Ключ к разгадке - Хельга Нортон

Мэри покачала головой.

— Твоя бабушка была права. Все номера в гостиницах забронированы вплоть до сентября.

Если его и не привело в восторг это сообщение, он умело скрыл свои чувства.

— Ну что ж, придется привыкать. Похоже, мы все приговорены друг к другу — по крайней мере, на ближайшее будущее.

— Приговорены друг к другу?! О нет!

Очевидно, она произнесла это слишком эмоционально, потому что Патрик внимательно посмотрел на нее.

— У тебя есть другое предложение?

— Пока нет, но я что-нибудь придумаю. Неужели это единственный вариант?

— Боюсь, что так. — Его лицо опять осветила мимолетная улыбка. — Ты выглядишь такой испуганной, Мэри! Уверяю: у нас нет крыс в кладовке и клопов в кроватях. И, если взглянуть на вещи трезво, сейчас это, пожалуй, лучшее место для Шанталь. Она будет на относительно знакомой ей территории, сможет приглядывать за ходом работ в Монжуа, не соглашаться со всем, что там будут делать рабочие, а это доставит ей истинное наслаждение. К тому же она даст возможность моей бабусе ругаться с кем-нибудь еще, кроме меня!

Это краткое резюме било точно в цель — оно было полно здравого смысла, практично и весьма удобно для всех. Мэри не могла не признать верность этих на редкость благоразумных суждений. Но она была так взбудоражена, что в следующую секунду выболтала свои истинные мысли, не успев даже облечь их в пристойную форму или подумать о том, как они могут быть истолкованы.

— Патрик, я не выдержу еще одну ночь под одной крышей с тобой!

Естественно, она сразу же пожалела о сказанном, но было поздно. Глаза Патрика сузились, в их блестящей голубизне не осталось и признака веселости.

— Почему нет? — растягивая слова, спросил он. — Тот, кто предупрежден, тот вооружен! В двери моей спальни надежный замок, и я не премину воспользоваться им.

Мэри надеялась, что он больше никогда не сможет причинить ей боли, что ей никогда не придется почувствовать себя отвергнутой женщиной. Но его пренебрежение, выраженное в столь недвусмысленной форме, ранило ее сильнее, чем можно было предположить. Ничто так не оскорбляло Мэри с тех самых пор, как он отшвырнул ее от себя в ту ночь, когда она зачала от него ребенка! Совершенно опустошенная, она отвернулась от него и, не глядя перед собой, ступила на проезжую часть.

Взревел гудок, заскрежетали тормоза. Ярко-красное крыло автомобиля, вставшего чуть ли не на дыбы, застыло в опасной близости от нее.

Меня чуть не убило, без особого удивления подумала Мэри, беспокоясь только о том, кто заменит ее подле Шанталь.

Потом откуда-то появилась рука Патрика, грубо схватила ее за шиворот и выдернула на безопасное место. Или, наоборот, навстречу опасности? Потому что оказаться прижатой к нему всем телом, от колен до груди, было небезопасно для ее жизни…

В первый раз с тех пор, как они опять встретились, его глаза не избегали ее взгляда, он не отводил их — так, словно сам вид ее был ему отвратителен. Сейчас его глаза были полны неподдельного страха. Проходившим мимо людям они, должно быть, казались влюбленными, которым грозит разлука навек, — с таким ожесточением он прижимал ее к себе.

Но они не были влюбленной парой! И тот факт, что, осознавая это, она с жадностью прижала лицо к его груди, вдыхая теплый, такой знакомый запах, привел Мэри в ярость.

Резким движением плеч она освободилась из его объятий и, проведя рукой по волосам, попыталась привести их хоть в какой-нибудь порядок.

— Что с тобой, Патрик? Неужели ты так испугался за мою жизнь?

— Ты чертовски права, — хрипло ответил он и провел трясущейся рукой по лицу.

В действительности Патрик сам не мог понять, что с ним творится. Машина ведь даже не коснулась ее, она остановилась в добрых двух метрах. Все дело, значит, было в том неожиданном ощущении, что он нанес ей удар ниже пояса. Может быть, его шутка о замке в двери спальни оказалась и не особенно удачной, но такой реакции он не ожидал. Мэри побелела от обиды. Ее глаза, казалось, заполнили все лицо — огромные, карие, полные боли, и он почувствовал себя так, словно только что ударил ногой крошечного щенка. Патрик ничего не мог понять и решил, что со всем этим надо разобраться.

— Что ты скажешь насчет того, чтобы я угостил тебя обедом и мы спокойно поговорили? — переведя дыхание, спросил он. — У нас все равно впереди еще два часа времени, прежде чем мы сможем забрать твою бабушку.

— Я не очень голодна…

Нет, с ней определенно происходило что-то странное! Она казалась такой встревоженной, словно столь обычное мероприятие, как обед, готовил ей ловушки сродни волчьим ямам.

— Ну, тогда ты сможешь просто посидеть и посмотреть, как я ем, пока мы не покончим с этим недоразумением между нами, — сказал он. — Ведь судя по тому, как развиваются события, нам не удастся избегать друг друга в ближайшее время. И хотя я не могу говорить за тебя, Мэри Клэр, лично мне будет достаточно неудобно, если мы не выясним наши отношения.

— Хорошо, как скажешь, — пробормотала она.

Патрик привел ее в ресторан, из окон которого открывался прекрасный вид на реку. Посреди длинного внутреннего двора бил фонтан, великолепные цветущие растения взбирались вверх по стенам и свисали вниз с керамических ваз.

Их провели к столику на южной стороне, затененному маркизой. Хотя Мэри предупредила, что не голодна, Патрик сделал заказ на двоих — густая рыбная похлебка с домашним хлебом и чай со льдом.

— Итак, — начал он, как только отошел официант, — ты первой ударишь по мячу, или это должен сделать я?

— Ты, — сказала она без всяких колебаний.

— Отлично. — Он сделал глоток из бокала. — Как мне представляется, мы с тобой натворили много глупостей в то последнее лето, что провели здесь.

— Нет, — покачала она головой. — Это случилось гораздо раньше, Патрик. Все началось в то лето, когда мне исполнилось пятнадцать, и ты в первый раз поцеловал меня. Или ты намерен делать вид, что забыл об этом?

Он помешал плавающие в бокале кусочки лимона и от всей души пожалел, что не может посмотреть ей в глаза и спокойно соврать. В конце концов, это был такой краткий эпизод, едва ли из разряда тех, о котором надо вспоминать по прошествии стольких лет. Но…

— Нет, — признал он, глубоко вздохнув. — Я все прекрасно помню.

— Зачем ты это сделал, Патрик? Зачем ты тогда поцеловал меня?

— Зачем? — Он пожал плечами, чувствуя себя сбитым с толку. — Неужели ты думаешь, что я это заранее планировал? Черт побери! Ты для меня всегда была чем-то вроде кузины, живущей в соседнем доме и состоящей из косичек и огромных карих глаз. Ребенком, которого я учил плавать, когда тебе было всего пять лет. А в то лето ты… ну, скажем, изменилась.