Котел с неприятностями. Россия и новая Большая Игра на Ближнем Востоке - Евгений Янович Сатановский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Позиция Ирана основана на опасности для режима отступления от идеологии, стержнем которой является непризнание права Израиля на существование. Так что миру предстоит смириться с ядерным Ираном и возможностью большой региональной войны между ним и Израилем – в будущем с возможным применением ядерного оружия. Это будет мир, где около 30 государств из 40, имеющих технологическую возможность производства ядерного оружия, могут последовать примеру Ирана и будут его иметь, притом что порог его применения будет значительно снижен.
Что касается Пакистана, ядерная безопасность и уровень исламистского терроризма не только на территории Исламской Республики Пакистан и её соседей, но и в США, ЕС и России во многом зависят от того, кто правит в Исламабаде, что делает руководство пакистанской армии, с кем и в какой степени сотрудничают пакистанские спецслужбы. На протяжении первых трёх десятилетий его существования Пакистан рассматривался мировой политической элитой лишь как антипод Индии. Затем – как тыл войны против СССР в Афганистане и «куратор» афганского «котла с неприятностями» после ухода оттуда советских войск. Сегодня он формально – союзник НАТО в борьбе с талибами, «Аль-Каидой» и ИГ, но среди террористов, задерживаемых в США и Великобритании, всё больше пакистанцев.
Ядерные объекты Пакистана, безопасность которых рассчитывалась на основе сценариев конфликта с Индией, недостаточно защищены от удара из Афганистана. Свидетельством этого стали атаки террористов на авиационный комплекс в Камре близ Исламабада в 2007 и 2009 годах, склад ракет с ядерными боеголовками на базе в Саргодхе в ноябре 2007 года и оружейный комплекс в Вахе, где собираются ядерные боеприпасы, в августе 2008-го. Для предотвращения угроз такого рода Управление стратегического планирования Ядерного командования Пакистана приняло ряд мер. В мирное время ядерное оружие разобрано, боеголовки дезактивированы, отделены от ракет-носителей и хранятся в засекреченных, хорошо охраняемых местах. В случае угрозы войны риск успеха террористической атаки повышается, поскольку в Пакистане при передаче ядерных активов от гражданских структур армии приоритет отдаётся секретности, а не усилению конвоев, уязвимых для внешнего противника.
Проблема усугубится, если до перемещения боеголовки будут собраны: в разобранном состоянии пакистанские ядерные боеприпасы, вероятно, оснащены механическими, а не электронными кодоблокирующими устройствами. Разумеется, даже в случае захвата ядерного боеприпаса талибами или «Аль-Каидой», для того чтобы использовать его, нужно знать коды и смонтировать устройство на самолёте или ракете-носителе. В противном случае он может быть использован только как «грязная бомба» или радиологическое оружие.
Куда выше риски, связанные с человеческим фактором. Один из них – возможность утечки расщепляющихся материалов на стадии производства, которую могут осуществить учёные-ядерщики. Если это будет делаться постепенно, не исключён успех таких действий: учёт всех ядерных материалов, изготовленных в Пакистане за последние 20 лет, невозможен, и прецедент Абдул Кадыр Хана подчёркивает это. Угроза носит практический характер: исламисты вербуют в свои ряды учёных и армейских офицеров. Пример этого – «дело физиков-ядерщиков», в ходе расследования которого был установлен факт встреч в Афганистане в ноябре 2001 года отставных сотрудников Пакистанской комиссии по атомной энергии Султана Башируддина Махмуда и Абдул Маджида с бен Ладеном, другими руководителями «Аль-Каиды» и лидерами «Движения Талибан». Для снижения угроз такого рода в Пакистане приняты Программа надёжности человеческого фактора и План действий по ядерной безопасности.
Государственный переворот, осуществлённый радикальными исламистами, в Пакистане маловероятен: на выборах они не набирают более 11 % голосов избирателей. Политическое убийство, провоцирующее конфликт с Индией, которое позволило бы радикалам развязать ядерную войну или взять под контроль ядерные арсеналы страны, также не имеет шансов на успех. Управление ядерными активами в Пакистане диверсифицировано, его осуществляют не менее 10 высокопоставленных военных и гражданских чиновников, в критической ситуации замещающих друг друга.
Вопрос о безопасности ядерного комплекса Пакистана (около 120 зарядов, носители всех типов и оборудование полного ядерного цикла), функционирующего в закрытом режиме и контролируемого узкой группой представителей высшего военного руководства страны, имеет мировое значение. Ряд ядерных объектов, в том числе урановые копи Исса-Хел и Кабул-Хел, атомная электростанция в Чашме и полигон Чагаи-Хиллз в провинции Белуджистан, где Пакистан провел ядерные испытания в мае 1998 года, расположены у западной границы, в зоне активных действий белуджских сепаратистов. Отсутствие у мирового сообщества планов в отношении ядерной программы Пакистана в случае его дезинтеграции усугубляется противодействием дискуссиям на эту тему со стороны пакистанского военного командования.
Информация к размышлению. Теория и практика джихада
В своё время именно проводимая шахом в Иране по западным рекомендациям модернизация привела к возникновению там Исламской республики. Точно так же формирование при поддержке Запада оси Саудовская Аравия – Пакистан для противостояния СССР в Афганистане породило моджахедов, создало «Аль-Каиду» из «афганских арабов», привело к власти талибов и вернулось в США терактом «9/11». Как там у древних скандинавов было с мировым змеем, который сам себя кусал за хвост? Подобное порождает подобное, и исламский терроризм, порождённый для того, чтобы убивать «шурави», начал убивать американцев.
«Братья-мусульмане» и др. религиозно-политические движения исламского мира, приходящие к власти в одной арабской стране за другой на основе самых что ни на есть честных демократических выборов, – политическая реальность сегодняшнего Ближнего Востока. Исламисты успешно противостоят светским режимам, монархиям и традиционалистам, а демократизация становится основой дестабилизации и усиления радикального политического ислама. Политологам и политтехнологам западной школы это кажется странным. На самом деле всё это в старые времена описал ещё Лафонтен, а до него античные греки: змею приручить нельзя. Сколько её ни отогревай на груди – укусит.
Запад, с его либеральными иллюзиями и попытками влиять на ситуацию в регионе, не понимая сути происходящего там, стал источником финансирования и политического влияния исламистов. Теория и практика джихада по-прежнему делят планету на мир меча и мир ислама. Меняются заказчики и исполнители, но не основы миропонимания местного населения. И, кстати, политический ислам, вопреки отечественным «полезным идиотам», лоббирующим союз с ним против Запада, вряд ли может быть союзником России в противостоянии с США и их союзниками. Россия для него ничем не лучше. Хотя кому тут что докажешь…
Возникшие на Ближнем и Среднем Востоке исламистские структуры – от умеренных, как тунисская
