Интродукция: от Патриарших до Воронцово - Владимир Алексеевич Колганов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Впрочем, и блогерам теперь не сладко — одно за другим возбуждаются уголовные дела за уклонение от уплаты подоходного налога. Только специалистам разговорного жанра, выступающим на корпоративах, да бесчисленным музыкальным ансамблям, певичкам и певцам пока лафа — похоже, до них руки налоговиков ещё не дотянулись. Пусть погуляют напоследок, ну а потом всем любителям лёгкой наживы придётся искать новое место приложения своих сил — находчивости и изворотливости у них вполне достаточно, ещё что-нибудь придумают.
Так нужно ли возвращаться назад, в СССР? Пожалуй, поздно, как бы кому-то ни хотелось, поскольку на смену «аборигенам» уже пришли «некоренные виды», то есть произошли необратимые превращения в окружающей среде и смена политического строя мало что изменит.
Часть 2. Время действий
Глава 5. Сон наяву
Однажды утром ко мне в квартиру заявился некто по фамилии Грюнбаум, адвокат, и с порога заявляет:
— Владимир Алексеевич, у меня радостная весть! Вы можете стать наследником огромного состояния, а в придачу к нему автомобиль и квартиру в доме «Бакст».
Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, потому и спрашиваю:
— С чего бы это?
— Причина до чрезвычайности проста. Некая бездетная дама хочет вас усыновить.
Этого только не хватало! В моём возрасте впору внуков нянчить, а не ухаживать за дряхлой старушонкой, к которой прежде не имел никакого отношения. Ещё неизвестно, кто кого переживёт, однако не хотелось бы на старости лет стать кем-то вроде комнатной собачки. И всё же любопытно: кому в голову пришла эта абсурдная мысль? Так и спросил, однако адвокат развёл руками:
— Я не уполномочен раскрывать имя. Вы всё узнаете, как только согласуем основные положения договора, — и выкладывает на стол документ, который я должен подписать.
Читаю текст, особенно интересно то, что связано с обязанностями:
«Усыновитель обязуется выделить усыновлённому место для проживания по адресу город Москва, Большой Козихинский переулок, дом № 15, квартира № 7, и обеспечить полный пансион по высшему разряду».
Что ж, я не прочь вернуться туда, где прожил много лет почти с самого рождения. Там прошли лучшие годы, я был молод, полон сил, хотя и сейчас на здоровье вроде бы не жалуюсь. Вот только слово «место» вызывает некоторые сомнения — надеюсь, это будет не чулан.
Читаю дальше:
«Усыновитель обязуется внести имя усыновлённого в завещание, согласно которому усыновлённый после смерти усыновителя должен получить десять миллионов рублей, автомобиль «бентли» и право на владение квартирой усыновителя по указанному адресу».
Допустим, получу всё это. Но вот вопрос: какой ценой? Дальше следует разъяснение:
«Усыновлённый обязан три дня в неделю, далее называемые присутственными днями, находиться в квартире усыновителя по указанному адресу».
Это я как-нибудь переживу, если в доме есть интернет и телевизор.
«Усыновлённый обязан не менее восьми часов в присутственный день занимать усыновителя разговорами по тематике, интересующей усыновителя».
Тут многое зависит от качества питания и выбора напитков. Шампанское «брют», да под хорошую закуску — тогда с утра до вечера можно трепаться на любую тему, от перспектив начала ядерной войны до технологии производства галушек и пельменей.
И наконец, последний пункт этого договора:
«Усыновлённый обязан все свои литературные произведения, созданные полностью или частично после даты подписания договора, передавать в собственность усыновителю, не претендуя более на авторство».
— Это с какого перепугу?
Такого поворота я и впрямь не ожидал. Ведь что они замыслили — отобрать самое дорогое из того, что мне осталось в жизни. Понятно, речь не о деньгах, но творчество — это для меня и есть жизнь! Пусть всё, о чём пишу, происходит только на страницах книг, в некоем воображаемом мной мире, однако все эти чувства, и страх, и зависть, и ненависть, и любовную тоску — всё это я переживаю наяву, хотя и нет для этого реальных оснований. Создать свой мир — это ни с чем не сравнимое удовольствие, а теперь мне предстоит отдать его в чужие руки. Стать литературным негром — вот что предлагают мне!
Ну ладно, допустим, соглашусь и подпишу, однако под текстом договора стоит только моя фамилия.
— Как это понимать?
— Всё очень просто, — отвечает адвокат. — Если согласны с условиями договора, ставите здесь подпись, а затем я предложу вам документ, составленный по всей форме.
— Зачем такие сложности?
— Таково желание моего клиента.
Ну ладно, в конце концов, я могу писать под псевдонимом, они об этом даже не узнают. Им невдомёк, что для меня главное не слава, не всенародная известность, нет, — задача в том, чтобы нести просвещение уму и сердцу. Я мог бы даже согласиться с тем, чтобы на обложках книг стояло имя дамы, которая надумала меня усыновить, но где гарантия, что она текст не раскурочит на потребу публике, для которой даже «Мастер и Маргарита» всего лишь занимательное чтиво, а не образ времени, созданный воображением писателя?
В общем, договор я подписал. Но не потому, что надеялся когда-нибудь разбогатеть, чтобы хватило денег на бронзовый монумент посреди Ново-Хованского кладбища, причём во весь мой рост, а это под метр девяносто. Вовсе нет! На самом деле, словно бы внутренний голос подсказал или кто-то нашептал на ухо: «Сделай так, не пожалеешь!»
Тут и открылось то, что ранее было спрятано под покровом темноты, я имею в виду содержимое кейса адвоката. Читаю текст, всё то же самое, только внизу ещё одна фамилия — Волконская Ксения Антоновна, и даже паспортные данные приведены, а среди них дата рождения — 1981 год…
— Вы что, издеваетесь? Да я же ей в отцы гожусь!
Готов размозжить адвокату голову об стену, испепелить его взглядом, закатать в асфальт. А он только улыбается:
— Другой на вашем месте был бы только рад возможности хотя бы три дня в неделю пожить во дворце арабского султана. Что касается «бентли» и квартиры, не берите в голову, это только для приманки, — потом закатил глаза, словно обращаясь к богу. — А впрочем, все мы смертны, даже Ксения Антоновна, так что у вас ещё есть шанс заполучить десять миллионов.
Да подавись ты ими! Мне эти деньги ни к чему, а вот сознание того, что одурачили, что попал как кур в ощип…
— Послушайте! А не логичнее, если бы я её удочерил?
— Это
