Обреченные (СИ) - Белов Вольф Сигизмундович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нет, нужно заканчивать работу и возвращаться в свой отдел. А вечером, дома, Анна посоветуется с Михаилом, он наверняка сможет сказать, что им стоит предпринять. Сейчас необходимо проявить себя с наилучшей стороны.
Перезагрузка системы не заняла много времени, после завершения процесса все бытовые устройства, контролируемые ею и обслуживающие весь дом, вернулись в обычный рабочий режим.
Время, потребовавшееся на то, чтобы вернуться на служебном транспорте в свой отдел, также пролетело почти незаметно — все мысли вновь заняло случившееся в кабинете Генриха.
Николай Брунович воспринял информацию без лишних эмоций, просто кивнул и отдал распоряжение вернуться к своим обычным обязанностям. Сегодня он ни словом не обмолвился ни о возможной премии, ни о повышении. Под строгим и одновременно холодным взглядом начальника Анну вдруг прожгла мысль: а вдруг ему уже все известно о том, как она влезла в компьютер заказчика? Хотя нет, тогда разговор наверняка был бы другим. У Николая Бруновича всегда такой взгляд, он же начальник, просто ей после всего произошедшего начинает казаться то, чего нет. Надо попытаться успокоиться. Сложно, конечно, взять себя в руки, когда не знаешь, как долго проживет твой собственный сын, но самой ей все равно сейчас ничего не придумать, необходимо дождаться вечера, когда появится возможность посоветоваться с мужем.
До самого конца смены Анна работала практически машинально, мысли все время возвращали ее к тому злополучному списку из департамента статистики и демографии. В какой-то момент подумалось, а вдруг чиновники, ответственные за список, когда обнаружат, что документ не дошел на подпись, пересмотрят его и увидят свою ошибку. Ведь не безответственные же разгильдяи там работают. Тогда и беспокоиться не о чем, все разрешится само собой. Да, именно так и должно случиться, ведь именно так правильно, справедливо.
От этой мысли стало немного полегче. Сразу вспомнились телерепортажи о работе высших чиновников корпорации, с какой ответственностью и кропотливостью такие люди относятся к своим должностным обязанностям, какую заботу проявляют к нуждам всего населения.
Облегчение продолжалось недолго. А что, если ошибка не обнаружится? Вдруг какая-нибудь случайность не позволит чиновникам понять, что по ошибке в список внесен не тот человек? Конечно, такая вероятность почти полностью исключена, но ведь остается это самое «почти». Ведь одна оплошность уже произошла, попал же ее Игорь в этот проклятый список. Не стоит ли ей самой из дома послать запрос в департамент? Сделать это как-нибудь нейтрально, чтобы никто не подумал, что Анна видела документ, совсем не предназначенный для ее глаз. Как мать, она имеет право задать любой вопрос, касающийся будущей карьеры ее сына. И когда чиновники проверят все данные, ошибка тут же обнаружится.
Да, наверное, следует поступить именно так. Но сначала все равно лучше посоветоваться с Михаилом. Скорей бы уже закончилась смена.
В конце рабочего дня, выходя из вагона на своей станции, Анна оглянулась на соседний сектор. Трудно сказать, было ли это осознанным желанием или машинальным движением головы. Но если бы сейчас на глаза попался тот парень, возможно, это принесло бы некоторое облегчение. Это означало бы, что многие страхи Анны надуманы, человек не может просто исчезнуть. Однако она так и не увидела знакомых глаз. Кто знает, за что мог подвергнуться утилизации безымянный парень с насмешливым взглядом? Может быть, и он попал в список по ошибке?
Впрочем, Анна опять сама отдается во власть самых мрачных мыслей. Она же совсем не знает того парня, ничего не знает о нем. Вполне вероятно, что он утилизирован вполне заслуженно, а может быть, вообще жив-здоров, просто работает в другом месте. Анна сама только что побывала по работе в той части города, куда многим не суждено попасть за всю жизнь ни разу, может и ему пришлось поездить пару дней на заказ. Ведь до того утра, когда он впервые подмигнул Анне, она никогда его не видела. Может, конечно, просто не замечала, но хочется думать, что все обстоит именно так, как рисует воображение в лихорадочных попытках отыскать любое мало-мальски приемлемое опровержение страхам и подозрениям разума.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Оставался еще один крохотный шанс, что Анна просто перепутала цифры, приняв номер в списке за гражданский номер сына. В последнее время ее обуревает столько противоречивых мыслей, что голова кругом, нетрудно и ошибиться. Оказавшись дома, первым делом она включила экран идентификатора, закрепленный на стене у входной двери. Здесь отображались номера всех членов семьи, проживающих в квартире. Каждый раз, покидая свое жилище и вновь возвращаясь, все его обитатели отмечались на этом устройстве. Но, в отличие от идентификаторов, фиксирующих перемещения граждан в городе, этот обладал более совершенным интерфейсом, с него можно было отправить сообщение в любые службы, обеспечивающие горожан: покупка и доставка продовольствия и прочих товаров, запросы в учреждения и тому подобное. На него же приходили и важные уведомления.
В глазах потемнело. Сомнениям больше не осталось места, номер тот самый.
— Что ты делаешь, дорогая? — спросил Михаил.
— Ничего, — выдавила Анна. — Просто проверила, все ли в порядке.
С мужем посоветоваться, конечно, надо, но как именно начать непростой для нее разговор, да еще в присутствии сына, Анна еще не придумала.
— Идемте ужинать, — позвал всех Михаил. — Нужно еще выспаться.
Все трое заняли привычные места за кухонным столом под звук включившегося телевизора. Под речь чиновника департамента информации, отчитывавшегося с экрана о небывалых экономических успехах корпорации, достигнутых благодаря усилиям всех, без исключения, граждан мегаполиса, что вселяет гордость в сердца его жителей и отражается небывалым всплеском патриотизма, семья приступила к ужину. Как всегда, застольная беседа свелась к обмену дежурными фразами. В другое время Анну наверняка покоробило бы то обстоятельство, что ни мужа, ни сына, абсолютно не интересуют подробности того, как прошел ее день. Ведь оба знали, где она провела немалую часть своей рабочей смены. Что происходит в головах обоих, в чем причины такого равнодушия, даже какой-то апатии? Только ли дело в усталости от непрерывных шестнадцатичасовых трудовых будней или в чем-то еще?
Но сегодня, все мысли Анны и без того были слишком заняты. Когда нехитрый ужин уже подходил к концу, она, наконец, решилась.
— Что говорят о твоих успехах преподаватели? — спросила Анна сына.
— Все хорошо, — сдержанно ответил Игорь.
В этот момент Анна вдруг остро, как никогда, почувствовала, насколько же не хватает в их жизни простого человеческого общения. Даже с собственным ребенком ей, в общем-то, не о чем поговорить. Вспомнился сын Генриха — насколько живой и бойкий Мик отличается от Игоря, спокойного и уравновешенного, словно бездушный механизм.
— К твоему поведению у них претензий нет? — продолжала спрашивать Анна.
— Нет, — все так же немногословно отозвался Игорь.
Наряду с обязательными успехами в обучении профессии каждый ребенок обязан был проявлять и политическую грамотность, впрочем, как и любой взрослый. Считается недопустимой безосновательная критика руководства корпорации и недостаточное проявление лояльности по отношению к власти. Проявляя заботу о народе, весь чиновничий аппарат заслуживает безоговорочного уважения, оскорблением в адрес действующих руководителей может послужить любая мелочь, не подкрепленная фактами. А факты могут обнародовать только соответствующие органы, в чьи обязанности входит расследование любых нарушений закона. Все остальное — беспочвенные слухи и домыслы, бездумное распространение которых влечет за собой неотвратимое и заслуженное наказание.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})— Ты сегодня сама не своя, — заметил Михаил.
— Просто не хочу, чтобы у нашего сына были неприятности, — ответила Анна.
— Если что-то случится, нам придет уведомление, — напомнил муж. — Не стоит беспокоиться напрасно, у нашего сына все хорошо.