Патрул - Айдар Павлов

Ринпоче срубает топором сухие ветки, ломает их и складывает вместе.

Нарубив достаточно веток, Ринпоче сгребает добычу в охапку.

Вечер переходит в ночь. Возле пещеры горит костер. Напевая ОМ МАНИ ПЕМЕ ХУМ, Патрул разогревает пищу.

Пещера. Алтарь, горят свечи. Патрул Ринпоче читает «Путь Бодхисаттвы» Шантидевы:

- Да буду я другом и утешителем

Для всех, кого нет со мной.

Да буду я попечителем и врачевателем

Для всех в этом мире,

Пока последний страждущий не исцелится.

Да буду я опорой хромому

И светом, идущим в ночи.

Да буду я защитником беззащитного

И Чистой Землей

Для всех, кто обрел этот берег.

Патрул поднимает взгляд со страниц книги.

- И пока стоит мир, - заканчивает голос Ринпоче. - В сострадании нам будет являться Будда.

День. По долине мчатся три всадника и одна свободная лошадь. Великолепные горные пейзажи, наездники на гоночной скорости, - все это выводит нас из глубокого состояния бодхисаттвы.

Всадники мчатся вдоль знакомого озера. На месте, где Ринпоче совершает подношения, лошади останавливаются, и мы узнаем в одном из всадников Таши Озера. Он мало чем напоминает робкого ученика или правильного монаха, каким мы его знали несколько лет назад. Сегодня это «высокий чиновник с успешной карьерой». Однако он не забыл святого места - спешился, чтобы постоять на земле даков и дакинь.

Пока Таши топчется на святом месте, непробиваемую маску на его лице озаряют «лучи бодхичитты».

Затем Таши седлает коня, и всадники скрываются из виду.

Привязав лошадей к деревьям, троица поднимается в гору пешим ходом.

Патрул сидит у входа в пещеру, перебирая четки. Увидев монахов, Ринпоче их приветствует.

- Джамьянг Кхенце заболел, - говорит Таши. – Вам бы лучше к нему приехать.

- Все так плохо? – морщится Патрул.

- Никто ничего не говорит. Он хотел бы вас видеть. Я знаю Кхьенце Ринпоче. Он вас так любит, что если вдруг уйдет, не повидав вас…

Обратный путь. По долине мчатся четыре всадника.

Монастырь. Четыре всадника въезжают во двор, спешиваются, монахи монастыря моментально подхватывают лошадей, всадники заходят в монастырь.

Патрул и Таши идут по монастырю, доходят до двери, в которую когда-то Таши Озер не мог попасть несколько дней.

Комната Джамьянга Кхенце. На кровати лежит Джамьянг Кхенце, рядом с ним высокие ламы монастыря. Очевидно, путники угодили в самую гущу совещания.

- Эмма! – Увидев Патрула, Джамьянг Кхенце слабо вскрикивает, насколько позволяет больной организм. – Старый проходимец удостоил вниманием немощного Кьенце! А-ла-ла!

- Кхьенце?! - Патрул подходит к кровати, как бы пытаясь узнать в больном однокашника: – Или Будда, источник сострадания?!

- Да, вот, Будда, источник сострадания, - соглашается больной. – Если б не я, кому бы ты сострадал, бездельник?

Они соединяются лбами в приветственном благословении. Это больше, чем благословение, ибо отсоединившись от Патрула, голова Джамьянга Кхенце падает на подушку без признаков жизни, как если бы достигла чистой земли и некуда было бы больше стремиться.

Во время паузы Патрул замечает на тумбочке рядом с больным - на великолепной драгоценной подставке - алмаз или другой драгоценный камень.

Один из присутствующих лам вдруг понимает, что Джамьянг Кхенце умер:

- Кхенце Ринпоче! – вскрикивает он - Джамьянг Кхенце!!

На губах Патрула странная улыбка, - никто не знает, по какому поводу.

Таши Озер вопросительно смотрит то на одного, то на другого учителя.

После паузы обеспокоенный лама хватает больного за плечо, чтобы как следует тряхнуть. Джамьянг Кхенце тот час же воскресает:

- Оставь меня в покое! – рычит он. - Я не настолько хорошо себя чувствую, чтобы меня щипать.

Ошпаренный лама отходит в сторону.

- Ступайте, - просит больной. - Вы свободны.

Ламы выходят из комнаты. Остаются Патрул и Таши.

- Знаешь, зачем я позвал тебя, Патрул? – Почувствовав себя лучше, Джамьянг Кхенце приподнимается на локтях.

Таши ловко подкладывает под спину учителя подушки, так что тот оказывается уже не в лежачем положении, а в сидячем.

- Понятия не имею, - отвечает Патрул. – Вообще я ехал делать перенос умирающему.

- Я сам себе хороший перенос, - говорит Кхенце. - Когда стану умирающим, перенесу все, куда следует, - травинка не шелохнется. Я бы не беспокоил тебя из-за такой ерунды. Я хотел… Я хочу… - Джамьянг Кхенце поднимает с тумбочки алмаз. – Хочу, чтобы ты увидел вот что...

С потрясающей ловкостью для лежачего больного Кхенце подбрасывает алмаз.

Переход на замедленный кадр:

- алмаз взмывает высоко в воздух, летит, переливаясь всеми цветами радуги, и опускается обратно – точно в руку Джамьянга Кхенце. Мы видим копию подношений Патрула на берегу озера с той лишь разницей, что камень не исчезает в воде.

Сообразив, зачем его позвали, Патрул пристально смотрит на Таши Озера, тот опускает глаза.

- Ты видишь, Патрул, видишь? – настойчиво спрашивает Джамьянг Кхенце. - Это же не просто кусок земли, правда? – Больной демонстрирует драгоценность на раскрытой ладони. – Смотри внимательно. В каждой грани этого алмаза заключена энергия и сила татхагат. Неразрушимый Будда на моей ладони! Такой Будда способен прокормить монахов огромного монастыря. Он может построить новый Храм. Он может даровать счастье бесчисленным мирским существам. Он готов исполнить невероятное количество желаний. Возьми его, Патрул!

Драгоценность выскальзывает из ладони Джамьянга Кхенце и ложится на ладонь Патрула.

Пауза. Мы вместе с Патрулом Ринпоче любуемся игрой света на гранях алмаза.

- Что, выкинешь его в реку, как кусок земли? – интересуется Джамьянг Кхенце. – Или есть более сумасшедшая идея?

Пауза. Патрул тихо смеется, напевая мантру Падмасамбхавы: «У-у-у-у..»

- Знаешь, Патрул, я помню тебя мальчишкой…

- Я тебя тоже, - вставляет Ринпоче, дабы Кхенце особо не заговаривался.

- Тебе было всегда наплевать на деньги. Я не хочу тебя перевоспитывать…

- Это бесполезно, - с улыбкой продолжает тихо вклинивать Патрул.

- Я просто хочу сказать, что выбрасывать деньги в воду, - это не безумная мудрость.

- Я и не претендую, «у-у-у-у..»

- Это хулиганство, - строго констатирует Джамьянг Кхенце.

- «У-у-у-у-у…»

- Я спрашиваю, есть ли у этого хулиганства хотя бы одно достоинство?

- «У-у-у-у-у…» Есть и не одно, - напевает в заданном ритме Патрул. – «У-у-у-у…»

- Отлично, - радуется Джамьянг Кхенце, взглядом призывая Таши Озера в союзники. – Мы с удовольствием послушаем.

- Ну, во-первых, если этот алмаз выбросить в реку, никому не придет идея перерезать горло его владельцу. Так мы искореняем ядовитую эмоцию зависти. Во-вторых, потерявший сокровище владелец не лопнет от гордости. Насколько я понимаю, от бедности он тоже не умрет. Блеск алмаза не отвлечет бодхисаттву от медитации, а монахи и миряне не разжиреют от большого количества еды. Никому не понадобится одежда на пять размеров больше и в пятьдесят раз дороже старой. Каждый останется при своем. И всех будет украшать скромность - непревзойденная драгоценность будд и бодхисаттв. Какие еще нужны достоинства, Кхенце?

- Этого упрямого быка на зуб не положишь, - ворчит Джамьянг Кхенце.

Патрул Ринпоче аккуратно возвращает алмаз на тумбочку. Так прощаются с ядовитым насекомым.

- Может, пора задуматься о смысле своей жизни, старый бродяга? Путь бодхисаттвы приводит к чистой земле. В твои года великие учителя уже завершали строительство монастырей, а ты даже не чесался, - пытается заинтриговать Кьенце Ринпоче. – Все деньги выбросил в реку!

- А я не великий учитель, - парирует Патрул. – Для меня вся земля чиста, дорогой Кьенце. Чиста, даже если на ней ничего не строить. Что толку от новых построек? В Тибете мало монастырей? Нигде в мире не найдешь столько монастырей, сколько в крошечном Тибете. Через сто лет здесь не останется камня на камне. Весь Тибет превратится в чистую землю. В Удияну, в Девачен! Тибетцы разбредутся по миру как муравьи. Эта земля перестанет быть землей монастырей, это будет земля Авалокитешвары, Миларепы, Гуру Ринпоче. Чтобы попасть на землю Гуру Ринпоче, не нужен монастырь - достаточно немного веры. О, Джамьянг! Немного веры, и ты в Тибете… Не надо седлать коня, не к чему готовиться, некуда стремиться. Разве это не чудо подлинной Дхармы? Любой муравей на любом конце земли сможет перенестись в наш Тибет и освободиться. Это будет не Тибет из камней и песка. Такую страну невозможно разрушить – не существует причины разрушать чистую землю.

Патрул поднимает с тумбочки алмаз Джамьнга Кхенце, задумчиво примеривается к нему: как он может пригодиться в чистой земле?