Горький конец - Рекс Стаут

Кстати, по словам моего брата, вы отъявленный мерзавец. Он также уверяет, что вы трус и обманщик, но в это, учитывая ваше происхождение, я не верю. Сказать по чести, я уверена, что брат ошибается. – Она говорила отрывисто, словно выплевывая слова. – Вот почему я пришла. Он думает, что вы согласитесь на его предложение, а я так не считаю. Я бы не согласилась, а в ваших жилах – наполовину моя кровь.

Глава 10

Я вертелся, как уж на сковороде, пытаясь придумать лучший план действий. Проще всего было, пожалуй, сыграть отъявленного мерзавца, к чему я и приступил, скорчив свирепую гримасу.

– Значит, он считает меня трусом? – Я выдавил недобрый смешок. – И надеется, что я приму его предложение? Нет уж, дудки! Не на такого напал!

– Сколько вы возьмете?

– Я уже говорил! Я не уступлю ни цента!

– Это глупо, – резко сказала она. – Вы тоже делаете ошибку. Глупо рассчитывать, что мой брат так легко расстанется с миллионом долларов.

– Выложит как миленький. В противном случае я ему не завидую.

– Нет. Он не согласится. – Женщина заерзала на кресле, и в какой-то миг мне даже показалось, что она сейчас упадет. – Все мужчины – глупцы, – с горечью произнесла она. – Я-то думала, что со своим трезвым умом сумею сама о себе позаботиться, но мужчины рассеяли мои надежды в пух и прах. Нет, я не отрицаю, что у вас есть определенное право, но требовать такую сумму… просто нелепо. Согласна: то, что предлагает мой брат, тоже смехотворно. Жаль, что у меня нет собственных средств. Но вы оба просто упрямые ослы. Он так и не научился соглашаться на компромиссы, да и вы, судя по всему, тоже. Но на сей раз вам придется пойти на взаимные уступки; вам деваться некуда.

Отъявленный мерзавец гаденько ухмыльнулся и процедил:

– Он дешевый упрямец и трепло. Для достижения компромисса нужно согласие обеих сторон. Как насчет него?

Она открыла было рот, но тут же снова сомкнула губы.

– Вот видите, – язвительно хмыкнул я. – Похоже, вы тоже сели в лужу. На что вы рассчитывали, заявившись ко мне с этой болтовней? Думали сбить цену, чтобы разницу положить в карман, да? Нет уж, фокус не удастся!

– Но мне бы удалось тогда уговорить…

– Нет! – Я встал. – Вы хотите уладить дельце полюбовно. Я тоже. И он, насколько мне известно. Что ж, давайте поедем к нему вместе. Вот там и скажете нам обоим насчет компромисса. Тогда и посмотрим, чья возьмет. Поехали.

– Как, прямо сейчас? – испуганно встрепенулась она.

– Да, прямо сейчас.

Она упиралась. Она возражала. Но я был непреклонен как скала. Козыри были у меня в руках, и я умело пользовался ими. Когда я облачился в пальто, она продолжала сидеть, кусая губы. Потом решительно встала и зашагала к двери.

Глава 11

Когда мы спустились по лестнице и вышли на улицу, перед подъездом стояла только моя машина; дамочка, должно быть, прикатила на такси. Я сомневался, чтобы у Филипа Тингли был собственный автомобиль, поэтому, дойдя до угла, остановил такси. Женщина забилась в самый угол; я, решив оставаться Филипом до конца, демонстративно уселся в противоположный угол, успев услышать адрес: Семидесятые улицы чуть восточнее Пятой авеню. Во время езды все молчали, словно воды в рот набрали.

Она позволила Филипу расплатиться с водителем, что, учитывая его стесненные обстоятельства, показалось мне верхом жмотства. Перед внушительной, разукрашенной орнаментами дверью она выжидательно остановилась, так что мне пришлось самому нажать на ручку и распахнуть дверь. Внутренняя дверь открылась уже сама, без моего вмешательства, и женщина прошла вперед. Я шел по пятам. Швейцар в ливрее закрыл дверь.

Дамочка увяла и съежилась буквально у меня на глазах. В лице – ни кровинки. Чувствовалось, что она страшно напугана. Она спросила слугу:

– Мистер Джадд наверху?

– Да, мисс Джадд.

Она провела меня в огромную комнату с камином, заставленную книгами и моими любимыми креслами. В одном из них сидел субъект, которого я терпеть не мог.

Когда мы вошли, он повернул голову.

– Гатри, – сдавленно начала мисс Джадд, – я подумала, что лучше…

Увидев, как сверкнули его глаза, она прикусила язык. Такой залп уложил бы и носорога.

Я шагнул вперед и спросил у Джадда:

– Эйкен здесь?

Джадд и ухом не повел. Он обратился к сестре, словно она была кучкой грязи:

– Откуда взялся этот тип?

– О, это долгая история, – вмешался я, – но я постараюсь не затягивать. Она зашла домой к Филипу Тингли, застала в квартире меня, и решила, что я это он. – Я небрежно махнул рукой. – Перепутала. С кем не бывает?

– Она решила… – Джадд, казалось, лишился дара речи. Уже ради одного этого стоило проделать весь этот путь. Его сестра смотрела на меня, выпучив глаза.

Джадд опомнился первым.

– Пошла вон! – завопил он, брызжа слюной от бешенства. – Дура стоеросовая!

Она понурилась и ушла как побитая собака, поджав хвост.

Дождавшись, пока за ней закроется дверь, я произнес:

– Мы с ней имели долгий разговор по душам. Занятное складывается положеньице. Теперь, пожалуй, я передам вам то приглашение, ради которого пришел к вам вчера, когда вы меня выставили. Мы с вами едем на Тридцать пятую улицу, чтобы вы могли побеседовать с Ниро Вульфом.

– Я хочу поговорить с вами, – процедил он. – Сядьте.

– Нет уж, увольте, я первый пригласил. К тому же вы мне не нравитесь. Если же станете вилять и упираться, то, клянусь честью, я отдам вас на съедение прессе и заложу самой бульварной газетенке. – Я указал на дверь. – Выход здесь…

Глава 12

Вульф сидел за столом. Я сел за собственный стол и открыл блокнот. Гатри Джадд расположился в красном кожаном кресле.

Вульф осушил стакан пива, смачно утер губы и откинулся на спинку кресла.

– Похоже, вы не понимаете, – заговорил он, – что уже не контролируете положение. От вас теперь зависит только одно: вы можете сэкономить нам немного времени, что, возможно, зачтется в вашу пользу. Никаких обещаний я давать не стану. Все, что нам нужно, мы вполне можем выяснить и без вас – мы или полиция. Полицейские, конечно, работают неуклюже и порой неосторожно, но, когда берут след, идут по нему до конца. Нам известно, что Филип Тингли – сын вашей сестры, и это самое главное. Именно это вы пытались утаить. Остальное нужно только, чтобы упростить дело. Кто, например, отец Филипа?

Джадд, насупившись и стиснув зубы, молча смотрел на него исподлобья.

– Кто отец Филипа? – терпеливо повторил Вульф.

Джадд молчал.

Вульф пожал плечами.

– Как хотите. – Он повернулся ко мне. – Вызови инспектора Кремера. Он ему быстро развяжет язык… Вы что-то сказали, сэр?

– Да! – рявкнул Джадд. – Черт бы вас побрал. Отец Филипа мертв. Его звали Томас Тингли. Он был отцом Артура.

– Понимаю. Следовательно, Артур приходился Филипу братом.

– Сводным. – Судя по физиономии Джадда, он предпочел бы, чтобы из его рта вылетали пули, а не слова. – Томас был женат, и у него было двое детей – сын и дочь. Сына звали Артур.

– А его жена была еще жива, когда…

– Да. Моя сестра поступила работать на фабрику Тингли в 1909 году. Мне тогда было двадцать пять, я еще делал первые шаги в жизни. Ей было девятнадцать. Артур был младше меня на год или два. Его отцу, Томасу, было под пятьдесят. В 1911 году сестра сказала, что ждет ребенка, и призналась мне, кто его отец. Я тогда уже начал неплохо зарабатывать и отослал ее в деревню. В сентябре того же года она родила мальчика. Сестра сразу возненавидела младенца. Она отказывалась даже смотреть на него. Мальчика поместили в детский дом, и мы оба о нем забыли. Я был тогда настолько занят своими делами, что, пожалуй, утратил всякую осторожность. Уже много лет спустя мне пришло в голову, что там могли остаться записи, которые лучше уничтожить, и я навел кое-какие справки.

– Когда это было?

– Только три года назад. Тогда я и узнал, что случилось. Томас Тингли умер в 1913 году, а его жена – год спустя. Его сын, Артур, в 1912 году женился, но его жена погибла в результате несчастного случая. А в 1915 году Артур законным образом усыновил четырехлетнего мальчика из того самого детского дома.

– А откуда вам известно, что это тот самый мальчик?

– Я беседовал с Артуром. Он знал, что мальчик доводится ему сводным братом. Его отец на смертном одре рассказал ему всю эту историю и завещал заботиться о мальчике… по секрету, ведь к тому времени еще была жива жена Томаса. Два года спустя, после того как погибла жена Артура, не оставив ему детей, он и решил усыновить Филипа.

– Вы сказали, что наводили справки. А у Артура имелись эти бумаги?

– Да, но он наотрез отказался расставаться с ними. Я пытался уговорить его. Предложил… баснословную сумму. Несусветную. Но он уперся рогом – ко мне он симпатий не питал, да и в мальчике, который рос неуправляемым разгильдяем, он разочаровался.