КРИС и снежное проклятие - Наталья Подлесная

Ничего не сказала в ответ на его признание, потому что каждое слово тут нужно было взвешивать, а этого я сейчас не могла.

Закончив наносить мазь, Ханс поставил миску на столик и ушёл, а я так и не осмелилась открыть глаза и посмотреть на него.

Ещё какое-то время, пребывая в ауре произошедшего, полежала в тёплой воде и вышла. Вытерлась заботливо оставленным мягким полотенцем, посмотрела на себя. Глаза горят, губы как будто стали пухлее и ярко-красными. Волосы локонами лежат на спине, кожа мягкая и нежная, словно светится. И лишь тонкие полоски царапин, заботливо смазанные магом, пересекают лицо. Надо отдать должное местной магии — она творит чудеса. Или это хороший горный воздух. Хотя в глубине души я понимала, что причина таких изменений — Ханс и этот удивительный мир. По телу то и дело прокатывала тёплая волна удовольствия, и хотелось, чтобы это не заканчивалось.

В рубашке Ханса вышла из ванной. Он лежал на кровати, закрыв глаза, и как будто спал. Испытав легкое чувство смятения или даже разочарования, на цыпочках пересекла комнату и нырнула под одеяло, с удовольствием отметив, что у меня появилась собственная подушка. Он отвернулся от меня на противоположный бок и уснул.

«Прекрасно», — сама себе сказала я, натягивая одело повыше и отодвигаясь от него подальше.

Глава 7.

Несколько часов провалявшись без сна под ровное дыхание Ханса, пыталась понять, что ж такое происходит и как я могла очутиться в такой западне. Ничего в голову толкового не приходило, и мои мысли блуждали в воспоминаниях о доме, моей прошлой жизни, что мои друзья, наверное, скоро объявят меня в розыск, как только не вернусь из загорода. О том мире, в котором оказалась, и открывшемся огненном даре, и тех новых ощущениях, что он даёт. Волны тепла и блаженства продолжали блуждать по телу, я к ним почти привыкла.

Ханс, который лежал рядом грудой мышц — темная лошадка, и что-то они с Майлом недоговаривают. Тут все немного с приветом, и я с ними тоже. Хотя гномы классные. Но уложиться всё в голове пока не могло, особенно то, как смотрит на меня Ханс. И я, учитывая мое воображение, могу многое себе нафантазировать, но что действительно он скрывает? Если б он влюбился, как могла подумать, то он поцеловал хотя бы. Ну или что-то предпринял. А сцена в ванной добавила ещё больше вопросов.

Словно почувствовав, что я думаю о нем, Ханс развернулся ко мне во сне и сгрёб в охапку. Учитывая, что нас отделяла друг от друга только тонкая рубашка, реакция у меня последовала незамедлительно. Голова слегка закружилась от запаха мужского тела, такого горячего и невероятно притягательного. Я почувствовала, как начало накаляться все внутри и опять бросило в жар. Не дожидаясь, пока перед глазами все поплывет, очень осторожно выскользнула из объятий и сползла на пол. Ханс недовольно вздохнул, обнял подушку и снова засопел.

На цыпочках пересекла комнату, очень аккуратно открыла дверь на улицу и вышла.

Огромная луна освещала заснеженный лес, жар внутри начал немного проходить, и я порадовалась: что бы там ни было, но в этом мире не мерзну — приятный бонус. Спустившись по деревянным ступенькам, села на нижнюю, вытянув босые ноги на снег, и стала рассматривать ночное небо. Было тихо, и даже легкий ветерок не колыхал массивные ветки елей.

Двор был пуст — никаких построек, забора и даже скамейки нет. Только тропинка, по которой бегают гномы, вела от дома, скорее всего, вглубь леса. Прислушиваясь к окружающему миру, как будто начала засыпать или погружаться в транс, словно на медитации. Звенящая тишина окружила, и тут из глубины леса почувствовала отчетливые шаги мягких лап. Да, сначала почувствовала, а потом и увидела, как из леса по тропинке вальяжно выходит огромный серый волк. Как заворожённая смотрела, не в силах пошевелиться. Волк медленно подошел и остановился шагах в пяти от меня, глядя прямо в глаза.

Странно, но я совершенно не ощутила угрозы и продолжала сидеть. У волка были яркие синие глаза с чёрным ободком. Темно-серая шерсть блестела в лунном свете, и хотелось ее потрогать. Какое-то мгновение волк не шевелился, видимо, оценивая ситуацию, потом медленно приблизился, почти касаясь носом моего лица. Оцепенение, похожее на транс, не проходило, и я продолжала сидеть неподвижно, пока волк обошёл меня, полностью обнюхав. Потом сел на задние лапы прямо напротив, потерся мордой об руку. Он хочет, чтобы я его погладила!

От такого быстро пришла в себя, медленно проведя рукой по голове волка, зарывшись в мягкую шерсть, и почесала как собаку за ушком. Волк склонил голову, надавливая на ладонь, как бы прося не прекращать. Я быстро осмелела и, уже улыбаясь, двумя руками трепала зверя за уши, и он блаженно улыбался. Я бы поклялась, что улыбался! Открыв глаза, волк посмотрел куда-то поверх моей головы и встрепенулся. Вскочил на все четыре лапы и с вызовом, высоко подняв морду, смотрел на появившегося за моей спиной Ханса.

Маг был зол. Переводил испепеляюще-гневный взгляд то на меня, то на волка, естественно, молча. Чему была безумно рада. Мне стало все понятно — за пару мгновений вбежала в дом, где спустя минуту появился Ханс. Включив чудной светильник, мужчина повернулся, пылая от гнева, что, кажется, даже глаза покраснели. Орал он знатно. Как хорошо, что молча, но мне хватило. Только сейчас обратила внимание на его полуобнаженный вид, и надо сказать, что невозможно серьезно воспринимать мужчину с обнаженным торсом, да ещё с такими мускулами. Увидев, куда направлен мой взгляд, он изменился в лице, смягчился, отвернулся и вышел. Было очень неудобно.

Нырнув под одеяло, то и дело прокручивала в голове случившееся. Гнев Ханса, его обнаженный торс, от которого опять начали блуждать горячие волны внутри. Этот странный волк. Может, это волк Ханса? Тогда зачем он разозлился? И я не видела его раньше, когда мы ходили в лес. Куда Ханс ушёл? И что мне теперь делать?

Ждать долго не пришлось. Дверь тихо отворилась, зашёл спокойный Ханс, и, увидев меня, лежащую под одеялом, вздохнул и лёг рядом, поверх одеяла ко мне лицом. Взяв мою руку в свою, он прижал ее к губам и посмотрел с нежностью. Видно было, что успокоился и уже готов поговорить нормально. Поэтому, чтобы пауза ни зашла куда не надо, стараясь смотреть ему