Eurocon 2008. Убить Чужого - Сергей Лукьяненко

Я почистил апельсин и накатал короткое письмо Маруське с вопросом, как там мама. Мол, со мной все в порядке, просто работы много, и пусть она гордится сыном вместо того, чтобы нервничать. Отправив, я заметил, что доктор Пиколь прислал ответ.

«Доброй ночи, Роман! — писал Эрнест Пиколь. — Спасибо за Ваше письмо! Постараюсь ответить на Ваши вопросы. Вы спрашиваете, почему такая реакция на пришельца? Наше общество неизбежно проецирует на любое значимое событие собственные страхи и комплексы. Когда с Ваших слов мир узнал об интеллектуальном превосходстве пришельца, это неизбежно вызвало неприятие. К сожалению, мы не готовы признать такой факт. Человечество никогда этого не признает и будет упираться до последнего. Как справедливо заметил участник передачи, на которую Вы ссылаетесь, большая часть продукции искусства — кино, телесериалы, книги — издавна готовила нас к идее войны с пришельцами. Идея битвы с чужаком имеет гораздо более глубокие корни, чем нам кажется, она уходит в древность человечества. Это изначальный рефлекс, который мы унаследовали от животных. Фактически мы с вами — далекие потомки тех племен, что подозрительно относились к любым чужакам и в любую минуту были готовы дать им самый решительный отпор. Племена, которые чужаков не боялись, по понятным причинам не дожили до наших дней. Стоит ли удивляться, что в радикально настроенных кругах, особенно среди молодежи, появляются агрессивные призывы, картинки и лозунги? Здесь мы имеем дело с коллективным бессознательным. К счастью, это мнение не всего общества, а лишь ничтожного процента маргиналов, его не разделяют более разумные слои населения. В современном интернете агрессивная реакция возникает по любому поводу и событию. К счастью, вся эта агрессия индивидуальна и не имеет ничего общего с государственной политикой, которая контролирует события. Как я писал в одной из недавних статей, государственные решения — инфантильны и компромиссны. Такое радикальное решение, как атака, может появиться у государства лишь в безвыходной, патовой для государства ситуации, когда на карту поставлено слишком многое и медлить нельзя. Где вы видите сегодня такую ситуацию? Я такой ситуации не вижу, потому что пришелец не атакует. Даже если он готовит атаку, нам об этом ничего не известно и никаких аргументов в пользу опережающего удара нет. Смею вас уверить, наше общество не способно сегодня официально ответить пришельцу агрессией, по крайней мере немотивированной. Вдобавок нам приходится констатировать, что у нас нет эффективного оружия против пришельца. Наш военный арсенал несовершенен. Каким оружием мы обладаем? Фактически все, что мы имеем, — это пресловутые ядерные ракеты. И если мы предположим, что его корабль способна уничтожить наша ядерная ракета (или большое число ракет, пущенных одновременно с разных сторон), то у нас есть все основания предполагать, что поразить цель не удастся. Судите сами: иноземный корабль не смог бы проделать такой большой космический путь, не имея на борту совершенной защиты от метеоритов и прочих баллистических объектов. Предполагать, будто его защита не сработает в случае ракетной атаки, думать, что он не сумеет засечь пуск ракет и принять меры, — крайне неразумно. Что будет дальше? Ответ пришельца на подобную акцию может оказаться роковым для человечества. Если интеллектуальный разрыв между пришельцем и людьми такой же, как между людьми и животными, то пришелец поведет себя так же, как ведет себя человек с агрессивной стаей хищников — истребляет все поголовье. Я надеюсь, вы это прекрасно понимаете и сами. Поэтому я готов с вами поспорить на любую сумму — вероятность атаки пришельца ядерными ракетами равна нулю. Но если говорить об агрессии, я бы опасался другого. А именно — претензий к России со стороны остальных ядерных держав, поскольку их интересы в данном случае оказались ущемленными. А отсутствие официальной информации о ходе контакта (в котором они не сомневаются) они могут расценить как скрытность. По крайней мере такова сегодня ситуация во французской прессе и американской. И я уверен, что в ближайшее время мы столкнемся с этой проблемой международной напряженности всерьез».

Я задумался и хотел было написать ответ, но глаза слипались — сказывалась вчерашняя бессонная ночь в милицейском обезьяннике. Снилось мне, что я иду по лесу в сапогах и держу в руках лукошко с апельсинами. Пел я при этом какую-то, как мне казалось, дико смешную песенку с припевом «чоза грибы?». Проснулся я от собственного хохота, но ни песенки, ни мотива вспомнить не смог. Я перевернулся на другой бок, но тут раздался стук в дверь. Я глянул на часы — было восемь утра. На ходу натягивая штаны, я поскакал к двери. За дверью стояла Тамара все в том же прохладном белом халате. — Роман, ситуация изменилась, — сказала она. — Я прошу вас собрать все вещи, вертолет ждет.

— Вертолет? Опять? Что случилось? — насторожился я. — Пришелец начал действовать?

— С пришельцем ничего нового. А вот лично с вами, Роман, хотят поговорить в управлении.

— Ого, — только и сказал я.

— С вещами, — напомнила Тамара.

Летел я на вертолете с какими-то высокими чинами. Юрия, Пашки и Лидки не было — то ли они летели в другом вертолете, то ли в загадочное управление вызвали меня одного. В дороге, несмотря на грохот, я понял из разговоров, что пришелец все-таки начал действовать. «Попросил у Штатов политического убежища, эмигрирует в Неваду», — пошутил один из них. Похоже, информация эта была объявлена американцами, потому что наша партия оппозиции уже призвала все население приехать на Медведицу и выйти на митинг. Еще мои спутники говорили про эвакуацию района и какой-то цистамин. Один все сокрушался, что из-за какого-то — тут он выматерился — цистамин подвезли в область в недостаточном количестве, и если народ схватит дозу, то президент отымеет по полной. Вертолет встретила почти что группа захвата — такие суровые у них были лица. Меня сразу отделили от остальных, посадили в машину с черными стеклами, и мы понеслись с сиреной и мигалками. И уже через полчаса я оказался за полированным столом в большом кожаном кресле. Напротив сидели трое. Их я никогда не видел по телевизору, хотя наверняка они были важными политическими чинами.

Представился только один из них — немолодой человек с цепкими глазами.

— Иван Петрович, — произнес он, протягивая руку.

— Роман, — ответил я и зачем-то добавил: — Тоже Петрович. Роман Петрович.

— Так вот, Роман Петрович, — начал он. — Во-первых, от имени правительства выражаем благодарность за неоценимую помощь и сотрудничество. А сейчас, пожалуйста, ваш карманный компьютер…