — плачет и не может остановиться.

— Вам с Лероем и без меня драмы хватило в то ужасное лето.

— Смит…

Мы встречаемся глазами.

— Я догадывалась о том, что между вами что-то происходит, но… — она качает головой, — даже предположить не могла, что всё было настолько серьёзно.

— Для меня да, — признаюсь честно. — Я любила его. Очень сильно любила. И люблю до сих пор.

— Выходит, что он ушёл в армию из-за тебя?

— Отчасти да, — встаю, тянусь к своему стакану с виски.

Странно, но после того как я выложила Роуз всю правду, мне стало… на порядок легче. Будто тяжёлый камень, привязанный к моей шее, наконец, перестал тащить меня на дно.

— Нас ведь на даче застукали родители. И после этого он дал своё мужское слово отцу. Пообещал ему, что между нами ничего не будет. Сдержал его.

Она прижимает ладони к щекам. Поражённо качает головой.

— Джен, а письмо, которое ты написала ему после того, как он ушёл в армию… Он читал его? — вытирая салфеткой мокрое от слёз лицо, спрашивает она.

— Папа сказал, что Рид получил его в руки той же осенью.

— И что же? — она тянется к бутылке виски и наливает себе немного янтарной жидкости в бокал. Кажется, на одного любителя виски в нашей компании стало больше.

— Он мне не ответил, Роуз, — голос дрожит и, к собственному стыду, мне жутко хочется разрыдаться. Потому что я до сих пор не понимаю. Потому что по сей день невероятно больно осознавать это: я не была нужна ему…

— И не звонил ни разу за четыре года? — шокировано распахивает глаза. Будто не верит.

— Ни разу, — печально улыбаюсь, и всё-таки слёзы-предатели скатываются вниз по щекам. Снова.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Как Рид это объясняет? — злится, задавая этот вопрос.

— Говорит, что не хотел вмешиваться в мою жизнь. Думал, что так будет лучше для меня…

— Джен…

Она ставит бокал на кофейный столик и придвинувшись ко мне, крепко обнимает. Оскар-Освальд, которого я держу на руках, начинает недовольно мяукать.

— Мы рискуем сделать из твоего кота КОТлету для бургера.

Роуз смеётся сквозь слёзы.

— У меня свадьба через неделю, а я спать ночами не могу, потому что постоянно думаю о своём сводном брате. Я — ужасный человек, Онил.

— Это не так, — нежно целует мою скулу и заправляет прядь непослушных волос за ухо. — Ты просто хотела быть счастливой.

— Клянусь тебе, мне действительно казалось, что у нас с Исайей всё получится, — качаю головой. — Ровно до того момента, как на свадьбе Кэмерона и Меган проявился Рид. С тех пор всё полетело к чертям. Я не могу, Роуз. Не могу забыть его, понимаешь?

— Может, то, что он появился именно тогда, это знак? — осторожно предполагает она.

— Не знаю, — опускаю Оскара на диван. — Риду не нужны отношения со мной, он даже не может сказать, что чувствует по отношению ко мне.

Она тяжело вздыхает.

— Смит, — зовёт меня. — Что ты задумала? Зачем звонила Ванессе?

— Утром узнаю у Дамьена адрес, по которому смогу найти Исайю в Сиэтле. Поможешь достать билет на самолёт?

Она кивает, и мы ещё с минуту смотрим друг другу в глаза.

*********

До Ванессы я так и не дозвонилась, но раз уж мы договорились заранее, я всё же еду без предупреждения. В половину одиннадцатого я выхожу из такси. Здороваюсь с охранником и решительно направляюсь в сторону фамильного особняка семейства Ричи.

Залитый яркими лучами солнца он выглядит как диснеевский дворец. Дворец, в котором, как говорит Элизабэт Смит, мечтает жить любая принцесса. Да только вот я совершенно не принцесса по натуре и жить здесь, положа руку на сердце, никогда не мечтала…

Сегодня о том, что накануне в Блу Бэй прошёл ливень, напоминают только огромные лужи, через которые я перепрыгиваю. На небе ни облачка, ветра нет совсем. Полный штиль.

Мне вдруг бросается в глаза знакомый чёрный гелентваген, припаркованный у самого дома. В том, что это внедоржник Брукса я даже не сомневаюсь. Ведь номер его машины я почему-то запомнила с первого раза…

Я знаю, что вчера Рид был в «Логове» с друзьями. Роуз, которая с моей подачи всё же поехала к Заку, видела его там. Значит, потом он поехал не домой, а сюда?

Под рёбрами неприятно кольнуло.

На пару секунд замираю перед парадной дверью, но потом всё же вхожу в дом. В холле тихо и безлюдно, а ещё холодно. Я всегда испытываю здесь недостаток тепла…

Прохожу в левое крыло. Там на кухне всегда кипит работа персонала. Вот и сегодня домработница, которую Исайя отказывается отпускать на заслуженный отдых, колдует у плиты. Недавно он вообще заявил, что забирает её в Сиэтл. Уму непостижимо! Камилла итак отпахала на семью Ричи больше пятнадцати лет. Мне, кстати, безумно нравится слушать из её уст истории про маленького Исайю.

— Добрый день, Камилла! — тихо здороваюсь я, стараясь не напугать женщину.

— Дженнифер! — она бросает половник и мчится ко мне. — Моя дорогая, как я Вам рада!

Не смотря на мои просьбы, она всё так же продолжает обращаться ко мне исключительно на «Вы». Честное слово, очень неудобно.

— Садитесь, я Вас угощу. Сегодня завтрак в этом доме все проигнорировали, — немного обиженно сообщает она, выставляя передо мной невероятно пахнущую запеканку. — Может, хоть Вы осчастливите старую перечницу?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Не хочу расстраивать Камиллу. Просто считаю, что отказать ей — будет невежливо с моей стороны.

— Держу пари, Исайя вспоминает о Вас каждый день.

— Полагаю нашему деловому бизнесмену не до этого, — отмахивается она, но тут же в её глазах мелькает грусть. — Дом так опустел, с тех пор как он уехал в Гарвард… Когда вернулся к Вам, я была так счастлива, и вот, снова…